Палата. Часть 2. Наим

       Прошло три дня после операции.

        С каждым днём Наим-ака чувствовал себя всё лучше и лучше. Температура тела постепенно нормализовалась и врачи настоятельно рекомендовали ежедневные прогулки - сначала коротенькие, по коридору больницы, а затем и длительные, во дворе.

        Все, пережившие операцию на брюшной полости были просто обязаны часами вышагивать, поддерживая рукой поллитровую баклажку из-под воды, куда по резиновой трубочке стекала кроваво -красная жидкость, накопившаяся в теле.

        Упорно шагая по двору больницы, Наим-ака физически чувствовал, что с каждой каплей этой жидкости из его тела, из его сущности уходит вся скверна, вся копившаяся годами злость, гнев и ненависть.

        Легкость наполняла его тело, добро наполняло его душу и рвалось наружу - хотелось делать всем хорошее, простить своих истинных и вымышленных врагов.

        Ему казалось, что у него растут крылья и он вот-вот взлетит к солнцу и чем ближе он окажется к нему, тем больше энергии он наберется от него и больше сможет отдать людям.

        Наим-ака не вспоминал больше Рому, но каждый раз, взглянув в тот угол, где стояла его кровать, явственно ощущал на себе его доброжелательный взгляд и казалось четко слышал его веселый голос:
 - Будь здоров, дружище!

        А палата между тем пополнялась новыми больными.

        Однажды в кровати на дальнем углу палаты разместили мужчину лет сорока, строителя Касыма, упавшего со строительных лесов и повредившего внутренние органы.

        Ему предстояла срочная тяжелая операция и зачастившие к нему врачи, были тому подтверждением.

        По всему было видно, что Касыму очень тяжело, он с трудом и хрипло дышал, обливаясь обильным потом. Сидевшая рядом жена, непрерывно вытирала со лба Касыма крупные градинки пота и, сначала потихоньку плакала, а затем и вовсе зарыдала, тщетно пытаясь скрыть от окружающих свое состояние.

         Вернувшийся после прогулки Наим-ака, возившийся у своей кровати, обернулся на громкое всхлипывание и участливо поинтересовался причиной.

        Узнав, что женщина сопереживает мужу, чувствующему сильный страх перед предстоящей операцией и очень стесняющемуся перед окружающими за проявление своей «слабости и трусости», Наим-ака, аккуратно придерживая висевшую на боку баклажку, пристроился рядом с кроватью Касыма на стуле и очень спокойно и доброжелательно рассказал ему обо всех деталях предстоящей операции, начав с того, что этот страх ощущают все и это, конечно, боязнь неизведанного, непонятного ожидания.

        - Страх твой это страх человека, стоящего на краю пропасти с закрытыми глазами и не знающего его глубину. Открой глаза, а я помогу тебе в этом, и ты убедишься сам, что пропасть перед тобой имеет не бездонную глубину, а это всего лишь небольшая канава, и достаточно сделать один шаг чтобы благополучно миновать эту мнимую опасность.

        Внимательно выслушавший его Касым, неожиданно для себя успокоился, перестал потеть и задышал ровно и бесшумно, а жена его, бросив благодарный взгляд на Наим-аку, принялась утирать слёзы.

        Через несколько минут Касыма забрали в операционную.

        Операция прошла благополучно, благодаря не только квалификации врачей, но и спокойствию, выдержке и мужеству больного, терпеливо перенесшего все тяжести хирургического вмешательства.

        Первое что он сделал, придя в себя после наркоза - он разыскал глазами среди присутствующих Наим-аку и благодарно ему улыбнулся.

        Радостное чувство исполненного долга наполнило душу Наим-аки, он широко улыбнулся в ответ и показал Касыму кулак с поднятым вверх большим пальцем.

        Проходя мимо настенного зеркала, висящего в палате, Наим-ака, глянул на свое отражение и остановился как вкопанный - на него с довольной, веселой улыбкой из зеркала смотрел Рома.

        И показывал тот же самый жест.