вид из моего окна

                Вид из моего окна
Я открываю глаза посреди ночи и пытаюсь нащупать твою руку. Но тебя нет рядом.

За окном дождь. На стене я вижу тень капель, как они набухают, словно весенние почки и стремительно сбегают вниз, оставляя после себя прерывистую дорожку.

Одним солнечным днем, в самый разгар знойного лета, я сидела на площадке пожарной лестницы в тени импровизированного козырька и пила холодный чай. В высоком стакане плавали дольки лимона и персика, о стенки постукивали кусочки льда. Заботливо добавленные мной две рюмки водки подчеркивали расслабленное настроение.

В доме напротив, через дорогу, в окне сидел жирный кот. Он был доволен своей кошачьей жизнью, лениво поглядывал на меня и так же лениво начинал вылизываться.  Редкие машины скользили по горячему асфальту вдаль.

Покой всего проулка нарушил одинокий велосипедист, уныло приближавшийся к моему дому. Ехал он медленно, почти лениво. Я пила свой крепкий чай и так же лениво следила за ним. Яркая футболка, спортивные штаны цвета хаки, темная кепка невнятного оттенка. Она очень грациозно слетела с головы и взвилась в воздух, когда велосипедист на ровном месте расстелился на земле. Велик в одну сторону, он в другую, кепка ровно посередине.

- О, нет! - звонко и раздосадованно воскликнул он.

Я ожидала нецензурной брани, потока страшных проклятий, стоэтажного мата, но никак не этого! И я хохотала и хохотала, чай лился по моим тонким рукам, по бедрам, капал сквозь решетку прямо на землю, мне уже тяжело было делать вдох, но остановиться я не могла.

- Да завали ты уже! - раздался сверху гневный крик соседки.

Он уже встал и гневно на меня поглядывал.

- Нужна помощь?

- Воды, если можно.

Я спустилась вниз с бутылкой минеральной, он был даже недурён собой.

Через неделю он ждал меня под окнами моего дома с букетом цветов, через год с кольцом.

Я смотрела на эту ямку в асфальте со смесью нежности и досады, ведь я не хотела создавать семью, меня беспокоила только моя едва начавшаяся карьера.
 
Зимой в это окно я наблюдала как он играет в снежки с нашими детьми. Сыном и еще одним сыном. Летом, сидя на пролете с неизменно крепким чаем, как он учит их кататься на роликовых коньках или велосипеде.

Мой просторный дом стал тесным, заваленным игрушками и непонятным для меня спортивным инвентарем. Стены моего кабинета были заклеены детскими рисунками, а на полках стояли разномастные поделки, моим собственным книгам даже здесь небыло места.

Дети росли, он неизменно целовал мою шею, прямо по краю линии волос, пока я готовила для них завтрак.

Наш секс, наш быт, наша семья. У нас все получалось легко, естественно. Иногда  посреди ночи я просыпалась и судорожно искала на кровати его руку. И всегда находила.

Той ночью я нащупала ледяную руку. Из ледяной груди не вырывался с родным рокотом выдох. Заострившиеся ноздри не втягивали воздух.

- Когда я умру, похорони меня в той самой кепке.

- Даже говорить так не смей! - всегда на это кричала я и кидала в него всем, что попадалось мне под руку.

Черный костюм, белая простынь и выцветшая, уже совершенно невнятного цвета кепка. Чушь, но он всегда об этом просил.

Наши сыновья живут со своими женами и нашими внуками. А ты отправился дальше. Без меня. Надеюсь, только для того чтобы подготовить нам комнату, когда я прибуду.

Мой дом снова просторный. Не звучит музыка, никто не тянет меня в причудливый пляс, не слышно даже отзвука твоего смеха.

Я сижу на площадке пожарной лестницы дождливым осенним днем. В моих костлявых руках кружка обычного горячего чая, без водки, без фруктов.

Дождь смывает слезы с моих дряблых щек, каждой каплей подпоясывая мое сердце льдом.

Я не смотрю в окно напротив, не смотрю на ямку в асфальте, с годами ставшую ямой, я не вижу мира вокруг. Я только надеюсь, что до нашей новой встречи мне осталось недолго.