Клара

С заднего сидения машины слышалось бесконечное шептание молитв. И нам как-то неловко было разговаривать в полный голос: вдруг помешаем шептать?  Сейчас мы с мужем везли Клару на квартиру родителей нового мужа с некоторыми вещами, которые она не взяла при переезде. Клара крестилась, проезжая мимо многочисленных московских церквей, чем создавала неловкость для спутников, люди смущались. Наверное, она только этим наполняла свою жизнь: молилась о семье, крестилась. Оказалось, мы ошибались. Как обманчивы внешние проявления, однако. Мы с мужем не близко знали нашу соседку по ясеневскому дому, но помочь машиной были готовы. Она не рассказывала свою историю, почему ушла от мужа и сына, похоже, была сосредоточена на молитвослове. Мы и не спрашивали, чтобы не нарушить её душевный настрой. Даже странно было: такая набожная женщина оставила семью ради нового замужества. Загадка. Вышло так, что мы познакомились с семьей её нового супруга Владислава, когда помогали переносить вещи. И тогда выяснилось, что мы с Владиславом оба работаем на телевидении, даже иногда видимся на профессиональных встречах. Значит наши коллеги точно уже в курсе дел, там не скроешь.

Родители нового супруга-журналиста довольно известные в кино- и театральных кругах. Оба очень милые и интеллигентные. Дмитрий Лукич – киносценарист, очаровательная Людмила Михайловна – актриса театра. Они хлебосольные хозяева, их дом знал множество гостей, весёлых застолий. Там танцевали, рассказывали анекдоты, играли на пианино, обсуждали новинки театра и кино. Всем было, о чем поговорить, наметить творческие планы, а потом и воплотить их в жизнь. Семья творила, этим и жила. Их сын Владислав много лет был главным редактором областной газеты. Потом газетная суета и напряжение ему надоели, решил поменять профиль журналистики и заняться телепередачами. Вёл раз в месяц программу о жизни в Российской глубинке. Много ездил по стране, меньше, чем раньше сидел в редакции, что его устраивало. И конечно, продолжал публиковаться в газетах.

Влад был женат. Жена пианистка, преподавала в Гнесинке, двое сыновей. Семья хорошая. Но вот чёрт его попутал. Он познакомился с Кларой, когда готовил материал по Вологде и области. Встретились в Кирилло-Белозерском монастыре. Она так увлекла его (потом не мог вспомнить, чем), что он предложил ей сопровождать их в поездке в Вологду и в Ферапонтов монастырь. Клара собиралась креститься и решила с подругой посетить монастыри. Вот они теперь вчетвером и ездили. Чем плохо Кларе и Дине? Не пешком, не на автобусах и электричках, а на вполне приличной машине с двумя симпатичными тележурналистами. И конечно, гостиничные вечерние посиделки заканчивались разделением на пары – у них всегда было два номера. Словом, закрутилось что-то. И не сказать, что любовь. По возвращении в столицу Влад продолжал встречаться с Кларой у её приятельницы, тоже учительницы математики, как и Клара. Такая измена жене была первой в его жизни и затянула его, как и не предполагал. И что уж такого особенного было в этой женщине? Ну красивые вьющиеся тёмные волосы – да, он с ума сходил по брюнеткам, сам был ярким блондином с голубыми глазами. Она выглядела интеллигентной. Манеры мягкие, деликатные. Стройная. Кожа очень светлая, немного прозрачна, так что видны жилки у виска. Черты лица тонкие, глаза светло-карие, не большие, чуть-чуть вам улыбались, взгляд внимательный, хотелось его встретить. Но в глаза собеседнику она смотрела не всегда, точнее, редко, что наводило на разные мысли.  Казалось, её что-то смущает, стесняет, или она утаивает нечто важное, что вам надо бы знать. Её жесты были спокойными. Если ей хотелось понравиться, то получалось это легко. Привлекательная особа. Хотелось узнать, что творится в её душе, что она задумала, наметила, а она непременно что-то замышляла. И вот о чем сразу не подумаешь: она оказалась невероятно сексуальна. С ней мужчина желал остаться наедине. Что и сделал Влад. Хотя ей нравились оба мужчины, чего она и не скрывала. Одинаково кокетничала с обоими, и каждый думал, что победа за ним. Так она умело вызывала ревность, поощряя лёгкое соперничество. Сама оставалась спокойной, немного игривой, с румянцем возбуждения. Привлекала? Нет, заманивала, завлекала голосом, особым тембром, как сирена. В ней можно было утонуть – только бы позволила. Она позволила. Влад утонул, не вынырнул, стал её собственностью. Вот надолго ли? Сумеет ли удержать этого мужчину? В ней была загадка, будто недосказанность во всём: во внешности, в суждениях. Она любила поэзию и много знала наизусть. В постели в паузах это спасало Влада: она их заполняла сама и получались довольно романтичные свидания.

Он стал мучиться, потому что не терпел вранья. Его коллега, свидетель знакомства, оператор Серж, советовал продолжить встречаться почаще, чтобы быстрее надоело, он был уверен, что тогда скоро всё закончится – судил по своему опыту. Серж сказал, что вполне понимает Влада, ему она тоже нравится: много в ней сексапильного, а с виду скромница.  И всё-таки Влад не утерпел и всё рассказал жене. Ну и дурак – бранил себя, но было поздно. Жена на высокой ноте взяла аккорд и решила завершить счастливый период жизни: расстаёмся! Он не поверил, рассчитывал, что они будут скандалить, выяснять отношения, может, расставаться на короткое время, потом мириться. Но не вышло. И чего ему надо было? Зачем эта Клара втёрлась в его жизнь? Ведь у самой хорошая семья: сын Алексей заканчивал школу через год и, судя по её словам, великолепный муж Владимир, правда, уже несколько лет без постоянной работы, бедствует. Кстати, уже потом, когда узнал его фамилию (у них с Кларой разные), Влад вспомнил его. Оказывается, они пересекались ещё в газете. Владимир был одним из его авторов, хорошие материалы делал, да и казался симпатичным парнем Владиславу. Вот жизнь, чего только не случается. Корил себя Влад, ругал, всё шло не так теперь в его жизни. А дети? Что сказать им? Что будет с его женой? Клара же всё вмиг решила: переедем к твоим родителям, благо у них квартира позволяет всем разместиться, разведусь с мужем быстро, он всё делает, как я хочу, а ты потом разведёшься со своей, дети тебя любят, они всё поймут.

Вот так и развернуло жизнь Влада, явно это было аварией на его ровном и счастливом пути. В таких случаях говорят: судьба. Но он-то знал, что это его выбор.
После того, как оба развелись, Клара крестилась, стала истовой православной. Она хотела венчаться, он упорствовал, сопротивлялся. Влад не хотел венчаться не только потому, что равнодушен был к обрядам, ему было стыдно: всё же второй раз женится, детей оставил… Не поддался. Интересно, что после мучительного развода с женой (Вику любил, но иначе) Влад почувствовал к Кларе очень сильное влечение, почти любовь. В нем кипели юношеские страсти, он оживал, загорался при ней, а она этому способствовала – была очень опытной в любовных утехах, не то что жена Влада. Кстати, как потом вспоминал Влад, при первой их встрече она и к Сержу «подъезжала», а тот ещё удивился вовсе не платонической активности этой молитвенницы. Уж больно откровенно вела себя сразу с обоими. Ну да ладно, дело прошлое. Страсти её необузданные, не всем видимые, но теперь он один владеет этим источником наслаждения. Говорят, что семья хороша тогда, когда супруги днём забывают, что они любовники, а ночью – что супруги. В их с Кларой случае Влад беспрерывно думал о жене только как о любовнице. Да по правде говоря, какая это была семья, когда дети обоих жили с оставленными супругами, а эти двое наслаждались друг другом. Он и сам иногда жалел, что не остался с семьёй. Всё так скорополительно получилось. Он, безусловно, виноват во всём. Но что поделать, бес в ребро.

 Встречался бы с Кларой-любовницей, как почти все его знакомые делали. Но нет, она же поставила условие: отношения только в браке, иначе – грех.
Въехали на Сретенку в красивый дом к Громовым. Пока не было денег на покупку квартиры. Можно было и снимать, Влад подобрал нормальную квартиру, договорился, но Кларе захотелось пожить в семье, которой у неё не было. Родители Клары погибли в автобусной аварии, её воспитывала бабушка, жившая в селе под Рязанью. Ах, как она всегда мечтала, чтобы были мама, папа, чтобы все дружно обедали, обсуждали события дня…  Влад уступил. Родители их приняли скрепя сердце, отдали гостиную. Всем было ясно, что это же временно, потом новобрачные (ну не подходит даже слово для них) обзаведутся жильём или снимут. Клара стала хозяйкой чудесной гостиной в сорок метров со старинной мебелью, картинами и зеркалом до потолка. Она сразу выгородила себе молельный угол, изуродовав красивую прежде комнату.  Сняла со стены портрет известного художника: обнаженная в рост красавица стояла боком к зрителям, чуть прикрывшись шалью. Не гоже православным наблюдать бесстыдную наготу, когда в комнате есть иконы. Влад, конечно, поиздевался: что, святые не видели обнажённых, им стыдно? А как же в церквах голенькие ангелочки летают, обнажённые живут и на росписи Сикстинской капеллы? Он подшучивал, но в общем, всегда мирился с причудами супруги. Думал, что так бывает поначалу с некоторыми неофитами, потом всё войдёт в обычное русло. Она же по сути своей другая. Что-то здесь пока не складывается. Если религиозное наваждение не пройдёт, он подумает, что это психическое повреждение.

Развёрнутый спиной к окну книжный шкаф закрыл свет, гостиная стала тёмной, угрюмой. Одного окна было мало на сорок метров. На заднюю стену книжного шкафа молитвенница повесила множество иконок. На столике маркетри (он стоял ранее на виду, изящный!) разместила православные книги, свечи – чем не келья? И шептала, шептала… Пахло ладаном, свечами. В такую гостиную никто и не думал заходить. «Всё пропало, и сын наш пропал», – думали мать с отцом. Оба возмущались этой ситуацией, жалели первую жену Вику, внуков. Им неприятна была новая невестка. Она вела себя довольно нахально, хотя и тихо. Смело заполняла всё Громовское пространство и готова была всё менять по своему вкусу. При этом угодливо спрашивала: «Не правда ли, так намного лучше?» Но Влад её вовремя притормаживал. Теперь он брал её почти во все поездки, не хотел оставлять родителям этот сувенир, видел, что им тяжело мириться с этой женщиной. Клара в таких случаях просила свою коллегу и подругу Дину замещать её, что та делала с удовольствием: Клара ей приплачивала. Так больше года прошло. Влад стал спокойнее. Будто со стороны начал видеть ситуацию и прозревал.

Вскоре Дмитрий Лукич умер. Людмила Михайловна пригласила свою младшую сестру из Петрозаводска пожить с ней. Для неё всегда, а теперь особенно, младшая сестра была опорой и защитой. Мария Михайловна не позволяла новой невестке разгуляться, останавливала с виду невинные попытки тихо управлять семьёй.  Клара именно этого добивалась, но исподтишка, осторожно, чтобы ни свекровь, ни муж не заподозрили её в попытке верховодить. Ох, и невзлюбила тётушку Клара!  И как ждала, чтобы та поскорее уехала восвояси. Но Мария Михайловна не спешила, она-то свою наивную сестру в обиду не даст, даром что ли работала помощником прокурора в районной прокуратуре всю жизнь, знавала и не таких, как Клара. Сразу стала настаивать, чтобы Мила написала завещание на сына и на внуков, чтобы и Влад написал завещание. Но где уж там! Сестра наивна, Влад влюблённый болван – оба откладывали, тянули. Вроде черновик с Милой обсудили, но времени у них, видите ли, не было вместе сходить к нотариусу и всё оформить.

Знала Клара, что тётка Мария насквозь её видит, оценила истинную и вполне тривиальную цель её замужества: завладеть квартирой, дачей и всем добром, нажитым сценаристом и актрисой. Владу тётушка сказала о своих подозрениях, а тот только возмутился: «Как можно! Да она добрая, православная, молится и сиротам вот недавно свою премию переслала. Это тебе так кажется, привыкла с нарушителями закона дело иметь». Тётя Маша к слову и ввернула: «Не зря молодую жену сына раньше называли невестка, то есть не весть кто. Похоже, это именно такой случай. Ты и сам в ней не разобрался, как бы поздно не было»…

Людмила Михайловна продолжала играть в театре, ходила сама в гости к тем, кто раньше бывал у них дома. Там свои, можно было посетовать на жизнь, получить поддержку, сочувствие. Всем сразу Клара стала антипатична.  Людмила Михайловна за глаза, когда возмущалась очередным фокусом невестки, называла её Вороной в кепке, потому что Клара обожала свою чёрную кепку с сильно вытянутым вперёд козырьком. Наверное, не понимала, что её и без того не маленький нос сильно удлинялся фасоном безвкусной кепки. Она и вправду становилась похожей на ворону, что вот-вот каркнет. И ведь каркала на свекровь. Наедине говорила той гадости, кстати, всегда сдержанно, не повышая голоса, тихо и зло, не встречаясь взглядом. И сразу уходила. Она точно знала, что отвечать артистка ей не станет в таком же духе, только строго посмотрит и повернётся спиной: на сцене сильна, а в жизни беспомощна. Клара любила между делом повторять своей свекрови пословицу: «Бог создал попа, а чёрт – скомороха». Тихо, почти шёпотом, будто для себя это произносила, и сразу уходила, иногда перекрестившись. Тогда думалось: и кто здесь актриса?

Влад ещё в Кириллове при знакомстве с Кларой поразился неким несоответствием в её поведении: она истово клала поклоны, покрывала голову платком при входе в церкви, вела себя, как монашка, а по выходе словно преображалась, освобождалась от наносного, становилась раскованной – самой собой? Могла сразу переодеться в довольно откровенное одеяние. Подумал, что не стоит обращать внимания на эту чепуху. Он по натуре был лёгким, весёлым. Привык доверять людям. Превращал неприятные высказывания собеседников в невинную шутку, так спускал на тормозах многие конфликтные ситуации. Его в редакции звали Миротворец-женолюб. Все знали, что Миротворец умён, добр, профессионален, неровно дышит к женщинам. В людях не понимает ничего, поэтому при приёме на работу нового сотрудника он полностью полагался на мнение своего кадровика по прозвищу Рентген. Тот насквозь всех видел. Потом, когда стали с Кларой жить вместе, Владислав был удивлён двойственностью её натуры. Клара прекрасная любовница, раскрепощённая, страстная. Даже бельё подбирала тщательно, чтобы было непременно очень соблазнительно, и знала в этом толк. Часто покупала новую и дорогую одежду, не экономила и на косметике. В то же время набожная богомолка. В церковь одевается так, что и смотреть тошно. Первый раз он подумал она так специально, для розыгрыша, ради забавы оделась. «Шутку» оценил, посмеялся от души. Смотрит, а она обиделась до слёз. Специально какую-то противную коричневую длинную юбку напялила, кофту старую откуда-то вытащила, голову повязала платком, как будто роль староверки играла. Сверху не пальто, а куртку – на улице шарахаться будут. Сказала, что так надо Богу молиться, быть скромной. Скромной?! Что-то здесь не так. Она же не глупая, современная. Ну иди в храм в обычной одежде, нет, надо наряжаться, но не красиво, а нелепо. Этот маскарад был для Влада просто чудовищным. Мама его тоже верующая, но нормально одевается в церковь, дома молится не на виду, а тогда, когда её не видят, и вообще это считается в семье делом личным, не обсуждается. Почему же Клара всё делает как-то напоказ? А потому, что неофитка. Пройдёт! А если она просто двуличная, и не пройдёт? Казалось, такая верующая женщина дома будет почтительна с родителями мужа, верна супругу, деликатна, скромна. Но нет. Она преображалась в смиренницу только идя в храм. До этого момента была иной.

Ещё до приезда грозной тётушки мужа Клара по праву супруги прописалась в квартире, мотивируя эту необходимость брать иногда больничный в поликлинике, что рядом с их домом, иначе ездить в Ясенево далеко. У неё нередко бывает высокое давление, врачи всегда рекомендуют побыть на больничном дня три. И жалко её делалось, скромно, тихо говорила, чуть не плача, как сиротка. Ну разве устоишь? Дали согласие.

Она, освоившись, стала приглашать своего сына Алёшу погостить на выходные. Тот любил бывать на Сретенке, ведь сам с отцом жил далековато, ещё ехать от метро Ясенево. Так что Сретенка для него – центр, предел мечтаний. Почему-то дети Влада к нему не ездили, только он их навещал, хотя дедушкина и бабушкина квартира была их по праву, а не этого чужого отпрыска. Так обычно бывает, что мать оказывается ближе детям, её влияние более ощутимо. Только в этом случае отец остался с сыном, не Клара. Она лишь приглашала сына и по телефону часто говорила с обоими своими мужчинами.  Женщинам казалось это не по-матерински бросить ребёнка на мужа. Влад был занят работой, теперь он вынужден был ещё и подрабатывать: мечтал купить свою квартиру, не чувствовать же себя вечно приживалом с новой женой в квартире матери. А ту, большую на Проспекте мира, оставил бывшей жене и детям. Тосковал… Мария Михайловна, повидавшая на своём веку многое и в людях разбиравшаяся, всегда говорила доверчивым, легковерным Громовым: «Наивные, вы посмотрите на всю ситуацию. Владимир сразу, без борьбы, отдал свою супругу Владу, будто и рад тому был. Но они в прекрасных отношениях и по сей день, я слышу, как разговаривают по телефону, смеются, воркуют, договариваются о встрече в кафе. Клара и не заикнулась о покинутом ею сыне новому мужу – не странно? Как будто все сговорились и ведут игру, где ставка велика». Ни Людмила Михайловна, ни Влад не могли представить себе такого сговора. Но после этих слов стали присматриваться и кое-что замечать. Даже если сговора никакого не было, всё выглядело странно.

Навещая своих мальчишек, Влад обращал внимание, что они отстраняются от него, уже не прислушиваются, как раньше, к его рассказам, советам. Перестали с ним шутить, делиться своими историями.  Часто грубили или замолкали, когда он ожидал от них ответа, нормальной беседы. Обиделись на него ребята, и было за что. Он сильно расстраивался. Стал пить. Друзей всегда хватало, на телевидении и днём и ночью кипела работа, коллег, которые не прочь были выпить, множество. Так что постепенно он переходил в разряд пьяниц, что грозило его карьере, репутации. Именно это взволновало Клару. Ни её страстные ночи, ни убедительные, с её точки зрения, речи никак не помогали наладить нормальную жизнь. Бессильно здесь воронье искусство! Она углубилась в церковное. Стала постоянной прихожанкой церкви Троицы в листах, что на Сретенке рядом с домом. Искала новые связи, чтобы узнать средства, которые могут отвадить супруга от пьянства. Сначала ездила с Владом в Высоцкий монастырь в Серпухове. Там чудотворная икона Неупиваемая чаша. Молилась. Он тоже, но больше о сыновьях, чем о себе. Она не гнушалась поездок к каким-то бабкам, хотя это не приветствовалось верой. Подсыпала привезённый от них порошок мужу в пиво. У него же от этих колдовских средств стал болеть желудок, печень, а раньше был здоров, вообще к врачам не ходил. Когда кто-то из верующих что-то советовал, Клара сразу бросалась выполнять с фанатичной страстью. Хорошо, когда касалось акафистов святым, а если это были какие-то подозрительные обряды, то тут пиши пропало!

Мария Михайловна поехала на время к себе в Петрозаводск. Воспользовавшись её отсутствием, Клара решила начертить копотью церковной свечи кресты на всех дверных и оконных притолоках – спасти дом от нечистой силы. Так доселе радостная квартира её свёкра и свекрови превратилась в совершенно нелепую смесь мрачности древних катакомб и былой светской жизни. Эти чудовищного вида широкие кривые чёрные кресты пугали всех, кто входил к Громовым. Влад не придал этому значения, опять пошутил: мол, ерунда, прихоть неофитки. Сотрём! Клара: Боже упаси, нельзя, грех! Людмила Михайловна была в ужасе, просила оставить один крестик поменьше где-то на входе, но Клара сказала, что есть порча на её сыне и бесы его одолели, надо ликвидировать нечисть и помочь избавить любимого от страшного греха – пьянства. Та смирилась, а сама ждала приезда своей сестры Маши, но и немного опасалась: как бы дело плохо не кончилось, младшая не допустит своеволия на территории Милы, будет воевать. У Марии характер ого-го!

Клара верила, что все средства подействуют, вот-вот её супруг станет трезвенником. Ей стало не хватать бурных ночей, муж терял интерес к её эротическим фантазиям, к сексу. Её злили эти перемены. Она все-таки ждала, что вернётся прежнее счастье, воспламенится взаимный интерес. А потом ей надоело. Она перестала ждать этого и начала ждать иного: а поскорее бы муж с его мамашей ушли в мир иной. Пусть им там будет хорошо вместе с Дмитрием Лукичем, семья объединится.  Нет, не грех так думать: и мать, и сын порочны, греховны. Людмила актриса, а это никак не поощряется верой, ведь Христос лицемеров порицал. Все актёры – лицедеи, лицемеры. Нет у них смирения. Гордыня погубит и Людмилу – таков был вердикт доброй невестки. Владислав стал пьяницей, а их, пьяниц, как известно из православных источников, ждёт вечная смерть, ибо они «не наследуют Царствия Божия». Сама же очевидно рассчитывала именно на царствие…

Скучно ей. Надо съездить на дачу в Валентиновку. Дом хорош, хоть и старый. Громовы поддерживали двухэтажный сруб в отличном состоянии. Ремонтировали вовремя, провели все удобства. Зимой можно жить, отопление прекрасное, тепло, комфортно. Дорого он сейчас стоит. Надо бы там почаще бывать, с соседями подружиться. Хоть Влад пьёт, но всё равно они будут по выходным ездить. Свекровь старой стала, дома ей лучше. А свекровь-то, действительно, резко сдала. Мила почти не играла последний год в театре, осталось лишь две небольшие роли, и то бывает трудно. И настроения нет уже. Сын всё портит своим поведением. Зачем он семью бросил, женился на Вороне зачем?

Людмила Михайловна звонила Вике, первой невестке, внукам. Они хорошо, мирно беседовали. Внуки очень скучали по бабушке, звали её почаще приезжать. Вот она и решила пригласить на обед бывшую семью сына, пока Клара была на даче, а Влад не смог поехать туда из-за субботней телепередачи. Как же им всем было тепло и уютно в квартире на Сретенке. Обед был традиционным, вкусным, с любимыми всеми блюдами. Разговорились, как в былые времена. Неожиданно Вика заплакала и вышла в кабинет тестя. За ней – Влад. Потом, видимо обговорив важное, оба вернулись к сыновьям и спросили, хотели бы они, чтобы опять мама и папа стали жить вместе, как раньше. Сыновья, переглянувшись, ответили утвердительно, и оба смутились. Людмила Михайловна от радости заплакала. Кухня, где обедали, солнцем озарилась. Расставались по-дружески, но немного скованно. Мила будто слышала радостный возглас своего умершего супруга: Молодец, жена! Ей стало спокойнее на время. С сыном ничего обсуждать и планировать не решилась. Надо подождать.

Вернулась с дачи Клара, посвежевшая, весёлая. Её подвёз Серж, оказывается, он был на соседней даче у коллеги с телевидения. Так удачно вышло, не пришлось на электричке тащиться, в воскресенье народу битком. А ты знал, что Серж увольняется, уходит из твоей передачи? Оказывается, его пригласили на Мосфильм – повезло, по-моему. Она тараторила и даже улыбалась, готовя ужин. Ни улыбок, ни вкусных ужинов уже месяца два не бывало. Владу стало всё ясно и на душе полегчало: вот оно, само всё и сложится! Молчал, думал о Серже. Да, коллега его сразу предупредил о намерениях Клары, о её лёгком отношении к интригам, это было ещё в Вологде.  Забыл об этом Влад, не придал значения: он был обуян страстью. Если бы не обед с семьёй, то ему сейчас нужна была бы хорошая разрядка: что-то разбить с размаху, наорать на Клару, хлопнуть громко дверью... На Сержа зла не держал, его нрав был известен Владу, к тому же тот и другом ему не был. Сейчас сам себе удивлялся: как смог сдержаться и уйти. Ужинать отказался, пошёл работать. Хорошо бы забыть этот кошмарный сон, эту невесть откуда взявшуюся сексуальную одурь, помешательство. Так бывает обычно в юности, когда молодые всё пробуют, сами исследуют мир, никого не слушая, поддавшись инстинктам, бушующим страстям. Клару обижать никак не хотел, просто желал мирно развестись и вернуться к себе, к своим родным, которых любил. Он стал вспоминать, что никогда не признавался Кларе по-настоящему в любви, всегда говорил вместо «люблю» другие слова: млею, теряю разум, шалею, с ума схожу, восхищаюсь тобой, увлечён как мальчишка, вдохновлён, окрылён, сражён… Вике говорил всегда тёплое «люблю», «любимая моя». Может, не в словах дело. Но очевидно, что страсть завладела Владом и временно одержала победу. Он был побеждён и устыжён совестью. Но как чертовски соблазнительна была Клара. Как бушевали в обоих смешанные страсти, чувства плотского притяжения друг к другу, обоюдное желание быть спаянными в одно целое. В то же время они были по своей сути чужеродными, и каждый это знал. Как два разнородных металла: спаять можно, но их единство иллюзорно.  Может, для одного из них среда оказалась более враждебной, он не выдержал первым. После электрического контакта друг с другом (а был контакт, точно был!) они начали коррозировать, но с разной скоростью. Это очевидный конец их спаянности. Явная несовместимость припоя с металлом. Хрупким вышло соединение. Надо закончить этот процесс скорее: он бессмыслен. Эти сравнения их отношений с пайкой металлов пришли на ум потому, что старший, двенадцатилетний Олег, начал обучаться паяльному делу, увлёкся, задавал отцу вопросы. Отец вспоминал и своё увлечение в этом же возрасте, а сейчас всё сводил к насущной проблеме взаимоотношений с женщиной, подошли и аналогии с пайкой металлов. Сыну-то всё хорошо объяснил про пайку. Теперь бы и самому разобраться в себе.

Если бы всю буйную эротику их с Кларой связи собрать и разделить на прожитые одиннадцать лет с Викой, то получилась бы гармоничная супружеская жизнь. С Викой так было только первые года три, потом дружба и семейное тепло взяли верх, это была любовь с сексом, но без поглощавшей обоих страсти. Только сейчас начал смотреть на ситуацию со стороны, но до этого где была его голова, почему легко отключился рассудок? И потом, почему игнорировал слова Сержа, как аист: голову в песок? Тот намекал и даже прямо говорил, будто свою совесть очищал перед Владом. Встречаются они, что ли...

Развод с Викой и женитьба – всё это не по-мужски. Так поступил слабовольный мужик, подпавший под дурман вожделения. Настал час расплаты.

Прошла неделя, он пил меньше. Клара вечерами ходила в церковь, службы были особенно долгими, даже слишком долгими... «Это же пост», - говорила она, как обычно не смотря в глаза (к этому Громовы так и не привыкли). Серж и вправду ушёл с телевидения. Отводя глаза в сторону, попрощался с Владом, потом не звонил. Явно совесть не чиста. Влад дождался, когда они с Кларой остались дома вдвоём и сказал, что их отношения разрушаются, он видит, чтО она скрывает. Предлагает развестись. Он точно вернётся в семью. Клара должна со Сретенки съехать. Это было сказано спокойно, решительным тоном. Что тут началось! Это была ржавчина, грязь. «Я жизнь свою на тебя трачу, молюсь, акафисты читаю, ты не благодарный, как и вся ваша семья, порочный. Никуда не уйду, здесь есть и моя часть жилья. Да и на даче я силы тратила. Косилку купила, стены в мансарде привела в порядок – вы мне должны, и не только материально». Ушёл.

Приехала Мария Михайловна. Кажется, вовремя, её тут не хватало. Она сама при закрытых дверях всё объяснила невестушке, рассказала о её правах при данном разводе и посоветовала убраться подобру-поздорову. Да и не забыть выписаться из квартиры. Никто ничего ей не должен. И косилку может забрать с собой. Вот так коротко, буднично.

И что же, всё зря затевалось Кларой? И когда он начал пьяным с работы приходить, она не ушла, а терпела, жила-мучилась. Ей нужна компенсация за потраченное здоровье, нервы. Она этого так не оставит. Вот увидите, на что она способна! Ну и пусть, только бы ушла из его жизни. Где-то она права – так он думал. Он отдаст ей свой Лексус – единственную ценность, что лично у него оставалась. Он кругом виноват. И перед семьёй, и перед Кларой тоже: она ведь ушла даже от сына. Пусть ездит (она умела) на прекрасной машине и вспоминает их многочисленные поездки.  Когда сказал о своём решении матери и тёте Маше, возмутились обе: «Одна глупость влечёт за собой другую. Лучше бы машину Вике подарил, а то возит сыновей на стареньком Опеле». Влад сказал, что виноват перед всеми и для своей семьи заработает. Пить больше не будет, а на телевидении ему предлагают кое-что интересное. Главное, скорее завершить процесс развода и воссоединиться со своими детьми. И сделал всё так, как решил.

В клубе детского творчества сын Влада Олег сосредоточенно паял под наблюдением наставника. Он уже усвоил, что паяные соединения могут разъединяться и снова соединяться в отличие от сварных. Надо аккуратно, очень бережно обращаться с такими предметами, их прочность под угрозой разрыва. Младший, Вадим, внимательно смотрел на процесс пайки и про себя повторял: всё получится, всё получится. В пятницу была очередь Влада забирать сыновей после занятий. Ожидая в коридоре, он смотрел в окно. Мимо проехал серебристый Лексус, из которого неслась разудалая музыка. Клара везла на выходные Алёшу и Володю в Кирилло-Белозерский монастырь и в Вологду.
                *****
Август 2017 г.