Сыр

                Зимний день на снеголавинной станции заканчивался неважно. Виной тому был обыкновенный ужин в столовой у геологов. Зимовщики сидели у себя в помещении и переживали -  это же надо было так испортить продукты. Настроение отвратительное, желудки с тоской и  тихим бурчанием пытались справиться с пищей, которую они недавно заглотили. Не суметь приготовить обыкновенные макароны с соусом и чай. Хотя, что можно ожидать от поварихи, внешний вид которой вызывал отвращение. Худая, неумытая, всегда полупьяная стерва неопределенных лет с растрёпанным узлом волос на голове, и с прилипшим к губам окурком папиросы. Русский мат она использовала виртуозно для связки слов в предложениях. А  если её сильно злили, то она ругалась в рифму и речевые обороты где-то отдалённо напоминали стихи. Звали её не менее поэтично – Кларка. Случалось так, что в её смену у мужиков часто  пропадало желание ходить в столовую, и они принимались сами себе готовить еду.

                Итак, все пытались чем-нибудь заняться, чтобы погасить плохое настроение. За окнами барака раздались шаги, и в прихожую ввалился Коля по кличке Мотыль. Он всегда так именно вваливался, а не входил, и с порога сразу начинал, махая руками, что-то рассказывать. Кто дал ему такую кличку история умалчивает, но она соответствовала внешнему виду – высокий, худой и нескладный, с выпученными глазами и длинным носом. Возбуждённым голосом он за десять минут изложил все новости из города, куда он спускался по учебным делам. Мужики слушали его с вялым интересом. Потом Мотыль поднёс к своему носу наручные часы и,  изучив циферблат, спросил:- А вы уже пожрали...?  Кто-то ответил, что поздно интересоваться – время ужина в столовке закончилось. Он, как записной борец за правду, нервно заметил:- Как, ещё целых пятнадцать минут обязаны кормить. Выяснив, кто повариха и чем кормили, задумчиво продолжил: - Может пойти поесть...?  Видно озвученное меню его не впечатлило.  – Сходи – произнёс чей-то голос,- только сыр тебе навряд ли дадут. Слово сыр, большим любителем которого был Мотыль, произвело оживление в его организме. -  Какой сыр?- заинтересовался он. – Какой? Какой? – откуда мы знаем, -  обыкновенный, тёртый, которым посыпают макароны.- Не может этого быть – сопротивлялся Мотыль: – Разыгрываете? – Не хочешь – не ешь…, - да и  закрыта уже столовая… , - так ему Кларка и дала сыр? …., - посыпались разные реплики. Борьба за ужин в его организме склонялась к победе желудка над мозгом. Не хватало чуть- чуть, веского слова старшего товарища. Таким был тёзка Мотыля – Коля Кожин. Не обращая внимания на спектакль, он с усердием читал книжку. Обращаясь к нему, Мотыль спросил: - Что, правда, был сыр...? - Был, был – кивнул авторитет, не очень вникая в суть. Это была коллективная победа.

                -  Тогда пойду поем, - бросил на ходу Мотыль и отправился в столовку. Мужики этого упустить не могли и, как горох скатились по лестницам на нижнюю площадку. Там они прилипли к окнам столовки и приготовились наблюдать.  Удивительно, но столовка оказалась открытой и пустой, только на кухне кто- то гремел посудой. Мотыль вежливо постучал в раздаточное окошко. Никакой реакции не последовало. Тогда пришлось стучать громко. Окошко открылось, и в него выглянула, как всегда растрёпанная  Кларка, с неизменной папироской в зубах. С озлобленным интересом, на чисто русском языке она поинтересовалась: -  Какого …. надо? Если столовая уже закрыта.  Всё…, адреналин в крови закипел, Мотыль начал заводиться. После недолгого препирательства, повариха поняла, что от борца за правду лучше  побыстрее отделаться. Схватив первую попавшуюся грязную миску, она шумовкой бросила в неё холодные, слипшиеся макароны и сунула в окошко, сопроводив,  ласковым: - На, жри…! Он взял миску и начал изучать содержимое. По причине близорукости, пришлось засунуть в миску свой длинный нос, но, не унюхав, и не увидев желанного продукта, удивлённо спросил:- А где сыр...?  Кларка этого не ожидала и растерялась: - Какой сыр...? Мотыль ей объяснил, что некоторые товарищи уже полакомились макаронами с сыром, и он тоже имеет полное право на употребление упомянутого продукта. Вообще - то, с сыром в стране была напряжёнка, и Кларка не могла даже вспомнить, когда в последний раз в столовую завозили этот деликатес. Поэтому на неудачную шутку  ответила прямо, что она думает о просителе, сыре, коровах, из молока которых (как она ещё помнила) делают этот продукт, и о матерях и родственниках всех выше упомянутых. Мысли о сыре и жуткой несправедливости прочно укоренилась в сознании Мотыля, и он естественно, заподозрил повариху в утаивании деликатеса или присвоении его законной доли. Поэтому он до пояса влез в окошко и вполне вежливо, но истерично, начал качать свои права. Мужики, слегка постанывая, заворожено следили за разворачивающимися событиями. Такого наглого вторжения в её святая святых Кларка ни понять,  ни простить не могла; схватила большой половник и принялась охаживать интервента, стараясь попасть по голове. Мотыль, естественно начал отбиваться одной рукой, крепко держа в другой миску с вещественными доказательствами. Причем этот фехтовальный поединок, что довольно странно, происходил в полном молчании. Развязка приближалась и, зрители, отпрянув от окон, помчались занимать места для просмотра последнего акта. Конечно, успели во время и невозмутимо занялись своими прежними делами. За окнами раздались быстрые шаги, и в комнату ввалился Мотыль. Всклокоченный, слегка помятый и поцарапанный половником, он обвёл всех безумным взглядом, взмахнул руками и выпалил: - Не дала! Сука!