Меня знобит и что-то с головой

(пародия на графоманскую прозу)

Её измена была ударом ниже пояса.
Мои друзья, даже коллеги по работе, как на подбор предупреждали меня, что эта виляющая осиновой талией длинноногая блондинка — роковая женщина. Что об неё уже не один обломал зубы. Я не верил. Я влюбился, как мальчишка и целовал песок, по которому ходили её ноги на тонких каблуках, отбивая ритм морского прибоя.

Измена разорвала моё сердце, и оно грохнулось на пол, когда я тучей вышел из дома.
Мозг кипятился мыслями.
Представлял, как глядя прямо в её фарфоровые глаза цвета июльского неба, стану мавром.

Мысленно я уже клал её задушенное тело без признаков жизни на прибрежный песок, чтобы его смыло морем подальше от моих воспоминаний.
Я целовал её алый рот напоследок. Дотрагивался до её груди, плеч, водил пальцами по телу, по длинным тонким ногам. А потом в Храме ставил за упокой.

Хотя мозг кипел всё горячее, ни одна скупая слеза не упала мне на щёку. Я был мёртв внутри и холоден, как айсберг.
Измена — кинжал и вестник смерти мужского достоинства.

Когда я пришёл, она спала, как ни в чём не бывало.
Шум моих ботинок был невысок, но его хватило — ведь на воре и шапка горит.

Она всё поняла, не просыпаясь.
Бормотала, прикидываясь любящей. Тянула руки, изображая любовный трепет. Открывала бесшумно алый рот, приглашая к поцелую.

Но вскипевшие мысли отчаянья прорвались в мои глаза. Она увидела в них искры и испуганно забилась в диван.

И туча разразилась слезами.

Я пал ниже некуда. Искры боли высыпались на её колени и обожгли их ужасом потери.
Я ещё попытался остаться тучей, но это было тщетно.

— Я пришёл убить тебя гневом, но это ниже моей любви. Пусть ты будешь моей роковой женщиной, только не бросай меня.

Меня знобило отвращением к себе, и параллельно трепещущее любовью сердце завязывало гордиев узел на моей несчастной судьбе.

Ненавидеть и любить ждало меня в будущем.

Голова раскалывалась горем пополам. Одна половина хотела бежать прочь, а вторая врастала с каждым новым поцелуем в любовь и вечность.

***

Тусклый рассвет яркой вспышкой озарил моё ничтожество.

Она спала, улыбаясь во сне сытой улыбкой, как зверь, проглотивший жирную добычу.
Но добыча не хотела перевариваться. Мысли уже не кипятились, а стояли дыбом.
— Если ты так низко пал, то упади и разбейся, — сказал я себе и запрыгнул ловким гепардом на подоконник.

Я летел вместе с осколками стёкол, раскинув руки-крылья.
Последний полёт за спасение чести был бесконечно долог.

Я пролетал мимо этажей, заглядывая в любопытные окна.
Никто не знал, что пролетающий мимо — это не птица, а человек, убитый изменой, тот у кого чуть не отняли самое дорогое — его мужское достоинство.

Люди завтракали, обедали, будили детей, целовали жён, уходили на работу, чистили зубы, завязывали шнурки, радовались новому дню...

И никто не услышал, как ударилось мёртвое тело об асфальт, как синеющие губы прошептали напоследок: "Прости, любимая. Теперь ты свободна, а я не буду прикован к тебе цепями любви".

Блуждающим потусторонним взглядом я увидел себя лежащим на мокром, от кровавых разводов, асфальте, но возрадовался.
Вчера я чуть не утратил самое главное, но сейчас я отчётливо видел мёртвым взглядом — моё воскресшее из грязи блуда мужское достоинство было при мне.

С ним я и ушёл в вечность не оглядываясь.