Династия

        По отцовской линии основоположников династии железнодорожников Подымовых является мой прадед Подымов Егор Ильич. 
   Во второй половине 19-го века, после постройки Ж. Д. Петербург – Москва (1851 г.), отмены крепостного права (1861 г.) в России развернулось строительство железных дорог.
     Прадед мой – Подымов Егор Ильич, родился в 1875 году в деревне Хмелевая Петелинской волости Ряжского уезда Рязанской губернии в крестьянской семье. Жили, как большинство деревенских жителей, не худо, не бедно. Однако, уже осенью рязанские мужики присматривались, узнавали отхожие места, где можно было заработать на     «чёрный  день» (неурожай, бескормица, на всякий другой случай) пилой, топором, лопатой. Рядом город Скопин. Там делают стекло, гончарную посуду, добывают уголь, торф, песок. Но на всех деревенских нуждающихся и безлошадных этих работ было явно мало. Поэтому усиление строительства железных дорог в конце 19-го века в России многим давало надёжный заработок.
     Русское княжество Рязанское было почти, чисто русским. Народ был, по натуре своей здоровый, горластый, душа на нараспашку и себе на уме. Косопузые рязанцы хорошо владели топором (его носили обычно за кушаком),  оправдывая справедливое старинное прозвище, топор за кушаком вечно провисал смешно, кособоко. Мой прадед не был исключением. В течение времени от хмелевской и ряжской показухи – шелухи деревни прадед освободился без сожаления. Увлёкся новым делом – железнодорожным, которое стало делом всей его жизни, его сыновей, внуков и правнуков.
       Прадед по праву явился родоначальником железнодорожников Подымовых. Практика жизни, сметливость, уравновешенность, любознательность дали возможность освоить новое дело основательно.
     Выдающимся инженером 19-го века, знатоком строительства железных дорог, автором и строителем более 100 крупных мостов в России был Н. А. Белелюбский.  Сохранился, чудом уцелевший знаменитый мост сызранский через Волгу. Профессор Петербургского института путей сообщения Н. А. Белелюбский написал в 1875 году учебное пособие дорожному мастеру и артельному старосте (бригадиру). Книга стала настольной книгой десятков тысяч строителей Ж. Д. На протяжении 75 лет!
   Так что прадед мой имел хороших учителей и наставников по строительным и путейским делам, и принял участие в строительстве Сызрань – Рязанской и Рязанской – Уральской дорог, а затем перешёл в ремонт и эксплуатацию Ж. Д., окончательно связей с деревней не порывал, подрастали дети, оставалась в деревне и жена Мария. В 1903 – 1905 годах прадед окончательно перебрался на Ж. Д. и село Кремлево в 6 верстах от узловой станции Павелец, Рязанской – Уральской Ж. Д.
      Подрастали  сыновья: Александр, Иван, Семён и дочь Люся. Начал слесарить в паровозном депо Павелец Александр.  (100 лет спустя, слесарем-электриком  депо ст. Александров работал тоже Александр Подымов и это был я).  В ремонт пути, постепенно определились Иван, Семён, 1905 – 1907 годы. Паровозный парк Рязанско–Уральской Ж. Д. составляли серии 0 – в (овечка), серии Н, серии Щ  инженера Щукина (1907 года) И позднее Сормовского завода серии Э (1912 года), а так же пассажирские паровозы  С и У ( 1902 – 1915). Русские паровозы…. Это славная страница истории, они служили долго и безотказно вплоть до 70-х годов, вынесли первую мировую 1914 – 1918 г, гражданскую 1917 – 1921 годы, разруху, ударные пятилетки, Великую Отечественную. Паровозу «Э» следовало бы поставить памятник, и не один, он спас страну в 20-м веке.
     Что-то около 1907 – 1908 года Александр Егорович (Санька, как его звали в селе) поехал на паровозе с грузовым, сначала кочегаром, затем помощником машиниста. До машиниста паровоза служить был ещё долго, шла смена паровозов 0-в – Щ – Э десять лет 1900 – 1907 – 1912 годы. Грузовое движение в конце века проходило сначала с помощью теграфа, а затем жезлов. Паровозы отапливались дровами, хорошие были берёзовые и еловые, хуже осиновые, от них мало жара и парообразования. От ст. Павелец до ст. Михайлов 60 вёрст. Товарный поезд на худых дровах тащился почти сутки. Поэтому прабабушка Мария,  услышав паровозные гудки, которые подавал, подъезжая к переезду у платформы Кремлево Александр Егорович,  говорила:
       – Санька гудит. Пора на стол, да сундучок собирать!
 Санька останавливался, слезал с паровоза и шёл обедать. На худых дровах особо не раскочегаришься. Так Александр Егорович добился своего - повёл паровозы, что 15 лет назад можно лишь во сне было увидеть в деревенской глуши.  Прадед очень гордился этим и справедливо хвалил Саньку.  Путейцы Семён и Иван набирались путейского опыта и могли уже года 3 замещать артельного старосту.   У путейцев выслуга лет до артельного старосты длилась не менее 3 – 5 лет.  Сначала на перегоне, затем на малых станциях, а потом уж на крупных станциях и узлах. Семён (мой дед) кончил кадровую школу дорожных мастеров в г. Козлове в 1910 году.
     Прадед Егор поселился около переезда в путевом здании платформы Рязанской Ж. Д. Кремлево, по имени села Кремлево на шоссе Эпифань – Скопин – Ряжск и перед первой Мировой войной работал ремонтным рабочим, старшим Р.Р.(ремонтный рабочий), путевым сторожем, переездным сторожем переезда 604 версты.
      Молодёжь гуляла по праздникам  (её было 52 души в близлежащем селе Кремлево), село было большое, Семён, дед мой был хорошим гармонистом. И как только заиграет дедова тальянка, отзовутся ещё 2 – 3 гармошки начинаются гулянья, посиделки…
       Путейский труд, на первый взгляд, совершенно не привлекателен: тяжёлый физический  и ответственность громадная за жизнь и безопасность людей. Вспомним слова Н. А. Некрасова « быстро лечу я по рельсам чугунным…» А что означает « быстро лечу…. По рельсам? Во времена Некрасова (1851 – 1860 годы) скорость движения поездов уже достигала 40 – 60 км в час. Сегодня скорость по рельсам достигает 300 и более км. в час! С какой ювелирной точностью надо содержать путь. И что такое « по рельсам чугунным». Первые рельсы были именно чугунные, они были твёрдыми, но очень хрупкие, часто ломались и постепенно заменялись на железные, а затем стальные. Поэт был очень точен… Ж. Д путь одно из сложнейших инженерных сооружений придуманных человеком. Невероятно, но мы видим сочетание в таком разнообразии  противоположностей. Как сочетать дерево и металл, сталь и бетон, песок и щебень, температуру от + 50 до – 50, влажность от абсолютной  до незначительной и т.д. в едином союзе в мм допусках!!! Токарю, механику с технологией, с механизмами разобраться не сложно, а затем идёт скучная, рутинная, до зевоты однотонная работа. Путейцам это не грозит! Вспомним имена славных, великих путейцев: П. П. Мельникова, И. В. Ливеровского, Н. А. Белелюбского и многих выдающихся путейцев 20-го века. Эти люди посвятили жизнь путейскому делу без остатка, ибо знали в Ж. Д. пути так много и загадок, и непредвиденных изменений, что есть, где приложить ум, смекалку, дарование, талант!
    Итак, путеец, старательный ученик Н. А. Белелюбского, мой дед Подымов Семён Егорович окончив кадровую школу дорожных мастеров в г. Козлове начал «хождение по шпалам» ст. Михайлов. В Михайлове он встретился с Анной Фёдоровной Горечкиной, рождения 1899 в г.  Город Михайлов 25 тыс. человек. У её родителей Фёдора Васильевича и Натальи Константиновне Горечкиных было 7 детей, 5 безземельных дочерей и 2 сына, родившихся после революции 1917 года. Александр и Николай, а имена безземельных девчонок были Липа, Анна, Маруся, Клава и Липа. Липа – старшая дочь Горечкиных вышла замуж за главного кондуктора пассажирского поезда Курганова К. П. Скорый поезд Саратов – Москва был популярен у пассажиров и Главный кондуктор тоже мог показать галантность и шик (серебряные часы, свисток, элегантная сумка с флагами). В положении в чинах Ж.Д. администрации от него помимо прочего требовалось иметь рост, хорошие усы и желательно бороду. В войну они развелись, – не сошлись характерами. Вторая дочь Анна Фёдоровна 1899 года рождения в 1916 году вышла замуж за Подымова Семёна Егоровича, бригадира пути – моего деда. Мария Фёдоровна умерла в девичестве, а Клавдия Фёдоровна работала на станции Москва пассажирская Павелецкая и замуж не выходила.
        Сын Александр жил, как и Николай в семье, учились в школе, затем были призваны в армию на войну. Осенью 1941 года Александр, работая с миноискателем погиб, подорвался, не оставив даже могилы. Вечная ему память! Николай Фёдорович в войну был шофёром, возил военного чина, и с судьбой ему повезло.

*безземельные девчонки – до революции земельный надел выделялся крестьянской семье только на сыновей. Горечкины сокрушались: рожали, рожали, шли одни девчонки, а когда пошли сыновья закон, этот был отменён.
        А как же складывались судьбы династии по материнской линии? Они не менее насыщены, наполнены событиями и по-женски, драматичны, даже по российским меркам заслуживают повествования. Итак, женская доля моей матушки Алексанры Николаевны Подымовой (в детстве Шуры). По воспоминаниям моего отца Николая Семёновича и моим ощущениям она любила жизнь и была готова к жизни долгой, радостной по характеру, энергетике, оптимизму. Но жизнь оборвалась на 72- ом  году, что для женщин немного, если верить  статистике. Итак…
Станция Гагарино и деревня Гусаки.
      Моя матушка Подымова Александра Николаевна, в девичестве Спиридонова, родилась 14 декабря 1921 года на станции Гагарино Рязанско-Уральской  железной дороги, селе и уезде Гагарино Рязанской губернии.
    Отец её, Спиридонов Николай Иванович, был родом из города Скопин Рязанской губернии, работал на железной дороге ремонтным рабочим, бригадиром (артельным старостой), дорожным мастером на станциях Гагарино, Голдино, Узуново на линии Москва Павелецкая – Кашира -Павелец. Умер в 1923 году внезапно «от разрыва сердца». Он пришёл помочь передвинуть вручную товарный вагон (с трафаретом 1000 пудов) – 8 лошадей, 40 человек, который мешал работать путевой бригаде.
     Мать её – Спиридонова Прасковья  Фёдоровна в девичестве Лукашук, родилась в 1890 году в деревне Гусаки, около города Бельск Подляски Белостоцкой губернии Царства Польского бывшей Российской империи. Первая мировая война (1914 – 1918 годы) пришла нежданно, негаданно и в белорусскую деревню Гусаки. В ходе войны, русские войска генерала Самсонова были преданы и погибли в болотах Пруссии, Польши. Путь немцам в Россию был открыт. Тысячи беженцев, в основном белорусы, русские, евреи, бросая хозяйство, катились вглубь России и среди них семья Лукашук из деревни Гусаки. Судьба забросила их на станцию Гагарино за тысячу вёрст от родных мест. Свет не без добрых людей! Нашлась и работа и жилой угол в путевой будке рядом с железной дорогой. Н И Спиридонов и П. Ф. Лукашук в 1918 году поженились. Пошли дети. Родилась Люба (1919 году), Александра (1921 году), Настя (1922 году). Жизнь налаживалась.
      К сожалению, все родные, односельчане, по окончании германской войны возвратились в родные места, но там уже были другими и власть, и порядки – территория панов Польши, словом враждебная заграница. Осталась одна Прасковья со своей любовью – с мужем и детьми. Истинная, искренняя любовь пересилила горечь разлуки с родными вётлами в Гусаках надолго. Успокоился мир…..
      На станции Гагарино меняют шпалы, рельсы, исправляют пучины. Отец на пути. Протащился  товарняк, проплывёт, как мечта, саратовский скорый поезд, волной омывая детские души, духом дальних сказочных путешествий. Помнится детям, Шуре – мать, молодая, красивая, весёлая, как сладкий сон. Переехали на станцию Узуново. Ещё помнится узуновский вокзал, перрон с высокими оградами и тополям, с бесчисленными грачиными гнёздами. И каждый день – саратовский скорый поезд торжественно проплывает мимо, в сопровождении сигнальных рожков стрелочников, свистков сказочно красивого пассажирского паровоза «С», звучного станционного колокола, под стрекот телеграфа и, как дирижер этого оркестра – дежурного по станции в красной фуражке с зелёно - красными флажками. И это представление каждый день, в любую погоду, в 11 часов дня (по скорому поезду сверяли время) – бесплатно.
     А какая широкая, глубокая, полноводная река Осётр! Отец брал на  рыбную ловлю, на удочку, безотказную Шуру. Варили уху из пескарей, слушали птиц, любовались лесом, собирали грибы, цветы, травы – дивная пора! И вдруг… вмиг кончается безмятежное, счастливое детство. Умирает отец Н И Спиридонов. Мать, Прасковья Фёдоровна, остаётся одна с тремя маленькими детьми на чужой стороне. Сколько пролито безутешных слёз и детских, и вдовьих!

Жерновки.
       Рязанско-Уральская ж д (Правление было в городе Саратове) протянулась от Москвы до Саратова на 850 км  и далее до Астрахани столько же. По смерти Николая Ивановича, дорожного мастера Узуновского  околодка, нашли ему постоянную замену: железная дорога ведь не останавливается ни днём, ни ночью, поезда идут беспрерывно. Ж.Д. начальство решили семью перевести со станции Узуново, освободив  казарму вновь назначенному мастеру на перегон Павелец – Топилы, где осиротевшей семье  предоставили пустующую путевую деревянную будку в 2 окна и место работы тут же переездным сторожем на переезде 589 км с жалованием 12 рублей в месяц.
     На станции Павелец жилья не оказалось, а от села Жерновки до станции 4-6 км, смотря, куда идти пешком: в магазин, в школу или интернат. Живи мать с тремя дочерьми в путевой будке: одна большая комната, русская в 1\3 комнаты печь – спасительница от холодов, полати, чулан, лавки, кадки, ушаты. В переднем углу иконы. Всё остальное на улице: уборная, колодец, сарай и огород. Прибило к берегу жизни, слава Богу, через дорогу другая такая же будка живут соседи, дядя Пётр с семьёй – путевой сторож. А вдоль железной дороги растянулось большое рязанское село Жерновки. Живы будем, не пропадём! Проехал на дрезине «качалка» дорожный мастер, ввёл в должность переездного сторожа, П.Ф.Спиридонову. Ворон мамаша не считай! Шлагбаум заранее закрывай, а, перед проходом пассажирского поезда закрывай за полчаса, мужикам не к спеху, постоят.
    Соседи  Пётр и его жена помогли освоиться с должностью – работать на пути, осматривать путь, рвать петарды, подавать сигналы. Словом, быть бдительным, собранным человеком на железнодорожном пути. Со смехом вспоминали после, как впервые наряжали на дежурство – надевался широкий кожаный ремень с громадной  тяжёлой медной сияющей пряжкой с выпуклыми буквами РУ ж.д., на него 2 сигнальных (красный и зелёный) свёрнутых флага в кожаной  кобуре,  медный духовой рожок – слева, а справа 6 пороховых петард в железной коробке. В ночное время зажигались трёхлинейные керосиновые фонари: ручной и на шлагбаумах. На переезде был набор инструмента: гаечный ключ 9 под номером строгого учёта, костыльный молоток, лопаты, скребки, ломы, разумеется переездная, рубленная будка. А рядом путевая будка, там дети  Шура, Люба, Настя, ещё дошкольники, малолетки. Идут поезда. Глаз да глаз и строгий наказ детям к железной дороге не подходить, на путях не баловаться.
      Уже в детстве, средняя по возрасту, Шура была старшей, признанной помощницей матери. Выходили телёнка в корову. В полосе отчуждения дети руками рвали траву и сушили на всю зиму. Огород был знатный, ухоженный.  Собирали: картошку, морковь, репу, горох, свёклу, мак, лук, чеснок, огурцы. Дети  были сыты. Соседи  говорили: красивые, румяные, опрятные у тебя Прасковья дети. Чем ты только кормишь их. 1 сентября 1929 года Шура пошла в школу на ст. Павелец – была в то время 7 летняя школа, при ней интернат для школьников с линии т.е. живущих на промежуточных станциях и перегонах. Так как  до Жерновков было 5 км, то пришлось поместить Шуру, а потом Любу и Настю в школьный интернат.
        Робкая, стеснительная материна любимица Шура очень переживала, тосковала по дому. Под всякими предлогами уходила из интерната домой в мороз и слякоть. Однажды мужик из Жерновков привёз её к матери на переезд в бочке полузамёршую. Зато, как только  приходили каникулы наступали праздничные дни и просто будни, но согретые бурной изобретательской деятельностью в огороде, в лесу, у железной дороги.
      В Жерновках – глубинке Рязанского края,  в 20-х годах (железная дорога через Павелец, была построена в самом конце 19 века) были старинные порядки, свои песни, обычаи. В селе велось почти натуральное хозяйство. Одежда, обувь шилась, ткалось, вязалось, валялось вручную. За солью, селёдкой, спичками ездили на лошадях в уездный город Скопин. В селе грамотных было: священник, учительница, писарь, да железнодорожники. В их числе и Прасковья Фёдоровна, «полячка», будочница, «сторожиха на переезде». Однако, как вспоминала Шура, батюшка сельской церкви особо выделял женское семейство Спиридоновых, и как-то получалось, бочком, бочком, а женщины и дети оказывались впереди мужиков. Детские впечатления от церкви, священника, хора самые восторженные, а молитвы «Отче наш» и другие прошли через всю жизнь Шуры, как и железная дорога, на которой она прилепилась навечно. Даже на склоне лет Шура не раз говорила, - Идём по перрону вокзала, двигается, набирая скорость пассажирский поезд или наоборот, плавно замедляет её и душа замирает, плывёт, ноги сами идут рядом с вагонами, какое-то блаженное чувство, сознание дальних расстояний, пространств, странствий. Я  тоже испытывал подобное чувство.
      А между тем годы шли. Школьные занятия у детей наладились. Самой яркой личностью в школе запомнился учитель русского языка Николай Васильевич Пустошин. Это был талантливый воспитатель, второй Корней Чуковский. Его в школе не просто уважали, а любили, как отца.
      В 1931 году семья переехала из села Жерновки на станцию Павелец 1 в полу казарму на переезде 594 км, где мать Шуры продолжала работать переездным сторожем до зимы 1937 года. Прощай Жерновки!

Павелец 1.
     Павелец – посёлок железнодорожников, паровозников, путейцев, вагонников, движенцев и другого люда с поселением около 5 тыс. человек. Возник при строительстве  Рязано-Уральской ж.д. от Москвы-Каширы-Павелец-Богоявленск и далее на Саратов в 90 г 19 века. Всё наиболее талантливое, смекалистое, трудолюбивое  впитал в себе железнодорожный Павелец из окрестных сёл Кремлево, Делехово, Жерновки, Хворощёвка и строителей ж.д.
     Поэтому слава пришла в Павелец руками и умами лучших умельцев, мастеровых, машинистов. В 30-е лучшим машинистами гремели Платонов, Нечаев и др. Видимо не - даром в Москве Павелецкий вокзал, Павелецкая набережная, метро Павелецкая, мост Павелецкий – носят имя ж.д. посёлка Павелец. Шутники – чиновники несколько раз пытались переименовать Павелецкий вокзал на Саратовский. Сдирали надписи, вывески, вешали новые. Но ничего не вышло, народ продолжал и продолжает его называть благозвучным и заслуженным именем – Павелецкий.
     Семилетнюю школу на ст. Павелец (иных школ не было) Шура закончила весной 1936 года. Ей было 15 лет с половиной. Суровая школа жизни воспитала и образовала её своеобразный, строгий и сильный характер.
     В древности слово «жалею» означало - люблю. Для россиян роднее слова «жалеть», прощать, быть милосердным, а не мне отмщение и аз воздам. Русский поэт Сергей Есенин очень любил слова «жалеть». «Не жалею, не зову, не плачу….. О чём жалеть… и т.д.». И это было в крови Шуры -  жалеть, любить  по большому счёту всех и вся. В 30-40 г рабочий ж.д. посёлок  Павелец 1  по сравнению с населением окрестных сёл и мелких станций был центром  с высокой культурой, техникой, сложившимися высокими нравственными устоями её обитателей.
     Не было воровства, злостного пьянства, хулиганства. Квартиры и сараи не запирались, как в Финляндии или в Польше.
     Паровозное депо, вагоноремонтный пункт, дистанция пути (Павелецкое отделение Московско-Домбасской ж.д.) – основные предприятия посёлка – были хорошо, по тому времени, оснащены техникой и мастеровыми. В полосе отчуждения, отведённой при строительстве железной дороги полоса земли, выкупалась у землевладельцев и купцов в конце 19 века, распологалось независимое государство МПС – НКПС со своими школами и казармами, домами и лавками, церквями и клубами, пекарнями и магазинами. Полицией, больницами, духовыми оркестрами и пр. пр. Надо отдать должное: воспитанники Санкт-Питербургского и Московского институтов Путей сообщения, начиная с П П Мельникова, Д И Журавского, Н А Белелюбского и др. не  только добротно строили железные дороги, но были великими гуманистами, человечными людьми с их отеческой заботой о человеке труда.
     Словом в Павельце было всё для нормальной человеческой жизни и работы.
     Кипучая  самодеятельность согревала жизнь, досуг и работу павельчан: духовой оркестр, струнный оркестр играли не только марши и песни, но и вальсы, и танго, любители актёры радовали новыми постановками (Лес, Луна слева и пр.), а футболисты забитыми голами. Легендарный, довоенный патефон заполнял всё пространство. Скучать в Павельце было просто невозможно.
     Шура предпочитала играть на гитаре. Окончив школу в 16 лет найти работу было мудрено. На железную дорогу принимали с 18 лет. В иных заведениях места были застолблены крепко, даже Павелецкий политотдел и вездесущий женский комитет Подымовой Анны Фёдоровны (моей бабушки) не смогли помочь.
     Практичная и усидчивая Шура освоила с помощью матери вязанье  платьев, кофточек. Отличные платья вязала Шура. Это уже было подспорье серьёзное. Но время было строгое, жилось тяжело. На зарплату матери, барьерного сторожа не разбежишься. В семье возникла идея, загорелась Шура написать Наркому пути Л М Кагановичу, прося о помощи. «Дорогой Лазарь Моисеевич! Помогите бедствующей семье путейца. Отец наш, дорожный мастер, умер на рабочем месте, мать – переездный сторож прибаливает, получает мало, а мы, трое её детей 13-16 лет учимся, и на работу нас не принимают. Стало не в чем ходить в школу, одежда и обувь порвались, и голод нас одолевает». Через некоторое время мать вызвали в контору дистанции пути и объявили:               
   - Нарком пути распорядился выдать Вам денежное пособие – 100 рублей (8 месячная зарплата Прасковьи), получите и благодарите Лазаря Моисеевича.
    Семья была очень благодарна, ожила, поправилась. Но напасти не ходят в одиночку! Зимой 1937 года случилось несчастье с матерью. За время сильной метели, работая на переезде, очищая пути  и переезд от снега, сильно устала (сменщица не явилась, и работать пришлось 15 часов без смены) потеряла бдительность, не смогла во время сойти с пути и была сбита проходящей автодрезиной. В результате тяжёлого несчастного случая была сломана нога, получены серьёзные ушибы. На санях в метель за 18 км в районную больницу в селе Миллионная бесстрашная Шура увезла свою мать к хирургу. Там настоящего хирурга на месте не оказалось, а местный сельский коновал кое-как собрал ногу. Стала хромать мать, дали ей инвалидность, с работы на переезде уволили. Беда, однако, не приходит одна и даже две, пристали  мастера – выселяйтесь из казармы в село Делехово, нам жильё нужно служебное. Пришли насильно выселять с милиционером. Обида, гнев и слёзы душили мать, Шуру. Как могли, по-женски отбились, так что милиционер стушевался, а мастер Можаров ушёл с ободранным носом.    -      Уважаемый Лазарь Моисеевич! - писала  в 3-м письме Шура, - помогите ради Бога! Выселяют ветеранов труда и детей…. И вновь вызывают мать, на этот раз к начальнику отделения М И Беднову. Нарком пути  распорядился      предоставить благоустроенную квартиру из фонда отделения, выдать пособие 100 рублей и принять меры по трудоустройству детей. Исполнение доложить. Шутить народный комиссар не терпел. И, конечно приказ был выполнен. Так Шура воплотила заповедь Христа
- «Каждый, кто ищет, находит, и кто просит, получает, кто стучит, тому откроют!».
   И до конца дней своих Шура благодарила Лазаря Моисеевича.  Уже в восьмидесятые годы, прослышав, что Л М Каганович ещё жив всё порывалась съездить к нему, но помешало пошатнувшееся здоровье.
      Как говориться, на Бога надейся, а  сам не плошай. Поехала Шура на свою родину Станцию Гагарино выправлять документы – метрики – свидетельство о рождении. Там хорошо помнили её отца – Николая Ивановича и хвалили дочь – рослая, красивая, румяная и сетовали, как быстро летят года. Свидетельство выдали, приписав 2 года по жалостливой просьбе дитяти, вместо 1921 года подмахнули 1919 год рождения, чтобы взяли на работу. Как не порадеть родному человеку
       22 мая 1937 года Шура была принята на должность рапортиста  на вагоноремонтный пункт (ВРП) ст. Павелец. 26.01. 1940 г переведена на должность диспетчера участка. 14 апреля 1949 года, в связи с рождением сына, проработав 12 лет вагонником в годы войны, предвоенные и послевоенные лихие, тяжёлые и юные уволилась по собственному желанию.

                Павелец  в годы  войны.
Вся наша женская молодёжь трудоустроилась. Люба послесарила в депо, перешла на маневровый паровоз «Щ» и проработала всю войну и много лет после неё. Шура работала диспетчером вагонного участка, а Настя в аппарате отделения  техсекретарём. Все окончили 7 летнюю школу, «Павелецкий университет», иных школ поблизости не было. В  1940 году Настя и Люба вышли замуж. 22 июня 1941 года грянула  война. Муж Насти – Степан Пономарёв дежурил по ст. Скопин. Закончив дежурство на станции, поехал с товарным поездом домой в Павелец (пассажирские поезда не ходили, по Сызрань - Рязанскому ходу к фронту прибывали войска) и вместо дома был арестован по указу за проезд в товарном поезде. Ему грозило 2 года тюрьмы. Это была дикая нелепость. Работник Ж.Д., в форме с гаечками на петлицах не получил никакой защиты от МПС, так было насмерть перепугано ж.д. начальство. И опять, наш правозащитник Шура написала письмо М. И. Калинину  и проводила мать в Москву. Долго мытарилась, мыкалась в миллионном городе мать, наконец, нашла приёмную Калинина, (через много лет в 1982 году в этой приёмной побывал и автор этой книги, когда «пробивал» свой квартирный вопрос) «дурацкая» история была завершена. Через месяц Степан был на свободе. Проработав несколько недель,  он был призван в Красную армию и погиб в декабре 1941 года  под Москвой. Сын Виктор сирота. Такова печальная судьба Степана, которого любила и Шура.
      Всю осень 1941 года герои Тулы стойко держали оборону города. Орудийные залпы были отчётливо слышны в Павельце, полыхали зарева пожарищ. Несколько раз бомбили и совершенно беззащитный Павелец, и другие станции, даже перегоны и путевые бригады. Особо зверски терзали стервятники Кочетовку.
     Воздушная тревога.  Заорут десяток паровозов – мёртвого поднимут! Спасайся подручными средствами, прижимайся к матушке земле, хоронись за каждый бугорок. Кончили бомбить. Диспетчеру Шуре Спиридоновой надо обзвонить вагонный участок: Ряжск, Павелец – Епифань- Лев Толстой. Кому чем помочь? Организовать, проследить восстановление движения поездов, как можно быстрее. Двенадцатичасовая смена долгая. По развороченным путям набегается, снова общая тревога, вызывают восстановительные поезда - «летучки». В охапку хватают грудного Витю (Сына Насти) бегут в овраг, под своды каменной водопропускной трубы. Холод, ветер, темень… рёв паровозов. Жуть! Потом надоела беготня, расхрабрились, из дома не побежали – авось пронесёт! Ахнуло рядом, через дом угодила бомба. Вата, щепки,  кирпичи, перья, куски мяса полетели в разные стороны. Загорелся склад ПЧ, рвутся петарды, горит керосин, топится сливочное масло, баранина «летучки». В разбомленном  доме остались живы два ребёнка с матерью. Их спасла кровать, удержавшая  провалившуюся крышу дома. В это утро на линии в Милосавском убиты начальник станции, кассир, милиционер и мальчик, а на перегоне Спасское-Топилы путевой рабочий от пулемётного огня самолётов. 23 ноября 1941 года немцы, обойдя Тулу двинулись на Каширу, Венев, Михайлов, Епифань и появились в Кремлеве, это рядом 6 км от Павельца на шоссе – «большаке» Епифань – Скопин. Последние паровозы уходили на Богоявленск с летучками, восстановительными поездами и покидающим персоналом. Уже взорваны депо, вокзал, дистанция… Загорелся угольный склад, нефтехранилище. Жители Павельца, бросив дома, квартиры разбежались по окрестным  сёлам. Заградительные отряды взорвали мосты через реки Ранова, Сухая, Мокрая Полотёмка, путепровод  и мост в Кремлево. Рокарда Москва-Богоявленск была перерезана, а фронтовая ж.д. Сызрань-Вязьма  перестала действовать. У Москвы из 9 подходящих дорог осталось 3. Положение было критическим. 6  декабря 1941 года, через 13 дней под ударами наших войск немцы из района Павельца были отброшены. На шоссе Скопин-Епифань они бросили сотни машин, орудий, мотоциклов. А мы возвращались на пепелища. Предстояло всё разрушенное восстанавливать, мосты поднимать, открывать движение поездов нашим наступающим войскам в сжатые сроки. Морозы стояли до – 30 С. В январе 1942 все мосты, ж. д. пути на всём участке Кашира-Богоявленское были восстановлены и движение открыто. Ранее установленного срока. Сколько безымянных  героев за этими строчками. Вдумайтесь, вообразите.
    Шура в войну с первого до последнего дня работала старшим диспетчером вагонного участка Павелец. Без выходных, без отпусков. Рабочий день 10-12 часов. Полуголодный хлебный паёк. Хорошо, что Люба, Настя работали с дополнительными «наркомовскими» пайками, выручали. И был тяжёлый, изнурительный физический труд восстановителей из руин.
     Двадцатилетняя незамужняя девушка стоически выдержала грязные домогательства чиновных подонков. Подкарауливали в слабо освещённых улицах, переходах, парках, даже кабинетах. Не сдавалась. Призвали в Армию. Отстоял А. З. Печикин – замполит, вернули в вагонное депо. За приписки отремонтированных  вагонов, сведения по которым передавались лично начальником, либо замом – свалили на стрелочника – старшего диспетчера. 10 суток дисциплинарного ареста отсидела безвинная Шура.
      Правда, Бог шельму метит. Вскоре Начальника вагонного  участка за подлоги и другие грязные дела  посадили в тюрьму, а зама сняли с работы в мастера. В 1946 году заслуженную медаль за добросовестный труд в Великой  Отечественной войне 1941-1945 годов Шуре не выдали, а в трудовой книжке не оказалось записей – ни одного поощрения с 1937 по 1946 год. Это было обидно, но Шура чистая, праведная. Совестливая душа по-христиански прощала мерзости  мелких слизняков. 26 февраля 1946 года Шура вышла замуж за Подымова Николая Семёновича – старшего мастера дистанции пути, сменила фамилию Спиридонова на Подымову.
      С перерывами, но жили с будущим мужем рядом, по соседству с 1931 года. В 1937 году он её учил «счетоводству» (все домашние подглядывали и хихикали). Наконец, осмелев, процеловались несколько месяцев и, получив благословение родителей, поженились. Они, родители, завещали жить в согласии друг с другом, сочувствовать друг другу, любить друг друга, быть сострадательными и скромными. Не платить злом за зло и оскорблением за оскорбление. Кто любит жизнь и хочет видеть в жизни добро, тот должен удержать свой язык от злых слов и свои уста от обмана. Преданно любить друг друга.
   Это было изложение 1-го Римского письма Апостола Петра 64 г н.э. В 1947 году у Шуры родился мальчик Саня, который умер, не дожив и года. Надо было заводить корову. У матери был телёнок, решили – будем растить корову. Травы кругом! – не ленись, рви, коси. Как  в детстве, занялись сенокосом, картошкой.
     В 1949 году родился я, сын Александр  (14 февраля), а в 1950 году сын Виктор (в сентябре). 1 апреля 1950 года лейтенанта запаса ж.д. войск Подымова Н.С. призывают в Армию. Это был тяжёлый удар по молодой семье. По недомыслию «верхов» разогнав половину ж.д. войск, батальонов и формирований ГУВР, пришлось в 1950 году спешно формировать новые, ибо десятки тысяч км. ж.д. линий лежало в руинах, тысячи мостов грозили обрушением.
                Тула-Нарофоминск.
  Итак, прощай родной, легендарный Павелец. Нас уже ждала героическая Тула, которая спасла нас осенью 1941 года от танков Гудериана. Там, в Туле, формировался  76 ж.д. батальон, в который  был назначен командиром взвода Н.С. Подымов. Через 2 месяца, пройдя этап формирования, батальон прибыл в район города Нарофоминск под бочок  Кантемировской дивизии и приступил к строительству вторых путей  Нара-Малоярославец Моск-Киевской ж.д.
      Шура с двумя малышами и матерью – инвалидом была в панике, как выжить? Началась борьба за выживание. Стучащему откроют! Она звонила Горловскому Райвоенкомату Яцкову, непрерывно, писала министру обороны Василевскому. В начале декабря 1950 года, собрав детей в охапку, Шура приехала в Нарофоминск. Поселилась    в квартире-комуналке на 4 семьи, один из стариков с открытой формой туберкулёза (чахотки). А тут маленькие дети. Зима была морозная, тяжёлая.
     Приезжала военная комиссия по письмам Шуры на имя министра обороны. Она убедилась, что положение семьи бедственное. У Шуры обнаружили  на языке кисту виде шарообразного образования. К весне Шура с детьми уехала к матери в Павелец, а 5 апреля 1951 года был уволен в запас и муж.
     Так завершилось Шурино испытание - «стучащему  -  открывают».

Мы едем  в  г. Скопин.
    30 мая 1951 года мужа назначили зам. Начальника Скопинской дистанции пути Московско-Домбасской ж.д. Решили поехать всей семьёй 5 человек  (с бабушкой Просковьей Фёдоровной, с коровой и всем не мудреным скарбом в грузовом вагоне).
     Выписка их СЭС – Скопин, 2 (с 1778 года) Рязанской области. Ж.Д.станция, машинное, стекольное, пищевые предприятия. Скопинская керамика, добыча угля. Возник в 17 веке. Гончарные изделия: кувшины, подсвечники. Мелкие декоративные  изделия, скульптуры  изготавливались на ручном станке.
     Богатые скопинские купцы и банкиры в 19 веке и вначале 20-го благоустроили город Скопин. Даже при строительстве Ж.Д. Сызрань – Вязьма загородили город от северных ветров 20 метровой насыпью, а кривая по насыпи радиусом 300 сажень тянулась более 1000 сажень, богатые были скопинские купцы: гончары, стекольщики. Ж.Д. Сызрань – Ряжск – Вязьма до войны 1941-45 годов была однопутной, малодеятельной дорогой. В пути лежали рельсы типов  3,4-А при песчаном балласте со шпальной эпюрой 1440 шпал на 1 км. Всю войну эта дорога была фронтовой. Она питала фронт войны и работала непрерывно в две тяги в зрительный затылок, дни и ночи до конца войны и долго после неё без капитального ремонта. В 1951-52 годах это было окончательно разбитое путевое хозяйство: тысячи дефектных рельсов, скреплений, массовое количество совершенно сгнивших шпал. В морозные дни на дистанции лопались, ломались под поездами 10 – 25 рельс и они ходили на «бинтах» сутками и даже неделями. От перенапряжения начальник дистанции и старший мастер тяжело заболели и выбыли надолго.
     С помощью руководства Московско-Домбасской Ж.Д., особо зам. Начальника дороги Орлова Г В к зиме 1951/1952 года путь удалось подлатать. 28 мая 1952 года мужа назначают начальником 2 – Жилёвской дистанции пути. Мы едем в Жилёво. Едем старыми, дорогими сердцу местами детства, юности. Павелец, Гагарино, Голдино, Узуново, Серебряные Пруды через Ожерелье, Каширу. Опять в грузовом поезде, опять с немудрёным скарбом и … коровой. От Скопина остались самые светлые воспоминания. Семья отдохнула от длительных невзгод и мытарств.

                Жилёво.
      Посёлок Жилёво, в пригородной зоне Ступино, оказался небольшим захолустьем до 5 тыс жителей, эксхимический заводик Минуголь (200 рабочих, 300 инженеров) да дистанция пути – вот и все предприятия.
      Посёлок одноэтажный, деревянный, несколько домов 2-х этажных: двое бревенчатые дома дистанции пути и вокзальчик, правда, кирпичный. Кругом лес, мелколесье: ель, осина, орешник, берёза. Грибов, особенно, чернушек, рыжиков, валуёв, опят,  белых, лисичек – богатое изобилие. Освоились на новом месте быстро. В общем, доброжелательные соседи – второе счастье. Жили рядом семьи железнодорожников: Петрова, Кузьмина, Нечаева, Пчёлкина, Дягтеренко, Востокова, Деткова.
     Холодное лето 1953 года…. Год 53 запомнился многими событиями. Весной умер Сталин. Кто грядёт? Гудели паровозы….
     На дистанции пути на участке Жилёво – Воскресенск «ползли» насыпи (особо на 3, 34, 35, 37 и др. км. ). Два месяца, до морозов сыпали вертушками балласт, били сваи – еле отбились. Дожди лили,  3 месяца, не переставая.
      На участке Михнево-Повадино-Дятьково, путь, построенный в войну 1941-42 годы, сгнил окончательно (мосты, трубы деревянные, шпалы непропитанные, пролежав 10-12 лет, вышли из строя). Пришлось движение поездов прекратить. Последовал приказ МПС №107 путь отремонтировать, движение поездов открыть, срок 1 год. Какими силами? Шарада. Опять выручал бодрый, энергичный голос НЗ Орлова Г В:
           - Пешехонцы! Думайте головой, набирайте людей.
  Смешно, в Подмосковье лес, мелколесье, стоячие болота, да до близлежащего дома 5 вёрст,  да и в том сумасшедший стационар.
  Орлов оптимистично продолжал:
        -  Шпал, песка дадим, балластер на парах, мостовиками поможем, денег найдём. Жмите, будьте здоровы, удачи Вам.
    На главном 3-х путном участке по 2 каширскому пути шпалы сгнили до «безголовости», сплошные выплески – давно назрел капитальный ремонт. Жмите! Легко сказать. А сделать? Однако путейцы упорно работали, железная дорога Москва - Саратов, Москва - Домбас функционировала безупречно.
    В мае 1955 года Министр МПС Бещев Б П  наградил мужа знаком «Почётный  железнодорожник». В ней были и бессонные ночи Шуры. К концу 1956 года созрела идея: усилить Московский  Ж. Д узел, завершить строительство 2  Большого окружного Московского кольца с его реконструкцией, образовать одну Московскую дорогу в Москве, вместо 9 хозяйств. В 1957 году Московская дорога была образована, ликвидированы политотделы. Шло укрупнение дистанций пути. Поговаривали сократить и 2 Жилёвскую. 23 апреля 1953 года родилась дочь Валя. Встречали Шуру из родильного  дома г. Ступино в день 1-го мая. Демонстрация пела, шумела  на улицах, а мы, не спеша и с удовольствием едем на стареньком «Москвиче» домой, в Жилёво. Солнце, Лес, Радость!
    Шура развела домашнее хозяйство на широкую ногу. Корова, телёнок, поросёнок, куры, огород. Помогала бабушка Паша. Муж пропадал с утра до вечера на своей железке. Заботливая, беспокойная, жалостливая Шура работала, засучив рукава, без выходных и праздников. Некогда. Похудела, загорела. Зимой вздумала поехать за комбикормом, стояла в очереди полдня. Чуть не отморозила ноги. Шура, как ангел-хранитель, молилась о здоровье и благополучии семьи, дистанции и согревала нас неиссякаемой бодростью, оптимизмом жизни. Она  любила выхаживать животных; птиц, коров, телят, гусят, поросят. Законно гордилась делом рук своих: если корова, то лучшая в посёлке – «ведёрница», если свинья – в 9 месяцев на 12 пудов. И своё выхоженное животное она не могла ни резать, ни есть. Молоком же отпаивала всех малых и старых, начиная с мужа. Уж темно в  лесу, а она всё пасёт свою любимицу – корову, слушает  какую-нибудь Элегию Моснэ, а мы ищем Шуру по лесу, кричим, но корова и без нашего крика и шума сама выходит к дому, предварительно плотно покушав. Дети подрастали, росли в семье и  во дворе под сенью мамы и бабушки.
   Осенью 1956  года пошёл в школу Саша  (ваш покорный слуга), следом 1 сентября 1957 года. Виктор. 1 сентября 1957 года мужа откомандировали на повышение квалификации в академию ЛИИЖТ в Ленинград на 3 года. Это не было неожиданностью для Шуры, она была готова, дала согласие снести и этот нелёгкий крест для будущего семьи. Было нелегко всем и особенно Шуре. Двух-трёх месячные  каникулы мужа летом, недельные приезды зимой не могли существенно  облегчить бесконечную вереницу её работ, её тревог, её забот. Но рискнули, не получится – вернёмся к исходу, так складывалась обстановка, объективная реальность жизни.
     30 августа 1957 года Шура поступает вновь на работу делопроизводителем дистанции пути. Удалось выдержать эту нагрузку до ноября 1958 года, пришлось  уволиться: болели  дети, бабушка, мешали работать мелкие склоки типа пенсионерки Анастасии, которой мешала корова бегать в уборную, ведь у коровы  такие большие рога. Зимой 1959 года  Шура отважилась поехать на 10 дней в Ленинград к мужу, посмотреть, как он живёт, учится на свои 100 рублей стипендии, отдохнуть, посмотреть город Петра. Жили в общежитии ЛИИЖТа. Живущие в комнате 35-40 летние «студенты» с бородами и без бород: Вася Селивёрстов (из Калининграда), Володя Ткачёв (из Ельца), и Серёжа Казаринов (из Туи) – любезно уплотнились за счёт соседей. Первый раз в жизни Шура переселилась в иной, удивительный райский мир.  Целыми днями бродили по красивому городу. Это было 10 дней, которые потрясли медвежий мир Шуры.
    Эрмитаж, Русский музей, Казанский и Петропавловский соборы,  Невский проспект и стрелка  Васильевского острова, многое другое – мы смотрели днём. Вечерами были в театрах, в цирке, на концертах и в кино.
    В Мариинском (Кировском) театре мы слушали, смотрели, упивались с восхищением оперой «Евгений Онегин» П.И. Чайковского. В том же театре слушали, смотрели оперу «Борис Годунов» в заглавной роли пел Борис Штокалов. Куда там ходить по магазинам. Некогда. Хватит и одного Гостиного двора на Невском.
  Шура говорила:
     - Живём рядом с Москвой, любой театр рядом, будем бывать в театре.
      И до конца дней своих Шура вспоминала арию Ленского, письмо Татьяны, воспоминания няни… По иронии судьбы больше в оперном театре она не была ни разу. Суета, сует…

                г. Александров.
    По окончании ЛИИЖТа в июне 1960 года муж, Николай Семёнович, получил назначение Начальником пч 11 Александровской дистанции пути Моск. Ж.Д. и вступил в должность 7.08.1960 года. И вновь в 7 раз, мы грузились в товарный вагон: корову, сено, домашнее имущество и через Воскресенск, Орехово легендарный  паровоз «Э» привёз нас в Александров.
     Выписка из СЭС « Александров с 1778 года Владимирская область, 62 тыс. жителей (на 1981 год), Радиозавод, предприятия лёгкой промышленности. В прошлом известный, как Александровская слобода (с 14 века). Во второй половине 16 века резиденция Ивана Грозного, центр опричнины. В 1578 году в Александрове  заработала одна из первых типографий (издан Псалтырь). Троицкий собор (1513 г), Успенский монастырь (17 век). С жильём в Александрове было плохо. Моск. Ярославское отделение под Москвой спешно, энергично ломало столетние бараки – не до нас. На первых порах поселились в двух комнатушках 6 человек, спешно достраивался 4-х квартирный кирпичный домик, но без всяких удобств, отопление печное, вода в колодце на другой улице, уборная типа сортир.
 - Куда ты нас привёз? -  возмущалась Шура…
 - Я тебе, Шура привёз в Карабановский тупик, - отвечал муж, мой отец.
    Карабановский тупик – улочки у станции у Московского переезда 111 км. Здесь мы прожили 9 лет. Потихоньку благоустраивались, самостроем возвели на 4 семьи отличный подвал, коровник, посадили у дома во дворе яблони. С помощью администрации оборудовали водяное отопление, вырыли колодец. В 1964 году получили садовый участок (№ 53), 6 соток в садовом товариществе «Объединение» у Двориковского шоссе. (10 минут хода). Попотели все и старые, и малые,  Шура была душой всех дел и начинаний. В городском Александровском стаде «ЦРММ-Элеватор» шурина корова была украшением стада, давала до 30 литров отличного молока  в день, потому приходила до потёмок, вечерами её пасли, когда пастух Генка засветло уже умоет руки, а корове ещё надо щипать и щипать траву. Шура распрощалась с коровой в феврале 1970 года. Увезли Зорьку на автомашине новые хозяева – Бучневы из Загорска. Коровья эпопея продолжалась с 1948 по 1970 год – более 20 лет! Решением Александровского Горисполкома от 26.01 1970 года нам была предоставлена квартира  по ул. Октябрьская, 10 - 6 площадью 47, 86 метров.  Мы были благодарны за квартиру. Особо похлопотала Л. Д. Косович.(тогдашний мэр города). Месторасположение оказалось  вполне удобное: до вокзала 5 минут, до автостанции 3  минуты, магазины, городской рынок – ходом до 10 минут. За рекой Серой, на возвышенном её берегу в 20 минутах пешего хода от вокзала раскинулся Александровский Кремль.
    В сентябре 1964 года, после 6-летнего перерыва, Шура вновь начинает работать в дистанции пути в должности техника околотка.
    Мы, домашние, как могли, отговаривали её повременить с началом работы, приводя  массу доводов: трое школьников 11, 14 15 лет, собрать, проводить которых в школу, встретить из школы, накормить, проверить, как идут школьные дела – задача с тремя неизвестными;:
    Корова дойная, доить надо 3 раза в день, в том числе в обеденный перерыв, а стойло за 1-2 км – то же не менее сложная задача;
    Получили  садовый участок с лесом, пнями, нужно осваивать – перекапать, удобрить, и не раз, посадить деревья, кустарники, без Шуры – вдохновителя и организатора дела будут идти не шатко не валко;
    Работа техника-счетовода – новая, малознакомая, как сложится её освоение, лес дремучий;
    Но Шуру переубедить было невозможно, -  хочу работать и зарабатывать пенсию, отставать от новых времён не хочу. Почти 6 лет (1964-1970 год) тянула тяжёлую лямку. Во первых работа – Ж.Д.узел Александров (6, 7 околоток) более 125 (а зимой несколько сот) путейцев должны вовремя получить зарплату (приходилось работать и вечерами, и в выходные), во вторых корова – накормить, подоить – ума дашь. И третье  - 3 школьника,  четвёртое  сад, огород и пр. и т.д.
     Не досыпала Шура, металась в разные концы города, как на пожаре, только – бы,  не опоздать, не опустить руки, не упустить нужное  строго определённое, сжатое время. Эта работа на износ нервов, сердца и  когда стало полегче, организм уже не мог вполне оправится от чрезмерного напряжения. А Шуре было всего 45 лет.
   Итак, мы переехали (в 8 раз!) в новый дом на улицу Октябрьскую в феврале 1970 года. Легче ли стало жить нам всем в доме с крошечным балконом и вечно заливаемым подвалом, без кормилицы – коровы  (о  грядущем коммунизме разговоры утихли), без преданной собаки и громадного кота Васьки. Кот преданный старому дому у Московского переезда, не захотел жить в новом доме, хотя Шура, не единожды его приносила в сумке, жалея кота. И очень жалела всех наших животных: корову, через год новые хозяева зарезали её, собак постреляли, а кот запаршивел и  сдох. Но время лечит. Ребята вырастали, учились…
    Если путешествие в Санкт-Петербург зимой 1959 года для Шуры было как бы 10 дней, которые потрясли мир, то путешествие на Кавказ, осенью 1970 года и осенью 1971 года на черноморский курорт Сочи (Лазаревская, Хоста) стало чудесной сказкой.  Проехали поездом  из Москвы через Тулу (нашей защитнице  в 1941 году). Затем, проследовали: Орёл - тургеневские места, Куликово поле. Курск, Белгород (горячее дыхание Курской битвы). Харьков (бывшая столица Украины), Донецк (сердце Донбасса), Таганрог (Азовское море), Ростов на Дону, Сочи – жемчужина курортов Чёрного моря. Увидели богатую, красивую, великую нашу Родину. Города и сёла, милые сердцу железные дороги, станции, полустанки, мосты, переезды, просто верстовые столбы…
    Впервые Шура увидела горы, вздыбленную землю. Поезд идёт час, два, три… Они вроде рядом, рукой подать и далеко, постепенно приближаются, растут вверх. «В глубоком ущелье Кавказа…», «Кавказ подо мною». Приходят на ум стихи о горной стихии – А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова. Эти песни-стихи любила петь Шура.  Услышали легенды скалы Киселёва, Шкафит и 110 летней горянки. Впервые Шура увидела море.  Оно разное: ласковое, ярко-синее, мягкие волны и море рано утром, октябрьское, бодрящее, чистое и волнующее, хлещущее о берег  и ревущее, как на картине «9 вал» Айвазовского.  Не надоедали  волны Чёрного моря. Нежились у моря. Шура  расхрабрилась: совершила морское путешествие Сочи-Туапсе и даже обратно. Правда, море, к счастью было спокойное. Впервые Шура  увидела природу юга, живой лавровый лист, виноград, апельсины. От души  наелись винограда.  Поднялись в горы и почти на краю последнего аула вздумали купить виноград. Хозяйка послала  в виноградник, - Собирайте сами, меня радикулит замучил.
 Ели всласть довольно крупные, сочные, свежие грозди винограда. За два месяца на курорте  хорошо отдохнули и душой и телом. Море, горы, южная природа – не забываемое.


Поездка в Польшу
  На следующий год   мои родители совершили следующее путешествие, за границу – в Польшу. С Белорусского вокзала: поезд 15, вагон 12 до Варшавы, отправление в 19 ч 05 минут. 8 августа 1972 года мы отправились из пожароопасной Москвы (кругом горели третью неделю болота и леса). Москва – Брест – магистраль первоклассная, но содержится дурно, при скорости 100-120 км в час вагон подбрасывало, кидало, швыряло, отбрасывало, откидывало так, что  казалось   сошёл с рельс. Скачет по шпалам или отлетело колесо…
      В Седлице  встретил родственник Стефан. Предстояла пересадка на поезд Седлец – Белосток. Зашли в ресторацию, а там, кроме варёных яиц и отварной картошки ничего не оказалось, даже хлеба. Как  объяснили, если на столе картошка – второй хлеб – хлеба не подают.  Правда не было и рыбы. В магазинчике за углом продавался  синие на изломе батоны и пересоленная, влажная колбаса по цене 100 злотых за 1 кг.  Бедные поляки, оказалось, они живут не лучше, а может и хуже чем в России.  На Белосток, вдоль границы, мимо Беловежской пущи, нас повёз старенький паровозик типа Щ или О. Он так зверски дымил силезским углем, а окна были настежь открыты в этих дилижансах 19 века по причине жаркой погоды, что через 4 часа, по приезде в Бельск - Подляски (цели нашего путешествия) мы могли сойти за трубочистов.    Город Бельск-Подляски  (болото у леса) мал. Как наше Карабаново или знаменитые Васюки Ильфа и Петрова.  Но чист, опрятен, зелёный и ухоженный.  Правда, в нём не оказалось бани, чтобы смыть дорожную пыль. Местные жители обходятся подручными средствами. Мы пробыли в Польше 2 недели. Варшава, конечно европейский город. Порядок, культура, общение на высоком уровне, даже в клозете с привратником. Красивые улицы, магазины, мосты, зачатки метро, памятники, зоопарк на берегу Вислы. Шуре понравилась Варшава и варшавяне. Ездили полями бабы Паши в деревню Гусаки. Узкие,  длинные полоски земли – одинокий, тяжёлый крестьянский труд. Машин мало. Есть типа «сельхозтехника» для крестьян, берут машины в аренду. Промышленности в городе Бельск-Подляски, кроме тарного завода и сельхозтехники, нет. Поэтому безработица и особенно белорусской молодёжи  почти поголовная,  деваться некуда, только крестьянствовать. Что они и делают. Почти в каждом доме лошадь с шикарной телегой, корова или две, 2-3 свиньи, по существу натуральное хозяйство.
   В Бельск-Подляски половина на половину белорусов и поляков. Живут, вобщем, дружно.  Открыв окна на улицу, белорусы громко пели,
       -  Помнят польские паны, красноармейские наши клинки.
 Народ  открытый, хозяйственный и уважительный. Мотоциклы, телеги, плуги, бороны стоят в палисадниках, сараи не запираются. Молоко в бидонах выставлено  к обочине дороги – возчик молокозавода заберёт без хлопот.  Все расходятся по своим делам.
   Родственники по Белоруссии: Марфа Фёдоровна, Стефан и Мария Давыдовна, Иван и Люба, Николай и Оля, Гражинка и Славик встретили   тепло и радушно. Ходили по гостям  к Стефану, Ивану, Николаю. И все хотели в Россию. Хороший народ  поляки, но родная Белоруссия, родина за кордоном. Жаль…
    Путешествие в Польшу Шуре понравилось, такое далёкое путешествие оказалось последним. Здоровье Шуры стало сдавать, побаливало сердце, нервы… Поездки на Кавказ, в Польшу выявили эти болезни. Лечилась в больницах Люблина, Александрова. Ездили к бабке в Рупусово. Никто толком определить, помочь не мог. Болели руки, с 1985 года провожал на работу, так как ходила с трудом. Ещё трепали различные дрязги. В 1972 году обвинили мужа в семейственности: муж начальник, а жена счетовод, пожалуй, уволокут тысячу рублей или кусок рельса. Было обидно до слёз. Шура писала министру жалобу, - До мужа, начальника у меня – главный бухгалтер, дорожный мастер, начальник участка, 25 лет безупречной работы и совесть, честь между нами» Разобрались - в КЗОТе предусмотрен наш исключительный разрешительный случай.
 В 1975 году газета «Гудок» разрешила длительный спор Московско-Ярославского отделения с техниками. Без должного обоснования оно переквалифицировало их в счетоводов, снизив зарплату на треть. Искали рыжего стрелочника, а само отделение разбухло с 2-х до 5 этажей. Шура заявила:
  - Мои деды выписывали «Гудок» с революции 1917 года, и я буду выписывать, и читать «Гудок» всегда.
  Уйдя на пенсию в ноябре 1986 года, Шура продолжала читать любимую газету.
   Несмотря на тяжёлое заболевание, как только болезненный приступ проходил, Шура радовалась жизни как ребёнок. Как хочется жить и жить! Оптимизм жизни не покидал её до  последних дней.
    Любимые увлечения её – «тихая охота» - сбор грибов, чтение и обязательно вслух. Читала и выписывала постоянно с 1964 года в течение, без малого 30 лет «Роман газету» По прочтении романа газеты Шура обязательно отмечала, когда она прочитана и своё краткое резюме: «книга хорошая, интересная, отличная и т. д.
    Собирать грибы умела и любила. Любимые места сбора – Карабановский лес (117-118 км) полоса вдоль жел. дороги. Ходили туда, доезжая автобусом до переезда 117 км с 1964 по 1983 год. Затем лесники, порубщики леса, вырубили сосновые и берёзовые 50-100 летние деревья, всё остальное: сучья, молодняк, и даже штабеля  напиленных дров втолкнули в грязь гусеничными тракторами. Лес погиб, а с ним и грибные места. Мы освоили ближайшие грибные места: лесочки по дороге в сад за московским переездом и за шоссе по направлению д. Афанасьево. Но и тут началась настоящая вакханалия беспредела по уничтожению остатков посадок и лесов без совести и страха стали крушить всё подряд. Шура очень переживала за каждое погубленное дерево.
    - Собирая грибы, посмотри сначала вверх на лес, приметил берёзу походи вокруг неё, не спеша, внимательно, нашёл гриб, прямо иди, ещё найдёшь, – так наставляла наша любительница грибов.
    Если собирать было увлечение, то варить грибы Шура умела в совершенстве. Гриб, чернушка был у неё в любимчиках. Тщательно перебрав их (молодые чернушки червю не поддаются), промыв, заливают холодной водой и доводят до кипения, кипящие грибы сливают (вместе с горечью)  Промыв их в проточной холодной воде, закладывают в кастрюлю без воды, грибы варятся в собственном соку до готовности (1-1.5 часа). Грибы приобретают  нежно коричневый цвет. Добавляются специи. Закупориваются в любые банки. Отличные получаются грибы! Шура неустанно отучала от вредных привычек и близких, и дальних – курения, пьянства, сквернословия. Даже совершенно незнакомых, особенно молодых, юных. Умерла мгновенно 2 октября 1992 года, похоронена на кладбище г Александрова рядом с мамой с Просковьей Фёдоровной Спиридоновой.
     На железной дороге трудились её сыновья - Виктор, после окончания МИИТа в ПЧ 11 отработал 30 лет, и Александр в моторвагонном депо 14 лет после развала завода до пенсии. Продолжают работать другие родственники, новое поколение династии.
 
    Так прошёлся 20-ый век по судьбам отдельной семьи, но именно они, обычные люди, делали историю, старались жить честно, учились, трудились, воевали, любили, растили детей. Не было в династии ни сановников, ни босяков, ни злостных пьяниц, ни преступников, ни палачей, ни холопов. Вся жизнь была связана с железной дорогой, которая требовала ответственности, самоотверженности, чувства долга, трудолюбия, самодисциплины.