Встреча с Корнеем Ивановичем Чуковским

     Корней Иванович Чуковский жил в Переделкино. Первое, что бросилось в глаза у него во дворе – разукращенный сказочный домик. Оказалось в нем библиотека для местной детворы. И калитка и сад вокруг все миниатюрное и все радовало глаз. Из этого дворика был проход во второй. Там за столом возвышался он сам - Корней Иванович Чуковский в окружении импозантных бородачей. К нам с Олей вышел он за калитку.
- Сейчас у меня французские художники. Погуляйте час-два. Еще должны подойти студенты из Швеции. Потом мы с вами сможем поговорить.
Ходим-бродим по переделкинским улицам. Читаем названия. Большинство из них носят имена писателей. Дачи за заборами. Много зелени. Возвращаемся через час. Он занят. Извиняется:
- Делегация из Швеции.
Стемнело. Подходим снова. Корней Иванович поджидает нас у своего двора:
- Простите меня, девочки. Я с удовольствием поговорил бы с вами сейчас, но родные не позволяют, беспокоятся о моем здоровье. Приходите завтра.
- Увы! Завтра мы едем в Ленинград.
- Тогда по возвращении. Позвоните или напишите в какой день вам удобно.
- Хорошо. Большое спасибо. Так и сделаем.
 а вскоре Чуковского не стало.
В Ленинград мы поехали с Олей вдвоем. Алка и Ира остались в Москве, Санди, так мы звали Сашу, подалась в Новгород, оттуда она собиралась попасть в Питер и встретиться с нами, но так как мы никогда в сем городе не были и ничего там не знали, то Саша никак не могла придумать, где  нам встретиться. В конце концов, она выбрала место - у входа в Русский музей. В Ленинграде у Санди жила родная сестра, да и сама она какое-то время обитала у сестры и работала в Эрмитаже.
Стояли последние ночи августа. Мышинного цвета небо, гладкое и линялое, сочилось мутной житкостью и обволакивало все вокруг. Шли дожди.
Мы поселились в студенческом общежитии ЛЭТИ. По 14-16 часов в сутки топали по улицам Ленинграда. Обошли вдоль Фонтанки, Мойки, по Невскому. Бесконечные набережные исходили вдоль и поперек. Сколько на них мостов, узких и широких, горбатых, разводных, со скульптурами и без них. Старые улочки, помнящие так много и так многих: Пушкина, Достоевского, Блока, Мандельштама, Ахматову.
Подумать только! Я стою у Лебяжьей канавки, у Зимнего, на Пряжке, на Мойке. В Марьинском театре слушаю орган.
Вернувшись в Москву через несколько дней звоним Корнею Ивановичу.Нам отвечает женский голос, он заболел, лежит в больнице.
Так наш с ним разговор и не состоялся.В конце августа 1968 мы вернулись в Харьков, а его не стало 28 октября.