Запись двадцать четвёртая. Помолчим, споем...

24.02.2001. Вчера на «Автографе» был удивительный день - проводы Иры Киселёвой в Питер. Она в черном платье с пышной в сборку юбкой, которой она размахивала, как испанка. Собралось человек тридцать – Ирину у нас любят.

Было немного сумбурно. Галина Сергеевна все время что-то вставляла, демонстрируя желание вести вечер, но Ира в её речи вмешивалась, и Г.С. наконец замолчала, а вскоре ушла вместе со своим спутником. Но была Кука. Черт бы ее побрал! Наташа Ч. сказала даже, что она, похоже, больна недержанием речи, во-первых, а во-вторых, манией даже не величия, а самоинтересности. Ей, вероятно, кажется, что всем важна каждая деталь, касающаяся Куки, когда и при каких обстоятельствах она с кем познакомилась, что она при этом подумала, что она ощущает от того или иного явления, ее песни, ее исполнение. Доходило до того, что Ира что-то исполняла, а Кука, чуть дождавшись конца, говорила: "А вот так Я ее исполняю", и, не спрашивая, хотим ли мы это слышать, снова пела то же самое. А как долго она говорила! Как ее остановить - не знаем.
А Ира была в ударе: пела, читала стихи свои и чужие, играла сценки. Все это было так непосредственно. Она дурачилась, уверенная, что все ее воспринимают сердечно, и так и было. Володя Ниренберг подарил ей «Антологию поэтов закрытых городов» (прекрасно изданную), и там такое стихотворное пожелание-послание на тему, что Ирин стиль когда-нибудь будет замечен Богом. Владимир Крюков отметил справедливость этого.

Саша М. ... Ира даже посвятила ему один из своих "номеров". Я наблюдала за его лицом во время чтения стихов - это что-то! Как слушающий музыку Дуров в "Семнадцати мгновениях…». То ли придуривается, то ли действительно чудак: закрывает глаза и мимикой в ритм "показывает", что он слушает стихи. Наташа Ч. подозревает, что он из органов, поставлен приглядывать за нами. Но даже если и … пусть хоть так человек к поэзии «приучается».  Хотя навряд ли. Он приходит раньше всех, расставляет столы, стулья, уходит тоже позже всех, пока не наведет порядок, помогает Тамаре мыть посуду. Приносит в своей котомке фарфоровую чернильницу и гусиное перо, все это стоит на столе ведущей до конца вечера, а потом он все уносит домой. Кто он?

И еще, когда Ира стала благодарить Ольгу Геннадьевну, что вот она ведет "Томский автограф", та встала и сказала, что благодарить ее не надо, она все это делает для себя, ей это нравится, а не то, что она служит обществу, а раз совпало, что ее наклонности еще кому-то пришлись по душе, то и слава Богу. Ну не лапочка ли!

Но это все было в пятницу.

А сегодня не пошла на симфонический: полдня у нас была в гостях Наташа Ч., разговаривали, пили чай с остатками торта. Потом снабдила ее ведром картошки. В пятницу я вышла на Михаила Андреева, мол, напишите предисловие к сборнику сына, и после разговора с ним затормозила издавать - поэты с именем дорожат репутацией и авторам "с улицы" отзывы давать отказываются. Я, честно сказать, рассчитывала ещё и на взгляд профессионала... Наивность надежды после разговора с Андреевым стала очевидной. А Наташа вместо отзыва написала посвящение. Вот:

Женька Левин, пьяная душа.
Пьяная любовью и тоскою.
Ну, скажи, когда же не спеша
Мы за чаем посидим с тобою.

Про обетованную страну
И про нашу мафию в законе,
Про тайгу, про то, как на Дону,
На Дону да гулевали кони.

Помолчим, споем, поговорим.
И, быть можешь, ты решишь остаться.
Сколько в жизни мы порой творим,
Что потом вовек не разобраться.

И Наташа сказала, что издавать надо все же с Жениного согласия. Ему решать, отделять от себя произведения и делиться с людьми, или никто ему не нужен, поскольку это человек душу раскрывает. Но вот Ольга Геннадьевна подарила Ире книжечку - библиографический сборник поступивших в "Пушкинку" в 1999 году книг. Так вот там под номером 404 в разделе "Художественная литература" указана книга Е. Левина "Я все еще жду" – моё издание тиражом 20 экз.

Читаю "Кобзарь" - в марте  на «Автографе» запланирован  вечер, посвященный памятным мартовским датам , и я взяла Тараса Шевченко – любимого папиного поэта.