Хочу в СССР? Глава 4

Тяжкий крест Серёги, или Об относительной пользе пьянства.

«От сессии до сессии живут студенты весело. А сессия всего два раза в год»
(из старой студенческой песенки)

Хотел написать про своё студенчество. Думал-думал и пришёл к неутешительному выводу, что миссия невыполнима ©. Не то, чтобы совсем уж невыполнима, но включает в себя настолько много событий памятных и душевно тёплых лично для меня, что решил поберечь ваше время и свои силы. Может, когда-нибудь позже и рискну. Например, в виде отдельной книги.
 
Но около года назад мне довелось вспомнить нечто, скажу так, условно студенческое. Вот отчего бы не прибегнуть к самоплагиату? Тем более что речь пойдёт о человеке очень близком ещё с тех лет. Давно мы с ним проживаем в разных полушариях Земли, однако не потерялись. Хоть и скучаю без него сильно: видимся, увы, редко.

Не стану вносить кардинальные изменения в написанный ранее текст. Пусть уж будет, как было: в виде отдельной маленькой повести. Разве что фамилии уберу. А что Серёж у меня здесь сразу трое, так они, по счастью, разнятся отчествами. Путаницы, надеюсь, не возникнет.

***

Этот текст можно считать уже несколько отредактированным, поскольку учёл замечания, полученные от Сергея Владимировича. Не то, чтобы я доверял своей памяти больше чем его, но всё равно решил почти ничего не исправлять, а лишь выделить иные версии событий значком, ну скажем «-----». Тем более что таковым было пожелание бенефициара. Он сам предложил оставить оригинал по возможности без изменений, не настаивая на принципиальном характере своих уточнений.
 
Наш родной деканат с самого начала учёбы распознал в моём друге недюжинный педагогический талант. И твёрдо вознамерился не позволить ему этот самый талант закопать. Для чего поступал логично и просто: с завидным постоянством подселял к нему в комнату общежития подходящий объект с целью воздействия на него положительным примером в надежде на теоретически возможное перевоспитание. То есть, попадались Серёге в сожители совершенно уникальные обалдуи.  Причём по мере убывания одних по причине отчисления весьма оперативно подгоняли свеженьких. Надо сказать, все ребята были, в общем-то, неплохие и даже не клинические идиоты, да уж больно неординарные.  Один из трёх и вовсе благополучно доучился до защиты диплома. Ну что же? Я считаю, что 30%-ный результат в данном случае следует признать несомненной педагогической удачей. Потому как шансов у Серёжи изначально было до обидного мало. Но он очень старался и все пять лет мужественно нёс свой крест.
-----
Сам-то Сергей категорически отрицает намеренность (кто б сомневался!) своих педагогических изысканий. Но если совместное проживание с Хроником и Ванькой ещё можно рассматривать как элемент случайности (всё же первый курс), то уж Серёжу-2 (Сергея Николаевича) подселили к нему вполне осознанно. Знаю достоверно от Ларисы Сергеевны Германович, диспетчера учебной части деканата.
-----
В первое время я, новоиспечённый староста, ещё пытался по возможности добросовестно выполнять свои новые обязанности. Исправно заносил в журнал ту посещаемость, за которую, как сказали в деканате, был в ответе. После первой недели учёбы обнаружил загадочное расхождение между стабильной численностью одногруппников и списочным их составом. Постоянно отсутствовал некий Игорь Борисович. С нами на картошке его точно не было. Спросил у других ребят. Сказали – был такой. И при этом многозначительно и загадочно добавили: «О-о-о-о!». Заинтриговали настолько, что я даже передумал докладывать в деканат Ларисе Сергеевне. Решил повременить. И правильно сделал.

На исходе второй недели в перерыве между лекциями подошёл ко мне паренёк в кожаном пальто. Длинноволосый (военки ещё не было), худощавый, среднего роста, с какими-то чрезвычайно уж шустрыми глазками под толстыми стеклами очков на худенькой и немного треугольной физиономии. Уточнив, действительно ли я староста группы, коротко представился. Сказал, что болел, вручил справку, удостоверявшую этот прискорбный факт, и тут же слинял в неизвестном направлении. Справку я изучил придирчиво: она озадачивала. Весь документ, включая типографский и рукописный тексты, был на совершенно неизвестном мне языке. Как позже выяснилось, на литовском. При том официально заверена в нашем здравпункте, о чём свидетельствовали штамп и подпись. Я и предположить не мог, что они там вот так запросто могут распознать литовский диагноз.

Документ я, как и положено, отнёс Ларисе Сергеевне. Она задумчиво покрутила его в руках, пожала плечами и подшила в папочку. Потом я этих справок перевидал изрядно: Игорь Борисович оказался чрезвычайно болезненным юношей. Только за первый семестр «проболел» в совокупности месяца полтора. Сам, помнится, был из Клайпеды, год проучился в Каунасском университете, откуда его изгнали неведомо за какие прегрешения. Не распространялся на эту тему, хоть и был весьма общительным товарищем. Забегая вперед, скажу, что у нас он продержался тоже ровно год.
-----
На самом деле Хроник был из Вильнюса и часто ездил домой. Хотя по старой памяти любил «оттягиваться» у друзей в Каунасе: успел поучиться в Каунасском политехническом институте (там университета не было). За что его оттуда выперли, Серёга не помнит.
-----
Как-то при вручении очередной справки хитренько так прищурился и настоятельно посоветовал  мне изучить её внимательнее. Я поначалу и не понял в чём подвох. Справка как справка. Как обычно на литовском. Тогда он её перевернул, а там оказался бланк с текстом по-русски. Только не заполненный. Уже точно не припомню, но что-то вроде освобождения от тяжёлой работы по показаниям беременности. А поверх этого страшного приговора жирный штамп нашего здравпункта и небрежный росчерк врача-регистратора. Удивительно, но эта справочка-прикол также как и её предшественницы была аккуратно подшита в заветную папочку.

Спустя несколько лет как-то нас с Ларисой Сергеевной пробила ностальгия по той «комете», оставившей более чем своеобразный след в нашей памяти. Вспомнилось и про справки на литовском языке. Лариса Сергеевна грустно вдохнула и призналась: «Конечно, знала, что это – «липа».  Справки ему «выписывал» дружок в Каунасе. Но понимаешь ли, в чём дело… Ну вот рука на него никак не поднималась». Как и всегда она была в курсе почти с самого начала. Однако чисто по-матерински жалела этого несуразного, но чем-то притягательного паренька.

С первых же дней к нему намертво приклеилось прозвище «Хроник». Это он сам себя так определил, имея в виду пристрастие к крепким, но дешёвым горячительным напиткам. А никто и не возражал: Хроник так Хроник. Кажется, многие наши сокурсники вовсе не знали его настоящего имени. Тогда же в полную силу заявил о себе уникальный талант на ровном месте влипать в самые невероятные истории. Даже если инициатива от него как бы и не исходила. Хотя, чаще всего именно от него она и исходила. Потому что характер имел совершенно неугомонный, к тому же чрезвычайно изобретательный. Такую недюжинную энергию да в мирных бы целях!

Быстренько записался в СНО (студенческое научное общество) на кафедру неорганики. Однако природная живость и разнообразие интересов мешали регулярным посещениям СНО.  Думаю, только по этой причине наш родной корпус химфака счастливо избежал полной физической ликвидации. Пытались то многие, да только у этого самородка наверняка бы получилось.

Приключения начались ещё на картошке. Вот такой эпизод мне рассказал Марк, с которым они на пару жили на сеновале у местной бабуси. Однажды получили задание: взять на конюшне мерина, привязать к телеге и доставить эту нехитрую логистику на поле в целях дальнейшей перевозки картофеля. А хитроумному Марику очень хотелось на халяву поспать подольше. Как старший по званию и возрасту, он стал уговаривать Хроника, что тот вполне справится и в одиночку. Возражения напарника, мол, видел лошадь только на картинке, в расчёт не принимались.  Марик объяснил, что тут всё очень просто: говоришь «но» – оно едет, произносишь «тпру» – само останавливается. За какую верёвочку дёрнешь – в ту сторону и повернёт. После этого незатейливого курса молодого бойца запряг лошадь в телегу, благословил Хроника в путь и со спокойной совестью полез на сеновал дрыхнуть дальше. Вроде бы даже задремать успел, но очень ненадолго. Потому как был разбужен истошными воплями бабки: «Божачка! Там ваш хлопец приехал! Сам убился насмерть и забор привёз!». Марик прямо в исподнем кубарем скатился во двор. И узрел такую картину: посреди двора на одной ноге, придерживая рукой вторую, прыгал Хроник. Рядом стояла взмыленная лошадь с телегой. На задней оси одного колеса не хватало, зато был прицеплен целый пролёт чьего-то забора.

У Игорька шла постоянная и беспощадная война с собственными очками. Перманентно их бил, терял, садился на них и прочими доступными способами пытался лишить себя зрения. А без очков становился слеп как крот. Ну, сильно близорук был по жизни. Первые очки он победил очень скоро и прямо на картошке. А душа настойчиво требовала праздника! Не отменять же танцы? Марик клятвенно пообещал самолично выбрать ему достойную партнершу. Хроник безоговорочно доверился другу. Предварительно приняв на грудь (кто ж в деревне на танцы ходит трезвым?), выдвинулись. В клубе, прислонив Хроника к стеночке, Марик отправился на рекогносцировку. На свой изысканный вкус честно выбрал симпатичную девушку. Повезло однокурснице Тане. Марик отлепил Хроника от стенки и ненавязчиво, но целенаправленно постарался придать нужную траекторию. А тот, бедный, никак не мог выйти на объект. Около каждой живой души, в которой интуитивно чувствовал барышню, тормозил и, тыча ей пальцем почти что в нос, доверчиво и трогательно вопрошал друга: «Марик! Эта?». Что повторялось многократно, пока не добрались до истомившейся Танюшки. Как их девчонки не поубивали прямо там на месте, осталось загадкой даже для повидавшего жизнь Марка.
 
А в это время Серёга безмятежно трудился в другом совхозе в компании с нами. Не скажу, чтобы нравы нашей бригады кардинально отличались от той, где отбывали повинность Марик с Хроником. В былые времена у студенчества вообще, и на картошке в частности, имелось не так уж много доступных развлечений. Совместная выпивка и танцы относились к числу популярных. А тот факт, что совершеннолетних среди нас почти не было (лично мне не исполнилось даже и 17-и), так когда это останавливало продавщиц сельмага. Но мы по молодости получали удовольствие в большей степени от самого процесса приобщения к взрослой жизни, чем от состояния опьянения. Потому выпивали относительно скромно. Не регулярно и без фанатизма.

Как это ни покажется странным, но застрельщиком обыкновенно бывал именно Сергей. И вообще, должен признать, что устоявшееся мнение о его безоговорочной положительности несколько преувеличено. То есть, методичность, целеустремленность и последовательность в принятии решений совершенно органично сочетались в нём с природной тягой к авантюризму, приключениям и любовью к жизни во всем её многообразии. В частности, совсем ещё юный я именно от него впервые узнал, что ходить трезвым на танцы – дурной тон. Поверил Серёге сразу и безоговорочно. Предварительно затоварившись свирепым напитком под названием «Алжирское» (77 коп. бутылка), распили его прямо в комнате где жили и отправились в клуб радовать наших барышень. Только кудрявый и миловидный блондин Андрюша по прозвищу «Аполлон» уже не мог составить нам компанию. Мы его так и оставили сидеть на стуле посреди комнаты. С блаженной полуулыбкой на физиономии, несколько выпучившего глаза и время от времени застенчиво икающего.

По возвращении в alma mater «подарки судьбы» посыпались на нас как из рога изобилия. Я вопреки своей воле и желанию вырос до старосты группы (заодно потока и курса), а Серёге выделили в сожители по комнате сразу двух особо талантливых бойцов. Помимо упомянутого Хроника это был ещё и подававший большие надежды Ваня со второго потока. На счастье четвёртым с ними поселился вполне положительный студент Коля по прозвищу «Квадратик». Ну, был бы большим, наверное, назвали бы «Квадратом», а так получился «Квадратик». Невысокого росточка, но крепенький. Улыбчивый и добродушный. С очаровательно манерой говорить как бы слегка нараспев.

Ванечка (его чаще всего так и называли) был, конечно же, порядочным разгильдяем, но парнишкой славным и обаятельным.  Среднего роста, стройный и спортивный. С первого взгляда любому становилось ясно, что такого могут звать только Ваней и никак по-другому. Круглолицый светлый шатен с классической причёской «под горшок». Солнечная улыбка, лукавые глазки. Ни дать ни взять, классический персонаж русских сказок. Мы вместе трудились в двух стройотрядах, и с ним всегда было легко и комфортно. Да и работал здорово. В Смоленском ССО на протяжении примерно двух недель я пересказывал Ваньке близко к тексту свои любимые «Одиссею и Хронику капитана Блада», которые знал практически наизусть. Книга Ваню сильно впечатлила. А в Псковском отряде он совершенно очаровал ездившего туда с нами моего братца. Они даже и подружились. Кстати, в тот ССО Серёжа впервые отправился командиром. К слову, был очень неплохим командиром. Скотину (нас) особо не мучил, вдумчиво и серьёзно относился к питанию (я был завхозом) и отдыху персонала. Да и заработать тогда получилось вполне прилично, в чём его безусловная заслуга.

Вот учился Ванечка из рук вон. Хотя два года как-то протянул. Полагаю, в большой степени Серёгиными стараниями. Не то, чтобы был тупой, просто до ужаса несобранный. Да и учиться ему было совсем не интересно. Вот погулять – самое то. Серёжка по утрам безжалостно сгонял Ваню с кровати и гнал умываться. Тот демонстрировал жуткую активность, бодренько разминался. А как Сергей за дверь – так моментально в кроватку и ну дрыхнуть дальше. Но два курса продержался!

Обладал способностью влипать в разные истории не хуже Хроника. Только тот сам создавал нештатные ситуации, а Ваньку приключения безошибочно находили помимо его желания. Как-то раз на очередной гулянке крепко получил «в табло», сильно огорчился и в профилактических целях решил «подкачать физуху». Для чего прикупил пару боксёрских перчаток. Вторую пару неведомо откуда притащил Хроник, которому идея понравилась. Пару-тройку раз они под руководством Серёги, прежде немного занимавшегося боксом, действительно мутузили друг дружку, потом несколько охладели к тренировкам. У Хроника в головах кровати висел на стенке большой красочный портрет Леонида Ильича Брежнева. Как положено, со всеми регалиями. Но тот обращался с генсеком вопиюще непочтительно: в поддатом состоянии временами использовал святой для каждого советского человека образ в качестве банальной боксёрской груши. Отчего светлый лик Маршала весь был испещрён белыми пятнышками согласно рельефу штукатурки.

Однажды от перчаток пострадал и сам Сергей Владимирович. Я наблюдал уже готовый результат: на первую пару он прибыл с заплывшим глазом и несколько отвисшей в сторону губой. Очень нехотя, но всё-таки поведал мне, где его так угораздило. Накануне вечером, будучи в хорошем настроении и немножечко навеселе, решил малость поразмяться. Одну пару перчаток надел на себя, вторую прихватил с собой и стал бродить по этажам общаги в поисках партнёра под лёгкий спарринг. Многочисленные желающие как-то не спешили выстраиваться в очередь. Оно и понятно: рослый спортивного вида парень не давал повода для чрезмерного оптимизма. Но тут неожиданно нашёлся доброволец. Сказал, мол, если не возражаешь, давай-ка я попробую. Серёга, с большим сомнением окинув взглядом щупловатую фигуру противника, проявил гуманность и посоветовал парню хорошенько подумать. Тот молча натянул перчатки. Последующие впечатления Серёжи: «Да я даже закрыться толком не успел, как оно прилетело». Позже выяснилось, что некто Саня с четвёртого курса. Ну не было, блин, на его интеллигентной физиономии ничего написано про первый разряд по боксу!  Однако со временем познакомились ближе и даже подружились. Когда в наш третий Карельский стройотряд Серёга опять поехал командиром, то Саня (вообще-то был по паспорту Алексеем) при нём состоял комиссаром.
-----
Историю с боксёрскими перчатками Серёжа вспомнил по-другому. Преподававший у нас физвоспитание Сергей Владимирович Макаревич, видя его спортивные успехи, предложил записаться в секцию бокса, откуда и появилась первая пара перчаток. Там же он познакомился с Саней, зная квалификацию которого предусмотрительно старался с ним не спарринговать. Но кто-то же ему рожу всё-таки превратил в натюрморт? Кто – не признаётся. А я ту картину маслом запомнил очень хорошо. Вот другую пару перчаток точно купил побитый недругами и жаждавший мести Ванечка.
-----
Серёжина природная и благоприобретенная спортивность помимо бокса требовала выхода и другими способами. Прыгнув пару раз с парашютом в военной части, где воспитывался в детстве и юности, решил, что этот экстремальный вид спорта ему вполне подходит. Потому записался в минский прыжковый клуб, который находился в деревне Боровая. И периодически через весь город ездил туда прыгать. Ребята каждый раз его слёзно отговаривали и прощались навсегда. Ехать и так было далеко, но однажды и вовсе задержался сильно. А, прибыв в общагу, застал такую милую сценку: изрядно набравшиеся Хроник и Ванька, упёршись лбами друг в друга, что-то горячо обсуждали. На кровать были вывалены все Серёгины личные вещи и честно поделены на две кучки: парни как могли помянули не вернувшегося из боя друга. Добрые такие!
 
Перечитал написанное и обнаружил, как мало оно соответствует рассказу о сознательной, ответственной и полной учебно-научного энтузиазма жизни студентов лучшего в нашей республике ВУЗа. Получаются совсем уж какие-то «Особенности национальной охоты» с их беспросветным пьянством. А вот это и неправда! То есть, не совсем правда. Выпивали, чего уж греха таить, частенько и даже не без удовольствия. Но практически всегда по поводу. Другое дело, что как раз с поводами никаких проблем не было. Взять хотя бы то обстоятельство, что строго напротив нашего общежития располагался знаменитый Минский ЛВЗ «Кристалл». Где в любое время без труда можно было найти подработку в качестве малоквалифицированной рабочей силы. Скажем, грузчиком. Многие из наших ребят этим занимались.

Известный рассказ Михаила Жванецкого «Собрание на ликёро-водочном заводе» только самые наивные люди могут принимать за вымысел. Конечно, незначительные преувеличения имеют место, но в целом очень жизненно. Уже не помню кто, возможно даже и Серёга, рассказывал, как после полуночи был разбужен добрыми друзьями. В комнате горел полный свет, на кроватях сидело довольно много народу с кружками в руках.  Посредине стояло большое ведро с каким-то пойлом, из которого, помаленьку причёрпывая содержимое, неспешно выпивали. Без лишних слов протянули кружку и ему.  Стало понятно: вернулась домой вечерняя смена работяг.

В смысле крепости юных организмов химики всегда были в почёте. Слабые не выдерживали и сразу переводились в какие-нибудь гуманитарии. Правда, я таких случаев не припомню, но куда же ещё? А для химиков спирт, по определению, – почти аналог материнского молока. Даже наши девочки давали повод ими гордиться. Например, они самостоятельно изобрели и освоили технику питья неразбавленного спирта маленькими глоточками. Вот прямо как ликёр! И это вопреки всем теориям: типа там сделать глубокий вдох, пить одним глотком на выдохе. «Как можно? Чистый спирт!» ©. А из студентов-гуманитариев составить конкуренцию химикам могли лишь философы (знаю, доводилось выпивать). Оно и понятно: их будущая работа никакой трезвости в принципе не допускала. Остальные же – слабаки.

Рассказывал мой друг, студент физфака Павел. В те времена, когда ещё не был изгнан из общаги (крепкие ребята физики жили по соседству с нашими), он имел свой опыт подработки на «Кристалле». Как-то раз крайне неосмотрительно взял с собой на работу учившегося с ним аргентинского студента, которого живо интересовала специфика советского образа жизни. Понятное дело, заморскому гостю на заводе несказанно обрадовались. И с большим энтузиазмом начали крепить дружбу двух великих стран. Чуть ли не составили график очерёдности посещения разных подразделений завода. Смена для бедного Пашки заканчивалась одинаково: отыскать иностранного коллегу, вызволить из дружеских объятий, погрузить тело на плечи, донести до общежития. И потом ещё пешком (в такое время лифт уже не работал) переть на какой-то там «надцатый»  этаж. И так продолжалось целую неделю! А ещё через недельку аргентинец оклемался и опять запросился «на работу»: к тому времени он стал убеждённым сторонником коммунизма во всём мире. Но Павлик проявил твёрдость духа и категорически отказал.
 
Изредка среди химиков попадались совершенно непьющие экземпляры. И у нас в группе один такой боец затесался. Правда, ненадолго. Не в том смысле, что отчислили (как раз учился-то очень хорошо), а просто, в конце концов, стал нормальным своим парнем. Хотя и смог продержаться в трезвенниках некоторое время.
 
Ещё на своей первой картошке добрый молодец Коля в ответ на чью-то шутку достойно ответил, мол, «стреляного воробья на мякине не проведёшь». Ну и моментально стал, естественно, Воробьём. А то и просто Воробышком. Без каких-либо возражений привык отзываться и на то, и на другое. Был среднего роста, но жилист и физически крепок. Духом бесстрашен, взором отважен аки молодой лев. И подобно львёнку же имел, скажем так, несколько заниженный порог самосохранения. Простой как правда, прямой как рельс. Был упрям до крайности: мог хоть кого замордовать въедливо-занудными вопросами, если что-то «не догонял». Вследствие чего друзьям пришлось слегка переиначить известный афоризм. Получилось куда ближе к жизни: «Слово – не Воробей, топором не вырубишь». Сторонний юмор не воспринимал, по этой причине очень любил шутить сам. Особой утончённостью его шутки, понятное дело, не отличались. За что частенько и «отгребал» от старших товарищей.
-----
Тут опять вспомнились пресловутые боксёрские перчатки. Одно время поединки приобрели широкую популярность и за пределами комнаты, где они (перчатки) квартировали. К примеру, крепкий и имевший неплохую подготовку Марик периодически безжалостно лупцевал Воробья. А тот, по причине своей природной упёртости, не желал сдаваться, пока был способен подавать признаки жизни. У него ещё и болевой порог оказался заниженным! Вот и приходилось непокорного упрямца воспитывать.
-----
Воробышек жил в комнате с двумя нашими «старослужащими»: Володей и тёзкой Николаем, в миру прозванным «Дедом». Как-то раз я забрёл к ним в гости. Вовик был один и, лёжа на кровати, читал какой-то полезный букварь. На стене метрах в двух от пола я узрел чёткий след босой ноги. Ясное дело, поинтересовался. «Воробей ходил» – лаконично сообщил Вова, не отрываясь от книги. «Зачем?» – «Дед заставил». Как выяснилось, голый и могучий Дед отправился в душ, а Воробышек типа в шутку закрыл на ключ дверь комнаты. Вот такой, понимаешь ли, ненавязчивый шутник.

По их прибытии на картошку и сразу после заселения обрел актуальность вопрос о знакомстве. Проблему решили традиционно: скинулись по рублю, послали гонцов в магазин. Инициатором мероприятия стал опытный в подобных делах Михаил Никифорович. Принесли, накрыли «поляну», разлили и выпили понятно за что. Один стакан остался нетронутым. Без особого труда вычислили юного Колю и спросили напрямую: не болен ли, не баптист? Оказалось, просто не пьёт вообще. А рубль, дурилка, тогда зачем сдавал? Ну, все сдавали. Такая необычная логика слегка озадачила, но уговорить парня не смогли. Да, похоже, не очень-то и настаивали.

Вскорости при общении с девочками Миша не без гордости им доложил, что есть у них такой паренёк, который не пьёт вообще. Вот сколько не предлагали, ни разу не согласился. Барышни позволили себе усомниться. Высказали предположение, что ребята, вследствие своей природной примитивности и прямолинейности, просто не владеют даром убеждения. А вот в хороших ласковых руках наверняка всё получится. Мишу крепко задело такое неверие в его способности и он предложил спор. Девочки поинтересовались, на что будем спорить. Мишку, который никогда не отличался деликатностью натуры, а заводиться и вовсе умел с пол-оборота, похоже, сильно задел намёк на примитивность. Он вспылил и совсем не по-джентльменски предложил спорить «на разбив морды». В самом что ни на есть прямом смысле этого слова! Девочки поначалу решили, что просто неудачно пошутил.

Неожиданно для него вызов решительно приняла худенькая миниатюрная барышня по имени Тамара. Хоть и маленького роста, но сполна наделённая мужеством и отвагой убеждённого борца за справедливость. К слову, была единственным членом КПСС на всём нашем курсе. Резкий Мишин характер знала ещё по совместной учебе на подготовительном отделении БГУ (было у нас такое для тех, кто после армии или с производства). Потому отлично представляла, чем рискует.

А тут как раз у кого-то из девчонок случился День рождения. Из ребят пригласили одного только Воробышка. Так сказать, для чистоты эксперимента. Далее передаю Мишин рассказ: «Сидим вечером дома, отдыхаем. Заходит Томка. Пошли, говорит. Пришли к их хате, завела внутрь. А там – гулянка полным ходом. В центре на почётном месте сидит радостный Воробей. И пьёт, сволочь! Томка вывела меня на крыльцо. Снимай, говорит, Миша очки. Ну, я и снял. Успел ещё подумать: «Не ударит». Миша немного помолчал, как бы вызывая в памяти яркое воспоминание, и с неожиданным для меня восхищением закончил: «Врезала малая так, что только искры из глаз посыпались!». А сам Воробышек, ну что же? Ну, не оправдал... Так ведь и не знал, какая роль была ему уготована в Мишкиной интриге. А может и впрямь человеку выпало редкое счастье попасть в хорошие руки? Пусть даже и на короткое время.

В процессе нашей совместной учёбы Коля набирал ход не спеша, плавно. Честно говоря, на моей памяти так и не пристрастился к регулярному и с удовольствием употреблению крепких напитков. Но вот пиво он полюбил ещё в студенчестве. Однажды шли мы с товарищем в общежитие. Прямо на мосту через Свислочь встретили Воробышка, который брёл как раз от общаги. Тот неожиданно и как-то уж слишком бурно нам обрадовался. Схватил в охапку некрупного Сергея Ивановича и попытался выбросить через перила моста в речку. Не то, чтобы высоко и не очень глубоко, конечно. Главное, зачем?! Несколько взъерошенного и изрядно озадаченного Серёжку я у Воробья таки отбил. И очень вежливо поинтересовался, уж не охренел ли он часом окончательно? Ответ покорил совершенно: «Я пива выпил! Балдею!». Ну что тут скажешь? Весельчак, блин!

А вот Хроник не просто любил усугублять. Он подходил к процессу творчески. К примеру, однажды изобрел «коктейль», который без ложной скромности назвал своим именем. Рецепт таков: вылить в кастрюльку креплёный вермут, сверху пиво, смесь нагреть и одноразово выпить на манер глинтвейна. Вещь получилась посильней не только «Фауста» Гете ©, но, подозреваю, и коктейля Молотова. Это если судить по результату. Дегустацию никому не доверил, а как истинный учёный мужественно испытал напиток на себе. Потом целую ночь ребята возле него дежурили: временам им казалось, что парнишка отдаёт концы. Испытатель стонал, страшно скрежетал зубами, но не просыпался. И что страннее всего, произвольно завязывался в узел, так что голова оказывалась между коленок. Его развязывали, а он опять завязывался. Затем хлопцы эмпирически установили, что если Хронику налить в плавки немного холодной воды, то он развязывается уже самостоятельно. Стало немного полегче, но всё равно «пасли» бедолагу по очереди почти до самого утра. А он, поросёнок, потом ничего и не вспомнил! Ну, никак не тянул на академика Ивана Павлова, который подробно описал ученикам свои предсмертные ощущения.

Впрочем, сфера его научных интересов простиралась далеко за пределы исследования только горячительных напитков. Будучи по натуре неутомимым и отважным экспериментатором, тем не менее, успел внести ощутимый вклад и в теорию. Как-то на лабораторных по неорганике подсел ко мне и доверительно сообщил, что изобрёл новый способ измерения электродного потенциала. Есть такой параметр в гальванике. Его ещё измеряют в сравнении со стандартным водородным электродом, который принимают за ноль. То есть, величина, по определению, относительная. Так вот Хроник придумал, как можно измерить АБСОЛЮТНЫЙ. И тут же увлеченно стал на листке рисовать схему прибора и объяснять научный принцип его действия. Крепко запахло Нобелевкой. А я пока не ощущал в себе квалификации эксперта такого уровня.  Потому посоветовал ему обратиться за советом к самому умному среди нас. А именно, к Сергею Владимировичу.

Мой совет Хронику показался дельным, и он незамедлительно сконцентрировал усилия на Серёге. Долго его «грузил», периодически тыкая ручкой в листок. Нобелевка продолжала явственно витать в воздухе и это Серёжу несколько напрягало. Похоже, он тоже не был готов брать на себя груз ответственности за научное счастье всего человечества. Потому направил Хроника прямиком к доценту Георгию Лукичу Щукину, который вёл у нас занятия.  Дальнейшее мы наблюдали уже вместе с Серёгой. Сбивчивую скороговорку нашего друга Георгий Лукич слушал очень внимательно. Сначала подперев голову левой рукой, затем правой. Потом извлёк платочек и не спеша промокнул лоб. И наконец-то мы услыхали вердикт: «Знаете, Игорь. Мне кажется, в самой идее что-то есть. Безусловно, что-то есть! Вот только я, увы, не вполне квалифицированный специалист в этом узком вопросе.  Вам бы посоветоваться с Вадимом Васильевичем…». Вадим Васильевич Свиридов заведовал кафедрой неорганической химии. Был доктором наук, член-корреспондентом АН, учёным мирового уровня. Уж он-то, конечно, оценил бы! Не помню по какой причине, но до маститого учёного Хроник так и не добрался. Не повезло в тот день мировой науке. Зато, похоже, повезло Свиридову.
-----
Здесь у нас с Серёгой случилось расхождение. Он считает, что Вадим Васильевич тогда был доцентом. А я точно помню, что «Введение в специальность» в первом семестре он нам читал уже будучи доктором наук. Хотя член-корреспондентом, кажется, стал несколько позже.
-----
Бытовые вопросы творческий гений Хроника тоже не обходил стороной. Он был убеждённым сторонником подхода, что наука должна служить человеку, а не наоборот. Когда наступили холода и обычный конический рефлектор с отражателем перестал спасать, Игорь Борисович придумал, как решить эту насущную проблему. Откуда-то приволок длиннющую вольфрамовую (или нихромовую) спираль и объяснил ребятам свой замысел. По его смелому плану эту спираль следовало подключить через всю комнату к противоположным розеткам. Сказано – сделано. Уж и не знаю, как удалось зафиксировать её концы, закрепить и определить где там фаза-ноль, но спираль подключили. Самое странное, что ничего сразу не сгорело и даже не вырубилось. И верно, через короткое время в комнате стало заметно теплее. Вот только свет несколько померк (как выяснилось, на всём этаже), но щиток каким-то чудом выдержал. Дальше случилось непредвиденное: спираль раскалилась до красна и провисла почти до кроватей. Возникла реальная угроза пожара, а к подлой спирали было не подойти. Но её всё же побороли! Спалив парочку одеял и стул, затейливый электроприбор таки изловчились отключить.
-----
Серёга предполагает, что спираль Хроник подключил всё-таки к одной розетке. Сомневается в принципиальной возможности протянуть её через всю комнату. Честно говоря, я тоже сомневаюсь. Сам-то он при этом не присутствовал, а застал уже скорбные последствия: сильный запах горелого и подпаленные учебники, при помощи которых спираль пытались извлечь.
-----
Не то чтобы Хроник имел склонность к нарциссизму, но однажды, внимательно рассмотрев в зеркале свою физиономию, остался ею сильно недоволен. Убедил себя, что проявились юношеские прыщи и объявил им беспощадную войну. Для чего выкрал на кафедре (во временное пользование!) кварцевую лампу. Вечером, предварительно закрепив и нацелив прибор, прилег на свою кровать, доверчиво подставив личико целительному излучению. Но, поскольку бы несколько уставши (точнее, слегка выпивши), то моментально заснул. Результат превзошел самые оптимистичные ожидания. Загар получился таким, что кожа потом слазила лоскутами. Вместе со злосчастными прыщами.

Но вернемся к теории. Как-то поутру мы пришли на семинар по неорганике и узрели такую картину. За первой партой безмятежно спал Хроник. А вся доска изрисована техпроцессом получения спиртосодержащей смеси из подручных природных материалов. То есть детально и вдумчиво была проработана тема популяризации самогоноварения. Там фигурировали не только соответствующие химические реакции, но указаны весовой и объёмный составы компонентов, грамотно просчитан теоретический выход продукта. Конструкции всех узлов изобиловали подробными мелкими деталями. А движение продукта по пути его волшебного превращения сопровождала визуальная иллюстрация. Для чего буйная фантазия автора изобрела некий «вермутил-ион», который наглядно был изображён в виде маленького зубастого акулёнка.

Позже выяснилось, что Хроник прибыл ранним утренним поездом и, чтобы не тратить время зря, прямиком отправился на химфак. Каким-то образом уболтал вахтершу, и она запустила его внутрь. Ну не мерзнуть же бедному студенту на улице! Уже в аудитории наступило творческое озарение, которое он моментально и претворил в жизнь. Потом умиротворенно заснул, вконец обессиленный этой разминкой ума. Тут и мы стали понемногу подтягиваться на семинар. Вновь прибывающие схему изучали не спеша и с удовольствием, отдавая дань глубокой эрудиции разработчика. Даже у дежурного не поднялась рука прикоснуться пошлой мокрой тряпкой к этому шедевру!

Из числа ценителей высокого искусства последним оказался Георгий Лукич Щукин, который пришёл проводить среди нас семинар. Некоторое время доцент с живым интересом обозревал полотно вблизи, профессиональным взором вникая в детали. Затем отошёл на пару шагов, как это делают истинные ценители живописи в картинной галерее: «Да. Талантливо. Безусловно, весьма талантливо! И тема такая… Ну, может мы к ней ещё и вернемся, хотя в учебном плане вроде не стоит… Увы, но сегодня у нас накопились более прозаические вопросы. Дежурный! Будьте так добры, приведите доску в порядок. А как закончите, если не затруднит, разбудите Вашего коллегу».
-----
Возможно, это была доцент кафедры неорганической химии Галина Антоновна Попкович. Очень славная женщина и тоже с хорошим чувством юмора. Как раз она-то и вела у нас семинары, а Щукин только лабораторные занятия. Тем более, далеко не факт, что всё произошло именно на семинаре по неорганике. Но сути эпизода это принципиально не меняет.
-----
Был у Хроника большой друг. Сподвижник по инновациям и яростный оппонент – всё в одном флаконе. Сосед по общежитию, студент педпотока нашего же курса. Звался Ник-Ник или просто Ника. Ну как ещё можно окрестить человека, если он от рождения Николай Николаевич? Круглолицый, со щегольскими гусарскими усиками, с вкрадчивой и вежливой манерой общения. Они постоянно чего-то глубоко научное обсуждали и замышляли. Иногда на пару реализовывали. Но чаще спорили или конкурировали между собой в изобретении взаимных мелких пакостей. Скажем, любимым развлечением было подкрасться к другу-антагонисту и неожиданно сунуть прямо под нос пробирочку с какой-нибудь особенно вонючей дрянью. Причём эти якобы остроумные выходки доставляли обоим колоссальное удовольствие. Когда получалось, радовались прямо как дети. Уж не знаю, кто там у них победил по очкам. По счастью до клинического исхода дело ни разу не дошло: крепко уважали друг друга.

Однако в этом противостоянии у Хроника были в запасе и свои «ноу-хау». Например, такая «невинная» шутка, где и мне выпала честь сыграть свою прискорбную роль. Как-то вечерком зашёл я к ним в комнату. Хроник что-то читал. Увидев меня, неожиданно очень возбудился. И попросил срочно позвать Нику: типа, есть важное дело. Я, не чуя подвоха, пошёл и пригласил. Ничего плохого не подозревавший Ник-Ник, сопровождаемый мною, оперативно прибыл по вызову. А когда открыл дверь комнаты, моментально и весьма чувствительно получил боксёрской перчаткой прямо в лоб. После чего дверь закрылась изнутри на ключ. Что называется, можете жаловаться! Ника лишь скорбно посмотрел на меня телячьими глазами: мол, за что? Хроника счастье, что предусмотрительно успел забаррикадироваться. Не знаю как от обиженного Коли, но от меня бы уж точно «отгрёб» по полной. Самое забавное, что доверчивый Ника на такой дешёвый трюк попался уже не в первый раз. И чему только жизнь человека учит?

Ника был не единственным объектом гусарских шуток Хроника. Тот, будучи по натуре большим остроумцем (так он считал), старался «обслужить» своим юмором по возможности максимальное количество друзей. Не миновала чаша сия и Серёжу. Как-то на лекции из последнего ряда, где обычно обитал Хроник, была направлена посылочка в направлении сидевшего впереди Сергея. Фамилия последнего была обозначена надписью на самом отправлении. В маленьком пакетике из тонкой бумаги явственно угадывался контур вложенного туда презерватива. Все сидевшие по пути следования передачи, включая девочек, отнеслись с должным пониманием. Хроник сиял как именинник. Я ещё подумал, что до ближайшей переменки-то он доживёт, а дальше – не факт. Хотя был небольшой шанс, что адресат к тому времени немного подостынет и всё ограничится банальным оттасканием за уши и настучанием по маковке. Не скажу, чтобы Серёга был человеком мстительным, но и оставлять без должного внимания подобные выходки тоже не намеривался. Чем закончилось – не помню.

А ещё Хроник постоянно химичил. В том числе и в родном общежитии. Полагаю, сама по себе такая страсть к экспериментированию у Серёжки вызывала даже некоторое понимание. Потому как сам это дело любил и уважал. Во всяком случае, весь первый год проносил на физиономии россыпь маленьких изумрудных пятнышек. Как следствие сполна удавшейся попытки изобретения гремучей смеси с участием бихромата калия. А зелёные точки – окись хрома, которая получилась как побочный продукт химической реакции в просторечии называемой взрывом. Хорошо хоть глаза вовремя успел закрыть. Крапинки со временем исчезли, и без них даже стало как-то скучно. Так что для настоящего химика подобное проявление тяги к знаниям – вещь абсолютно естественная. Напрягало лишь то обстоятельство, что малоопасные для жизни химикалии интереса у Хроника не вызывали вообще.
-----
Серёга поправил, что зелёные пятнышки – следы пороха из армейского взрывпакета, который рванул у него в руках. К своему стыду я об этом позабыл, а ведь он наверняка мне рассказывал. И глаза тогда прикрыть не успел. Потом долго лежал в больнице, чуть не потерял зрение. Вот этого факта я не знал вовсе.
-----
Как-то зашёл я к ним в гости. Хроник, лёжа на кровати, изучал какую-то книжку. На столе прямо на сборнике задач по математике имени товарища Мышкиса лежал небольшой комок ваты. А на него был направлен  включённый рефлектор. Явно сушился некий очередной продукт синтеза. Я проявил любопытство, какой именно. «А... Пироксилин» – небрежно заметил Хроник. Если кто подзабыл или не в курсе, пироксилин (тринитроцеллюлоза) – бездымный порох. Потому я, зачем-то перейдя на шёпот, осторожно поинтересовался у синтетика, часом не взлетит ли? Он меня успокоил, что всё под контролем. Ровно в этот самый момент ватка бесшумно пыхнула столбиком пламени сантиметров в 70 и канула в вечность. Осталась лишь дырка в библиотечном Мышкисе диаметром сантиметров в пять. «Однако взлетел» – без особого удивления констатировал Хроник.

Их живучий рефлектор куда чаще своего прямого назначения использовался в прикладных научных целях. Обыкновенно при высушивании очередного изобретения. Помимо бедного Мышкиса (тому было уже всё равно) ещё применялась маленькая кварцевая лодочка. Которая вместе с каким-то порошочком с помощью пинцета буквально по миллиметру очень аккуратно продвигалась Хроником во внутреннюю часть керамического конуса работающего рефлектора. Но добрый и интеллигентный человек Петя, проживавший «зайцем» в той же комнате, тоже был по натуре весельчак и жизнелюб! Он тихонько подкрался к Хронику, терпеливо выждал самый ответственный момент и громко хлопнул в ладоши у того прямо над ухом. Впечатлительный изобретатель стремительно подлетел верх, успев по пути перевернуть рефлектор вместе с содержимым. А, придя в себя, стал гоняться за Петей с целью поймать и наказать. Вот такие невинные детские шалости.
-----
Серёга вспомнил, что вместе с рефлектором был перевёрнут йодистый азот. Заодно уточнил, что он получается простым добавлением йода в раствор аммиака. Это даже я знаю:  выпадает кристалликами. Если их отфильтровать и высушить, получается самая доступная из всех детских взрывчаток. При ударе весьма эффектно, но, в принципе, в малых порциях не опасно. А если рассыпать по полу и потоптаться сверху, то забавно хрустит. Мстительные школьники эту незатейливую «науку» обычно подкладывают «любимому» педагогу под ножку стула. Зачем понадобился Хронику, не понятно. Потому как для него –  явно низкий класс. Может, решил друга Нику побаловать и взорвать не очень больно?
-----
Не скажу, чтобы тяга к членовредительству у Хроника была осознанной, но преуспел он в этом изрядно. Да и вообще богатырским здоровьем не отличался. Вполне объективно и помимо всех липовых справок. Ну и Ванечка, вследствие живости натуры, тоже умел иногда начудить. Потому многотрудная и ответственная должность комнатного эскулапа по умолчанию досталась надёжному Сергею Владимировичу. Его «походная» аптечка, располагавшаяся в шуфлядке тумбочки в специальной коробке, внушала уважение. Помимо стандартного комплекта из бинтов, ваты и йода, там был полный набор вкусных таблеток на все основные случаи. Причём на каждой облатке рукой обстоятельного Серёжиного папы было чётким почерком выведено: «От головы», «От живота», «От простуды», «От температуры» и так далее. Эта знаменитая аптека пользовалась заслуженным уважением у всех жителей этажа. Слава Богу, она пускалась в ход относительно не часто. Но иногда-таки бывала очень кстати.

Однажды Игорь Борисович прибыли домой из своего любимого Каунаса поздно ночью. И, как водится, прилично навеселе, потому что добрые литовские друзья проводили хорошо. Ехал не с пустыми руками, а вёз с собой щедрый подарок: ацетиленид серебра в микропробирочке. А может и ацетиленид меди, не суть. Важно что эта гадость (белые кристаллики) в сухом виде имеет привычку произвольно взрываться от сотрясения. Он знал о таком поганом свойстве вещества, потому транспортировал кристаллы влажными. Ума не приложу, зачем вообще ему это было нужно. Но ведь зачем-то же надо? По прибытии домой обнаружил, что пробирочка в дороге сама собой открылась и кристаллы рассыпались прямо в кармане пальто. Ещё сообразил, что следует немедленно принять надлежащие меры безопасности. Включил полный свет (никто не проснулся!), тщательным образом вытряхнул содержимое кармана на листок бумаги, и, вооружившись пинцетом, стал очень аккуратно по одному кристаллику водворять вещество обратно в пробирку. Но не учёл того обстоятельства, что эта бомба внутри кармана благополучно успела высохнуть. Короче, когда упаковал последний кристалл, тут же всё и рвануло.

Ребята повели себя по-разному. Особо чувствительные натуры типа Ванечки подскочили с кроватей сразу же. Обладавший устойчивой и тренированной психикой Серёга, не открывая глаз, жёстко обложил экспериментатора за такие дурацкие шутки посреди ночи. Но тут же был разбужен сожителями: Хроник носился по комнате, пригоршнями разбрызгивая кровь. Ему конкретно разнесло левую руку, в которой держал злосчастную пробирочку. Оказали первую помощь и потащили парня прямиком в больницу, которая по счастью была совсем рядом с общежитием. Ещё хватило ума сразу не вызывать скорую, а то информация о ЧП немедленно поступила бы в деканат. С предсказуемо тяжёлыми последствиями для всех присутствовавших.

В больнице Хроника укололи полезным уколом, наложили швы, перевязали и выдворили вон. На утренние уроки прибыл с замотанной чуть не по самый локоть левой рукой. Вид имел совершенно несчастный. Надо сказать, что он и до того мастерски умел вызывать сострадание к себе. А тут как раз приближалась сессия, начались зачёты и для него, учитывая проблемы с посещаемостью занятий, явно предстояли не лучшие времена. Так что травма пришлась как нельзя кстати. Родные педагоги в едином порыве вполне ожидаемо продемонстрировали лучшие человеческие качества. Раненого так искренне жалели, что большую часть зачётов он получил практически автоматом. Даже по немецкому.

Преподавала немецкий язык фрау Воротницкая. Женщина требовательная, суровая, но справедливая. Всех малоуспешных балбесов (Хроник, естественно, был в лидерах) она категорически предупредила, что без знания наизусть всех этих вражеских глаголов и прочих умных слов зачёт никому не светит. Но не подвела студенческая смекалка! Да и научно-технический прогресс помог. Хроник притащил откуда-то магнитофон, записал на него всю нужную для запоминания хрень и упорно крутил запись целую ночь накануне зачёта. А потом, с красными от недосыпа глазами, единственный из бригады «трудновоспитуемых»  зачёт таки получил. Чем изрядно удивил всех, включая грозную Воротницкую. Ну и, опять же, «бандитская пуля» ©, сильно подозреваю, сработала.

Когда Хроник с большой скорбью поведал, что сегодня с левой руки снимают повязку, я сочувственно поинтересовался, как дальше жить-то планирует? Как все, что ли? Игорь Борисович  грустно согласился, что вопрос, конечно, актуальный. Не исключил, что даже придётся поработать.  Однако вариант нашёлся. Не скажу, чтобы совсем уж невозможный, но всё же слабо предсказуемый. Потому что назавтра прибыл на занятия опять с перемотанной рукой. Но в этот раз уже правой.

И ребята поведали такую невеселую историю. По поводу снятия повязки, как и положено, вечером наметились торжества. Со щедрым возлиянием и усугублением. Одна из принесённых бутылок оказалась запечатана не привычной «бескозыркой» или пластиком, а нормальной корковой пробкой. Которую следовало выбить традиционным образом – постукиванием в донышко бутылки, поскольку сходить к девочкам за штопором поленились. Виновник празднества вызвался всё сделать сам. Но внёс в процесс долю рационализации. А именно: решил стучать не ладошкой в донышко, а донышком бутылки о стенку. На мой резонный вопрос, почему Хроник не догадался хотя бы подложить подушку, было отвечено, что как раз таки догадался. Да только в подушку не попал…
-----
Серёга высказал предположение, что Хроник проткнул себе руку, насаживая резиновую пробку с дыркой на стеклянную трубочку. Возможно, что и так. Не буду спорить. Сам такое некогда «успешно» сотворил. Однако в памяти воскресло, что одно время он вроде бы ходил на уроки сразу с двумя перемотанными руками. И как только не утоп тогда в слезах сочувствия и сострадания?
-----
Наверняка кое-что уже забылось. Многого я и вовсе не знал. Трудно поверить, что всё это феерическое разнообразие ярких событий произошло только с одним человеком и всего за какой-то неполный год. Кто не верит, обратитесь к Сергею Владимировичу. Он подтвердит, а то и сам дополнит.

А теперь пришло время поведать миру о финальном аккорде Игоря Борисовича. Если и далее использовать музыкальную терминологию, то я бы сказал, что он «вышел на коду», блистательно взяв самую высокую ноту. И был отчислен из университета, конечно же, не по причине банальной академической неуспеваемости. Что было бы уж слишком нелогично.

Лето катилось к финалу. Впереди маячил второй курс. Это для тех счастливчиков, кому удалось пережить первый. Народ потихоньку стекался в общагу. По трудно объяснимой причине Хроник прибыл одним из первых. И в ожидание скорой встречи с друзьями очень сильно скучал. Потому решил развеять грусть-тоску привычным и понятным каждому нормальному человеку способом. То есть, попить чего-нибудь (выражение Серёжи). Ну, «и немедленно выпил!» ©. Уж не знаю, с кем и где. Оно ведь как бывает: кто ищет…

А потом его пробило на лирику. Как нельзя кстати на глаза попалась свечка, а следом за нею пришла креативная идея организовать сподвижникам достойную встречу. Прихватив с собой стул, направился в туалет. Надо сказать, в общежитии № 6 туалеты были общими по одному на весь этаж и чередовались по половому признаку. На их этаже располагался как раз-таки девичий. Хроника это не очень смутило и планов не нарушило. Потому он залез на стул (не упал!) и на потолке копотью от свечки изобразил граффити. В тексте которого как смог поприветствовал своих товарищей. Типа «Ванька – кот помойный» и далее также трогательно. Видать, крепко соскучился!

До того момента наш гуманный деканат терпеливо прощал Хронику все его прегрешения. Но этот «подвиг Геракла» оказался, увы, последним. Он, как было сказано в одном школьном сочинении, «стал каплей воды переполнившей бочку с порохом». Месть была страшной: отдельным приказом из общаги был изгнан не только Хроник (этот ещё и с химфака), но и все, кто там должен был проживать. Хотя ребята при этом и вовсе не присутствовали. Их даже в городе не было. Заселили только лишь Петю, который до того жил «зайцем». После, конечно, разобрались, справедливость восторжествовала и хлопцев реабилитировали. Понятное дело всех, кроме Хроника.
-----
Серёга полагает, что художественной росписью женского туалета Хроник увлёкся после окончания сессии, а не перед началом второго курса. И всего-то лишь безадресно написал там что-то неприличное. А вот персональные «посвящения» друзьям сделал в их личных шкафчиках. Летом в комнату заселили каких-то девочек из подготовительного отделения. Они не поленились сличить почерк и посчитали нужным доложить про безобразие наверх. Ни про какое увольнение из общаги Сергей не помнит. Но в моей памяти, как человека на правах старосты близкого к деканату, такое событие отложилось.
-----
Одно время Ник-Ник ещё поддерживал с другом контакт посредством переписки. Рассказывал, что тот служит где-то на Дальнем Востоке. В престижной должности полкового трубача. Никогда не замечал среди его многочисленных дарований ещё и музыкального, но удивился как-то несильно. Потому что талантливый человек – талантлив во всем. Не знаю как Серёжа, а я его частенько вспоминаю. Причём со светлой грустью. А всё-таки любопытно, за что же Игорька выдворили из Каунасского политеха? Что он там успел натворить?

Не скажу, что с убытием Хроника наша жизнь остановилась или даже сильно бы померкла.  Хотя часть красок, безусловно, утратила. Однако в комнате 1013-б нового общежития № 2 экстрима заметно поубавилось. Правда, оставался ещё Ванечка. Но этот при всей своей безалаберности был вполне миролюбивым и в целом не опасным для окружающих пареньком. Увы, ему так и не удалось пересдать очередную задолженность, потому в начале третьего курса пришлось уволиться.

А вот лучшему студенту факультета и Ленинскому стипендиату Сергею Владимировичу расслабиться и целиком сосредоточиться на учёбе явно была не судьба. Потому как вернулся из академического отпуска некто Сергей Николаевич. Учиться попал прямиком в нашу группу, а жить в ту самую «счастливую» 1013-б. Ну, куда ж такого ещё? Помнится знакомые ребята-пятикурсники, имевшие честь быть его однокурсниками прежде, искренне пожелали нам терпения и удачи. Отдельное сочувствие выразили обитателям комнаты 1013-б.

Был Серёжа-2 (чтобы не путать с Серёгой) шатенист, круглолиц и безус. Румянец носил не природный, а от уникальной способности смущаться и краснеть по малейшему поводу. Высокого роста и совсем не худой, но сильно и постоянно сутулящийся. Характер неконфликтный, миролюбивый и, на первый взгляд, покладистый. Но это было ошибочным впечатлением, потому что мастерски умел, не возражая вслух, отлынивать от любой работы. Будь то нечто общественно-полезное или даже лично необходимое. Совершенно без разницы. Ну, принципиально человек не приспособлен для унылого созидательного труда! Выдавала его даже походка, какая-то, что ли, нецеленаправленная. Представить Сергея Николаевича деловито шагающего куда-либо по своим делам было сложно. Скажем так: он не столько ходил, сколько, что называется, слонялся. Да ещё и глубоко засунув руки в карманы.

Серёге-1 пришлось напрячь весь свой педагогический талант и предельно повысить уровень бдительности. Плановые обязанности дежурного по комнате Серёжа-2 исполнял не просто неохотно. Он откровенно и глубоко страдал. Но при этом внимательно следил за ситуацией. Как только контролирующий орган (чаще всего это Сергей и бывал) хоть на секунду расслаблялся, подконтрольный с непостижимым проворством исчезал в неизвестном направлении. Приходилось искать и водворять на место. Носки умели сами собой плодиться под кроватью. Безошибочно находились по запаху. После чего виновника под усиленным конвоем отправляли их стирать, предусмотрительно прикрыв дверь ванной и не отходя от неё далее чем на пару-тройку метров.
 
Выпивать алкоголь Сергей Николаевич не умел, но любил. У ребят ещё было такое развлечение: налив в очередной раз, они просили его сказать тост. Тот начинал мучиться, отводил и прятал глаза, краснел как рак. Потом сбивчиво бормотал себе под нос «давайте выпьем», после чего быстренько сам первый и выпивал. Косел тоже быстро. Однажды в процессе застолья выпитое активно запросилось на волю. Рванул в туалет, но тот некстати оказался занят. А в ванной другой незадачливый житель их комнаты очень не вовремя замочил бельё для грядущей стирки. Ну, вот Серёжа-2 его и «постирал»! Тогда бедолагу пожалели и даже бить не стали. Так, маленько потыкали носом. И перестирать взаправду, конечно же, пришлось. Когда протрезвел. Это и было самым страшным наказанием!

По причине чрезмерной застенчивости шугался женского пола. Однажды в порядке дурацкой шутки был закинут «добрыми» друзьями в аудиторию, где находилась группа девочек. Разволновался бедный настолько, что чуть не вышел прямо через закрытую стеклянную дверь. Пришлось немедленно выпускать на свободу. А барышни сильно расстроились: они не поняли, чем были так уж нехороши.

Вот такое чудо природы. Однако все эти бытовые и поведенческие странности Серёжи-2 отходили на второй план в сравнении с неординарностью мышления и энциклопедичностью знаний. На первый взгляд совершенно бессистемных, но поистине всеобъемлющих. Дело в том, что этот человек обладал феноменальной памятью и способностью воспринимать информацию. «Такая голова! И чего только в неё не понапихано!» ©. Мне лично подобные уникумы не встречались ни до, ни после. Хотя сам на память никогда не жаловался.
 
Как-то на лабораторных занятиях мы с Серёгой в шутку предложили ему не распыляться по мелочам, а выучить что-нибудь полезное. Например, периодическую таблицу Менделеева. Оказалось, что давно выучил. Мы не поверили на слово, пошли проверять. И точно: безо всякого напряжения и наморщивания лба цитировал по памяти все символы, обозначения, циферки и значки с любого места. А один раз в общаге я наблюдал попытку ребят сыграть с ним в интеллектуальную игру под названием «Города». Сразу вчетвером против одного. Причём этот один попутно ещё и книжку какую-то читал. Поиск нужного ответа занимал не более двух секунд. Надо ли уточнять, кому досталась победа за явным преимуществом?

С ним было очень интересно разговаривать просто так на любую тему. Суждения Серёжа-2 высказывал весьма нетривиальные и зачастую изрядно глубокие. Хоть иногда и по-детски наивные. Но если чувствовал малейшую иронию собеседника или желание поддеть, то моментально уходил в себя как черепашка в панцирь. Логикой обладал непостижимой, но она ведь была! Как-то спросили, почему надумал поступить в БГУ? Честно ответил: «Чтоб в армию не забрали». А почему на химфак? «Ближе всего к вокзалу». Ну, логично ведь? Тем более что не интересничал, не прикалывался и не врал. Потому как ничего этого не умел. То есть мог, конечно же, иногда слукавить, но все его хитрости без труда читались прямо на застенчивой физиономии.

Учился посредственно. Правда назвать это учёбой язык как-то не поворачивается. Хотя уроки обыкновенно посещал (ребята способствовали), но традиционно занимал место в последнем ряду и сразу же приступал к решению многочисленных кроссвордов, сканвордов, чайнвордов и прочей аналогичной фигни. Причём на разных языках. А чаще углублялся в изучение журналов и каталогов марок, поскольку был заядлым филателистом. В сессию как неприкаянный целыми днями болтался по общаге. Вечером накануне экзамена «стрелял» на короткое время у кого-нибудь конспект. Ну, чисто полистать. Утром шёл сдаваться, получал свои три-четыре и так до следующего экзамена.

Периодически наезжал из дома его папенька контролировать подготовку сына к экзаменам. Мне такое событие повезло наблюдать воочию. Ребята из комнаты деликатно удалились, решив не мешать процессу обучения. Выглядело так: за столом маялся унылый сын и делал вид, что прилежно изучает букварь. А строго напротив занял тактически выгодную позицию бдительный папа, вперив немигающий взгляд в своего отпрыска. Я заглянул минут через 20. Утомлённый долгой дорогой гость прикорнул на кровати, зато сыночка как корова языком слизала.
 
Потом случилось чудо: Серёжка-2 влюбился и женился на нашей однокурснице. Она была девушкой с характером и взялась за молодожёна всерьез. Как результат ближайшую сессию (она же последняя) тот сдал на одни пятёрки. Что с людьми делает любовь!

Распределился на МПП (завод многослойных печатных плат) работать в заводском техбюро. Однако тесное бытовое взаимодействие двух Серёж прекратилось несколько раньше. Уж не знаю, кто из них вздохнул с большим облегчением. Серёга-1 решил вопрос кардинально: женился, родил сына Андрюшу и перебрался с молодой семьей на съёмную квартиру. То есть на пятом курсе в общаге уже не проживал. Но ещё целый год учились-то вместе!

Далее рассказывал мой друг Шура, которому повезло с Серёжей-2 трудиться на заводе. Тот, по мнению Шурика, был способен в одиночку заменить всё техбюро в полном составе. Архивы и базы данных помнил до мелочей. У кого возникала нужда получить оперативную или справочную информацию, те рулили для консультации прямо к нему. Если, конечно, выпадала удача застать на месте. Потому что он по своему обыкновению усидчивостью не отличался и там. Точно как в фильме «Прохиндиада или, Бег на месте»: пиджак на стуле висит, а человека нет. Типа, только что отлучился буквально на минутку и вот-вот вернётся.
 
Как-то в рабочее время заглянул к ним очень большой заводской начальник. То ли главный инженер, то ли главный технолог.  А может и сам директор. На минуту притормозил около пустующего стола. Потом оттуда раздался грозный начальственный рык: «Что за ерундистика такая? Бабочки Бурунди – 5 штук, бабочки Монголия – 10 штук! Какие, к чертям (трам-тарарам-тарарам!), «бабочки»? Что это такое, я вас спрашиваю?!». Оказывается, наш филателист позабыл на самом видном месте листок со сделанной накануне выпиской из какого-то каталога. Ну, ничего. Обошлось.

Да и вообще, насколько я знаю, Сергей Николаевич благополучно доработал на этом заводе вплоть до относительно недавнего выхода на пенсию. А если же на его славном  трудовом пути и происходили какие-нибудь достойные внимания события (в чём не сомневаюсь!), то их мог бы осветить Шура. Кстати, весьма талантливо владеющий пером. Вот бы его спровоцировать на этот подвиг! Ну а мне, честно говоря, уже давно пора завершать повествование. К чему и приступаю, как не жаль расставаться с его яркими персонажами.
 
 Возможно, создалось впечатление, что конкретно Сергею Владимировичу на этих страничках уделено внимания несколько меньше, чем Серёже-2 и в особенности Хронику. Однако я без колебаний вынес в заголовок именно его. Вольно же мне иронизировать по поводу рискованных приключений и забавных странностей ребят: как-никак, я-то был всего лишь сторонним наблюдателем. А Серёга по прихоти судьбы и деканата постоянно находился в гуще событий. И никакого выбора у него попросту не было. Не сомневаюсь, что, будучи по природе человеком ответственным и неравнодушным, Серёжа сделал всё от него зависящее для этих не в меру шебутных и совершенно непредсказуемых уникумов, которые всё-таки были его друзьями. А что каждый в итоге выбрал свой путь, так это его право.

По ходу написания возникла дерзкая фантазия. Вот бы допустить вероятность некого симбиоза лучших качеств этой выдающейся троицы в одной личности! Нобелевских премий уж точно не напаслись бы!

*******