Один день год кормит. часть 3. долгая дорога домой

    Было тихое мартовское утро.
    С раннего утра небо разливалось нежным лазурным светом. По прозрачному бездонному небу разбросаны редкие пушистые облака. Они тихонько плыли, как белые корабли по бескрайнему океану. Верхний край одного из облаков, проплывающих ближе к горизонту, расцвёл румянцем, засверкал белым золотом.  Вдруг, из под облака  хлынули на землю золотые играющие лучи,  и величаво выплыло светлое солнце, пронизывая светом и теплом просыпающуюся землю. Лёгкий ветерок гнал белые кораблики к горизонту, освобождая простор для светила. Пусть трудится! Прогревает поля, пашни. Готовит благодатную почву для приёма семени жизни.
   Наступила жаркая пора в колхозе,  готовились к посевной.
   - Один день, год кормит!  С таких слов каждый рабочий день  на утренней разнарядке начинал Балакин Иван, председатель колхоза Путь коммунизма.
И рабочий день был у крестьян этого колхоза от зори, до зори. Кто готовил зерно к посевной, кто разбирал бурты с семенной картошкой, кто строил новые или ремонтировал старые парники для рассады. Командовала на парниках для рассады Елена Павловна Закатова. В этом деле она была мастер.  За парники председатель был спокоен,   каждый год в колхозе собирали богатые урожаи огурцов, помидор, капусты. Трудно было в колхозе с механизаторами. Вот за, что у него болела душа. Колхозу выделили три новеньких трактора, а вот трактористов Балакин никак не мог найти. Мужиков после войны осталось мало, а кто остался, боялись к трактору подойти не то, что на нем работать. Им проще было работать пастухами, скотниками, конюхами. Председатель ночами не спал, думая,  где взять толковых мужиков, да выучить их на механизаторов. Страшно подумать, что с ним сделают, если он сорвёт посевную.  А если  трактора будут простаивать? ...
       -Это конец. Это конец. – Ворочаясь по ночам,  думал председатель.
       - Что ты Ваня весь извертелся? Сам не спишь и другим не даёшь – не довольно ворчала жена. Мне тоже вставать с петухами.
       - Не сносить  мне головы, если не найду механизаторов. – Жаловался председатель жене. А где ж их взять, молодых, умных?  Это тебе не коровам хвосты крутить. Понимать надо. Одним словом – техника!
    Получив тяжёлое ранение на фронте, он вернулся домой в сорок третьем году хромым.  Мужиков в колхозе почти не было и Ивана Балакина, тяжело раненного, поставили председателем. А, что делать?  Вот уже, который год он председательствует. Справлялся до этой поры, пока не пригнали эти трактора. Будь они неладны!
  С тяжёлым сердцем, низко опустив голову, он идёт в теплушку, где начинается каждый рабочий день с разнарядки.
   - Иван Иванович!- Чуть не сметая его с ног, кричит Алёшка Новиков, вырастая перед ним, как из под земли.
   - Чёрт, Алёшка, бугай здоровый! – ругался председатель. – Ты меня чуть не затоптал в землю.
Алёшка, возвышаясь над председателем на целую голову, светясь от счастья, брызгая слюной, не в силах совладать со своими эмоциями, обнимая за голову Балакина, наконец,  вымолвил: - Смотри, кого я тебе привёл.
Отпустив голову председателя, он показал в сторону  теплушки уцелевшей рукой.
  - Братец мой!- Гордо говорит он,- пришёл домой. Вот я его привёл к тебе. Возьмёшь?
Председатель посмотрел туда, куда показывал этот окаянный конюх Алёшка. Около теплушки стоял молодой статный солдат. Председатель долго смотрел на солдата, переваривая в голове неожиданное счастье, свалившееся на него.
- Алексей! – Воскликнул председатель, бросив костыль, который никогда не выпускал из рук, притянул к себе голову сияющего парня и, поцеловал крепко его в губы.
Такой бурной реакции, от всегда сдержанного председателя, Алёшка никак не ожидал и покраснел, как красна девица.
Председатель, подойдя к Николаю поближе, обошёл вокруг, разглядывая его с сияющими глазами, приговаривая:- Как вовремя!  Как вовремя!
- Идемте в теплушку, поговорим, - пригласил Балакин Николая, пропуская парня впереди себя. Идя позади,   председатель улыбался, глядя  на широкую спину солдата, не веря до конца своему счастью.
Ещё не дойдя до своего стола, спросил солдата, ждать больше не мог, он скорее должен услышать заветный ответ:
    -Пойдёшь Николай учиться на тракториста?
Замерев на секунду, он поспешил добавить, чтоб не спугнуть  парня,
   -Трактора у нас совсем новые, с ними ничего особенного и не надо делать. Сиди себе в кабинке,  трактор сам едет.- Волнуясь, уговаривал он солдата.
  - Я с большим удовольствием.- Просто ответил Николай.
Председатель постоял, проверяя в голове, правильно ли он расслышал ответ солдата. Облегчённо вздохнув, плюхнулся на лавку.  Вытер рукавом пот со лба.
Через день Николай уехал в город  учиться в МТС на ускоренные курсы трактористов. Вскоре туда же подъехал и Шурик Цурков, он недавно вернулся в родное  село Чернево.  У Шурика  были большие проблемы со слухом, зато большая тяга к технике. Выбора у председателя не было, приближалась посевная, надо поля готовить.
Учениками  они были прилежными и через две недели вернулись в колхоз настоящими трактористами. Радости председателя не было предела.
   -Ну, трактористы, сегодня выходите в поле.- На первой же рабочий день, от удовольствия потирая руки, сказал Балакин.   И добавил, поставив вытянутый указательный палец к небу:
-Весной один день, год кормит.
    У теплушки трактористов  поджидал личный транспорт. Конь тёмно коричневого, почти чёрного цвета, по кличке Жамка. Николай, увидев старого знакомого, улыбаясь, направился к коню,
- Жамка! Друг сердечный! И ты здесь?- погладил по волнистой гриве коня.
Кань в ответ, тихонько заржал, перебирая копытами, и кивая мордой.
Алексей обнял брата за плечи, - гляди, он с тобой здоровается. Жамка умный конь, Мишке повезло с ним.
     - Узнал, бродяга? Узна-ал. – притянув голову коня к себе, Николай поцеловал его в лоб.
Жамка не сопротивлялся.
     - Карета подана, - прошу, товарищи трактористы, - пожав руку  Николаю, Михаил ловко запрыгнул на телегу. Повернувшись к Алексею, добавил,- Жамка, как только появился на свет со мной везде. Мы с ним понимаем друг друга без слов, он мой верный друг.
Конь как будто и вправду понял всё, что сейчас сказал его хозяин и друг, наклонил морду вниз, подтверждая слова Михаила,  заржал, в конце перейдя на фальцет.
     -  Ты нас до тракторного стана повезёшь? – Спросил Кирюха рыжий, третий тракторист.- Здесь же рядом, сами дошли бы.
Михаил с серьёзным выражением лица, поднял вверх указательный палец и сказал:
   - Весной, один день - год кормит.
Всю дорогу до стана  все, кроме Шурика шутили, смеялись. Шурик  сидел молча, он с детства привык молчать.  С тех пор как потерял слух, он замкнулся в своём маленьком пространстве, обозлившись на весь окружающий мир.
Приехали быстро.
    -Вот они ваши красавцы. В ряд стояли новенькие  СТЗ-3 на полных парах, готовые покорять тяжёлые местные чернозёмы. С деловым видом новоиспечённые трактористы  обходили своих «боевых коней»
     -  Вот это да! Ходовая часть из 4-х кареток.- Как  знаток современной техники, воскликнул Кирюха.  А подвеска то, подвеска с цилиндрическими пружинами! – присвистнул он от восторга.
    Николай, сняв крышку, заглянул вовнутрь.- Вот это силище я понимаю. Четырёх цилиндровый двигатель  с водяным охлаждением, это вам не шуточки.
    Шурик, молча, завёл мотор, прислонив голову  к трактору, он внимательно слушал, как работает двигатель.
   - Как доктор слушает больного, не хватает трубочки слушательной. -Засмеялся Михаил, тронул слегка поводья,- ну, пошли Жамка. Конь послушно сорвался с места и припустил рысцой в сторону большака.
Трактористы услышали вдали:- День - год кормит.
     Первый круг прошёл,- считает Николай,- второй, третий. Появилась уверенность в управлении тяжёлой техникой, как будто он не первый день в кабине этого трактора, а умудрённый опытом тракторист.  От монотонности работы в голову стали захаживать и другие мысли, не только когда и на какой рычаг надо нажать.
    Вспомнились голубые глаза  новой знакомой,- хорошая девушка!    В последние недели он часто вспоминал, как познакомился с Капой в клубе, как прилюдно в шутку, у её матери попросил руки Капы.
- Хорошая! Люблю ли я её? – Спрашивал он себя.- И, что такое любовь?
Хочет ли он на ней жениться? – Жениться ему на самом деле пора, он готов к семейной жизни. После долгих скитаний вдали от дома, ему очень хочется обзавестись своим собственным домой. Чтобы его дома встречали сыновья, похожие на его Новиковскую породу, любимая жена.
   -Любимая жена! -Перед глазами Николая всплыл совсем другой образ молодой девушки. Черноглазая, с чёрными волнистыми волосами, маленький курносый носик. Улыбается ему, а на щёчках появляются симпатичные ямочки.
    -Нина! Ниночка!- шепчет Николай. На  глаза накатываются слёзы, сердце сжимается от нестерпимой тоски.
Двигатель взревел, Николай вздрогнул и сбавил обороты.
Что-то глубоко зарытое в его измученной душе, вдруг проснулось и выплеснулось наружу, захватив всё его сознание;
     В конце 44 года, он ещё восемнадцатилетний парнишка в рядах 2-го Украинского фронта участвовал в освобождении Венгрии. Шли тяжелейшие бои  у Дебрщены в Трансильвании, готовили плацдарм для переправы  через Тиссу.  Советские войска бились, не щадя своей жизни,  прорывались к границе с Австрией. Немцы, Венгры, Румыны бились не щадя своей жизни, что бы не допустить русских к границе.
    Казалось, что вся война собралась здесь в одном месте у подножья Трансильванских  Альп. Всё смешалось в чёрном дыму гари и пыли: свист пуль, грохот орудий, трупы погибших и крики о помощи раненых, скрёжет искорёженного железа и русский мат от всей души. На той стороне Тиссы тявкали без остановки пушки противника.
   - В этом аду многим суждено сегодня погибнуть, а кому то выжить.- Укрываясь  планшетом от свиста пуль, как будто он защитит, сказал командир снайперского отряда. – Ваша задача Николай  сделать всё, возможное и не возможное, чтобы живых здесь осталось больше.
    Николай с другом Сашкой со снайперскими винтовками  устроились на  высоких деревьях в густых кронах. С Сашкой они подружились ещё с Киева, прошли сотни километров бок о бок. Весельчак Сашка родом из Сибири. Сибирская тайга его дом родной. Если Николай с детства  работал с матерью в поле, пас коров, ходил в ночное. То Сашка с малых лет бегал с отцом  по тайге с ружьём, и к своим восемнадцати бил белку в глаз. Он то и научил Николая метко стрелять из винтовки.                Командиром была поставлена задача, выбить орудийные расчёты на другом берегу реки Тиссы. Ребята, удобно устроившись на соседних деревьях, потихонечку успешно выполняли поставленную задачу. Раздался оглушительный взрыв и тела друзей полетели, цепляясь за ветки вниз, но они этого уже не чувствовали.
   Николай очнулся от пронизывающей всё тело боли. Ему казалось, что он кричал, но почему то  голоса он своего не слышал. Он видел, что кругом от взрывов летели  фонтаном камни, глыбы земли, куски железа. В голове стоял сплошной шум и писк, от которого можно сойти с ума, а звуков взрывов не слышал. Он лежал на плащ палатке и его куда -то тащили. На каждом камушке  или кочке, подпрыгивая, он почти умирал от боли. Кричал, что есть мочи:- Остановитесь!
Одно радовало, если всё болит, значит живой.
Остановились.  Перед его глазами  очутилось перепачканное грязью и копотью лицо молоденькой девушки. Она умоляюще смотрела на него чёрными, как угольки глазами, что- то ему говорила, гладила по лицу, и опять говорила. А, что? Ничего не понятно. В голове писк и шум. И боль во всём теле.     В полевом госпитале его подлечили, поставили на ноги. От взрывной волны он получил тяжёлую контузию, от падения с высоты отбил все внутренности, весь в синяках и в кровоподтёках. Но ни одного пулевого или осколочного ранения. Остаточная контузия долго ещё его мучила, но Николай рвался в бой, ему хотелось бить и бить фашистов за своего лучшего друга Сашку.
     В один из зимних вечеров  во время передышки между боями  солдаты принесли аккордеон, где то в разбитом доме нашли. Нашёлся и солдат, играющий на этом чудном инструменте. И полилась по округе музыка. Смертельно уставшие солдаты отдыхали, но услышав знакомые звуки вальса, со всех сторон подтягивались к месту, где играл аккордеон. Вот уже танцуют пары. Николай пыхтел  от нетерпения, пытаясь скрутить цигарку. Он злился на себя, что у него никак не получалось такое простое дело. Сидевший рядом пожилой солдат выхватил у него, весь измятый, драгоценный кусочек бумаги со словами:
- Не умеешь курить, так не порти добро.
Николай махнул рукой,  отдал солдату и махорку.
-Пригласите меня на вальс.- Услышал Николай над своей головой.
Перед ним стояла черноглазая девушка, из под шапки - ушанки выбивались кудрявые чёрные волосы.
-Я не умею танцевать, покраснев, ответил солдат.
Пожилой солдат,  закуривая цигарку,
- вот, вот займись лучше полезным делом, милок.
- Я научу.- Не отходила девушка.
-Иди, Колька! Тебя такая красавица приглашает, а ты ломаешься.- Загудел кто- то из солдат.
-Да я не ломаюсь. Я не умею.
Девушка смело взяла  солдата за руку, улыбнулась ему и на её щечках появились очень симпатичные ямочки.
-Идём, смелее, все когда - то  не умели. А потом научились,- настойчиво она  уводила его в круг.
Играла красивая музыка, Николай танцевал с такой милой девушкой, как будто и не было войны.
- Вот слон, он ей все ноги оттоптал.- Наблюдая за ними, смеялись ребята.
- А она терпит.
- Ох, повезло Кольке! – завидовали друзья Николаю.
    -Ты  меня не помнишь?- спросила девушка и ямочки, вновь нарисовались на щечках.
   -А мы разве знакомы?
   - Вы, снайпер  ранены были, около месяца назад.- Глядя на Николая, говорила девушка.
Эти глаза, чёрные угольки он вспомнил. – Конечно, я помню, часто я вспоминал эти чёрные угольки.
   - Меня зовут Нина.- Девушка остановилась и протянула ему руку.
   -А меня зовут…
    -Николай. Я знаю, как вас зовут. Я следила за вами. И знаю о вас почти всё.
Николай удивлялся смелости этой маленькой хрупкой девушки. Она открыто говорила с ним, не кокетничая, не стесняясь.
С этого дня у них с Ниной завязалась вначале дружба, а потом к весне, как распускались на деревьях листочки, расцветали первоцветы, так и расцвела буйным цветом их любовь. В роте все знали об  этой любви и с нежностью называли их Ромео и Джульетта.
Для Николая  всё было в первый раз. Впервые он гуляет так близко с девушкой, с ней у него был первый поцелуй. Молодое тело, уставшее от тяжёлых невзгод войны, требовало любви. И  оно, в короткие часы затишья, получало эту любовь в полную силу, наполняя его счастьем.
Обхватив за шею Николая, Нина шептала:
   -Где же ты милый мой, по каким стёжкам, дорожкам так долго ходил?- Спрашивала она, отдавая ему всю накопившуюся за долгие годы войны, в своём молодом теле  страсть. – Неужели  надо  было случиться этой проклятой войне, что бы нам с тобою встретиться, соколик мой. Так хорошо мне с тобой! Одно страшно! …
   - Чего же ты боишься?-  Прижимая Ниночку к груди, спрашивал он. - Ничего не бойся, вот закончится война, и помчимся мы с тобой в мои родные края, познакомлю тебя с мамой. - Николай засмеялся.
   - Что тебе так смешно  стало? Надо мной смеёшься?
Он нежно поцеловал её в любимую ямочку на щёчке,- я представил, как мамуля будет тебя учить корову доить. – И тихо засмеялся вновь.
   - Конечно, любимый, я поеду с тобой хоть на край света. И коров научусь доить.
    - Зачем на край света? Это мы сейчас на краю.  Как мне всё здесь надоело! У нас красота, аж дух захватывает; бескрайние луга, упадёшь в траву, как на перину мягкую.  Лежишь, а тебе в глаза колокольчики заглядывают, спрашивают: - хорошо ли тебе Ниночка лежится, мягко ли?
    - Как бы я хотела сейчас оказаться в той траве с тобой милый.
    - Так чего же ты боишься?- Вспомнил Николай.
   - Страшно мне рядом с тобой лишь  от того, что это счастье через секунду может оборваться.
Николай подхватил девушку на руки, крепко прижимая к груди, закружил как пушинку под  деревьями, спугнув, было придремавших в кронах, оставшихся в живых птиц.
   - Кому война, а кто летает от счастья как птица.- Не сердито бурчал командир снайперского отряда, когда Николай осторожно втискивался между спящих товарищей.
    - Какая птица?- отвечал другой солдат командиру.- Вон, гогочет как молодой жеребец.
      На противоположном берегу Тиссы, наши отбили большой плацдарм, удобный для подготовки операции по освобождению Будапешта. Было приказано соорудить временные плоты и перебираться на занятые позиции.
   Весна была в полном разгаре. Кусты по берегам реки буйно раскрашены зелёными красками. Птицы не зная, или позабыв, что идёт война, оглушительно, наперебой распевали такие трели, что не могли оставить никого равнодушными. Рассевшись по плотам, потихоньку двинулись вперёд. Нина на одном плоту с Николаем. Командиры давно махнули  рукой на этих влюблённых, нарушающих все правила  военной дисциплины. Для солдат эти влюблённые были как кусочек  их личного далёкого счастья. Напоминанием, что там далеко, за сотни и сотни  километров их тоже ждут любимые жёны, невесты.
На небе ни облачка, ни малейшего дуновения ветерка, солнце почти скрылось за горизонт. Всё замерло  вокруг, даже птицы умолкли, лишь легкие всхлипы от вёсел на воде.
Нина была сегодня необыкновенно хороша, слегка откинувшись назад, она подставила лицо прощальным лучам солнца.  Николай не мог оторвать глаз от любимой.
   - Ну, оторвись ты хоть на минуту, налегай на вёсла Ромео.- Толкнул его легонько кто- то в спину.
Николай, улыбаясь, повернул голову назад посмотреть, кто же это его так саданул. В это мгновение прозвучал, какой- то единичный, тихий хлопок, затем всплеск.
Обернувшись, он не увидел Нину. Все сидящие рядом на плоту, оцепенев,  смотрели то на Николая, то на пустое место, где секунду назад сидела Нина.
Николай рванулся с места, но крепкие руки, сидящих рядом солдат, придавили обезумевшего от горя парня к брёвнам плота.
    -Не надо Коля. Не поможешь ничем. Пуля попала прямо в лоб.
Николай управлял  трактором, оставляя за ним  всё новые и новые полосы вспаханного поля уже не первый час, перед его глазами прошли самые счастливые и самые трагические моменты его жизни.
Нина осталась в его памяти живая с милыми ямочками на щечках.
   Сотни птиц, слетевшиеся со всей округи, устроили настоящий пир за трактором. С криком, гамом они ныряли вниз к перевёрнутым пластам чернозёма, выхватывали доставленных на поверхность из глубин червей и взмывали в небо. К вечеру от усталости Николай разомлел, сладкая дрёма слипала его веки. Сквозь решётку ресниц он видел, как уже не ласковое солнце быстро  скатывалось к горизонту.
    - Даже солнышко устало, хочет поскорее улечься спать, - борясь со сном, подумал он, встряхнув обмякшими плечами, он спрыгнул на землю, оглядел проделанную работу в свой  первый день в роли тракториста.   
- Не плохо,- подумал он.
Сумерки тихо плыли над, прогретым ласковым весенним солнцем, вспаханным полем. В воздухе ни ветерка. Туман, копившийся в логах и низинах,  готовился укрыть полчища комаров, клубящихся над чернозёмом.


      Вот прошла уже неделя, как Николай вернулся в колхоз с курсов. Целый месяц  она его не видела,  может он уже давно про неё забыл.  Капа не находила себе места.
Пойдёт она на колодезь за водой, Царевичиха  ехидно.
   - Когда ж сватов ждёте?
Придёт в магазин, а там обязательно кто ни будь да спросит:
    - Что ж Капа, назначили день свадьбы?
     -И все стоят и ждут ответа, как будто за этим в магазин пришли.-  В слезах рассказывает, не состоявшаяся невеста, матери.
 Елена Павловна не знает, как успокоить дочку, она с этим женихом сама попала впросак.   У неё тоже, не раз уже спрашивали:
    - Что ж, зятёк заглядывает на огонёк?
    -Будь она не ладна эта Шурка со своим братиком.- Сердилась мать.
     Василий удивляется, сидят его девчата дома уже не один вечер, не идут в клуб. Раньше бежали, ничем не удержишь, хоть на цепь привязывай. А теперь дома, ходят смурные, не разговаривают. Не выдержал Василий, спрашивает у жены, что это с ними произошло. Елена потихонечку, что бы не слышала дочка, рассказала мужу о беде с ними случившейся.
Василий слушал, ёрзая на скамейке. Никак не хотелось верить, что тот солдат, которого они с сыном подвозили, так посмеялся над Капой. За короткую дорогу Василий успел прикипеть к этому солдату.
-Чем тут поможешь? Поживём – увидим, что будет дальше.- Уклончиво ответил он Елене Павловне.
    Николай проснулся  ни свет ни заря. Лежал долго,  не открывая глаза, боялся, вдруг ему только приснилось, что он дома.  За стеной  слышно, как  кто-то ходит, гремит посудой. По хате бродил, заползая во все щели, хлебный дух. В животе сразу заурчало, требуя пищи. Этот запах свежеиспечённого хлеба ему помнится с детства. Он открыл глаза, на стене висят пожелтевшие портреты двух мужчин и между ними портрет молодой  женщины. У этой молоденькой женщины мамины глаза. Эти портреты встречали его по утрам, задолго до войны. Николай соскочил с кровати  и босиком в одних трусах, как в детстве, выскочил в кухню. Мать стояла у печки, с деревянной лопатой в руках, на которой дымились, пьянящим запахом два высоких  каравая.
- Мамуля, я не переживу, если  сейчас же не съем большущий кусок  пирога.- Николай прыгал как маленький вокруг матери.
Мария стояла посереди кухни с тяжёлой лопатой и улыбалась от счастья.
Мать  для него и старалась, встала ни свет, ни зоря, хотя с вечера так болела голова. Замесила тесто,  ходила по кухне, насколько могла тихо, чтоб не разбудить своего сыночка. Она помнила, как до войны он радовался, когда уплетал горячий хлеб из печи.
      Солнце только ещё собирается выплыть из за горизонта, а  над деревней уже витает движение жизни. Над хатами тянется в небо дымок со сладким запахом торфа. Вот пастух гонит деревенских коров по большаку на луг, что за речкой. Там трава сочная, густая. И вода рядом.   Собаки, набегавшись за ночь, а кто и надравшись вдоволь, бежали по своим дворам, не обращая никакого внимание на Николая, спешащего к теплушке, где с утра пораньше, трактористов, поджидал персональный транспорт – Жамка, с водителем в лице Михаила Закатова. Вот уже третью неделю пашет он  на новеньком  СТЗ- З от зари до зари колхозные поля. К ночи  уже почти без сил он возвращается домой, Жамка развозит  до хаты, чтобы назавтра ни свет, ни заря всё повторилось. И, Николай счастлив. Он дома.
     Каждый день к вечеру председатель приезжал на поле, с ним в повозке сидел длинный, худой мужик, Ивана Ухина. Уха, так коротко звали деревенские  жители Ивана, работал землемером. При нём всегда был довольно странный предмет, измерительный прибор,  сажень. Ноги у Ухи были похожи на циркуль. Как цапля он переставлял по вспаханному полю свои длинные и худые ноги, ловко вращая в руках сажень. Со стороны это выглядело довольно потешно. Но никто теперь не смеялся, все сосредоточенно занимались своими делами. Трактористы монотонно, круг за кругом, на своих СТЗ-3 двигались вперёд, оставляя за собой всё новые полосы готовой к посеву земли. Председатель «бегал» если так можно это назвать, вдоль кромки поля, записывая в тетрадку химическим карандашом цифры, что кричал ему Уха. Закончив измерять вспаханные сажени, Уха шёл  к телеге, бережно протирал огромную деревянную букву А . Председатель усевшись поудобнее в телегу, складывал цифры, записанные в тетради, улыбался сам себе, что-то прикидывая в уме, даже мурлыкал, как кот на солнышке, какие то песенки себе под нос.    Если раньше он страдал, ночами не находил себе места из за этих проклятущих тракторов, теперь он их обожал,  радовался как ребёнок.
- Ох , до чего ж умный человек придумал эти машины! Вы только посмотрите, люди добрые, - раскидывая руки в стороны с костылём вместе, он пытался охватить всё бескрайнее вспаханное поле, с восторгом кричал он, скорее всего чёрным тучам грачей, устроившим шумное пиршество за тракторами.
А ещё больше он обожал этих трёх трактористов.
     -Тракторист - человек уважаемый в колхозе, особенно в посевную!- Сказал председатель, с торжественной ноткой в голосе.
    - И в уборочную! – подражая председателю,  добавил Алексей. Быстренько отвернулся и сделал вид, что он очень занят своими делами, не слышит, о чём они здесь говорят.                Председатель   на радостях, что с подготовкой полей к посеву, всё идет мягко да гладко, расщедрился, приказал каждый день резать по барану для обедов в поле. Выделил повариху кормить в первую очередь трактористов, а потом и остальных работников, занятых в полевых работах. Быть поварихой выпала удача молодой бабе, Райке Бабичевой. Бабичеха была яркая особа, весом около восьми пудов. Каждая грудь её весила не меньше пуда. Мимо такой колоритной  фигуры ни один мужик в деревне не проходил равнодушно. Уж очень соблазнительно покачивались её вёдра, что спереди, что сзади ниже пояса, когда на коромысле та несла воду с колодца.
-Раюха! Вот утонул бы я в твоих вёдрах! –мечтательно кричал Тётень , сидевший на пеньке у тропинки,  глядя масляными глазами на проплывающую мимо пышную грудь Бабичихи  и облизывая вдруг пересохшие губы. А посмотрев в след на ходящие вниз, вверх ягодицы,- ну один в один круп молодой кобылицы.- Задохнувшись,  прошептал он. Не успев до конца ощутить прелесть увиденного, как получил очень больную затрещину.  Очнувшись от приятного видения, он поднял глаза, над ним стояла длинная худая баба, его жена.
Рая  была рада своей новой работе. Не тяжело, не пыльно, а самое главное - сытно.
Стоя на крыльце теплушки, председатель давал указания поварихе, провожая её на поле с обедами:
- Рая, не забудь в первую очередь к трактористам.
- Конечно к трактористам Иван Иванович,- отвечал за повариху Алёшка.
-Кусочки мяска побольше,  да посытнее супчика трактористам.- Не унимался председатель.
Райка только открывала рот, собираясь пообещать председателю, что всё  сделает как надо, Алёшка, запрыгивая на повозку, успевая  ущипнуть здоровой рукой её за спину,  пониже талии  и весело ответил Балакину:
- Накормим мы наших трактористов, будьте спокойны.
-  Им силы нужны. От них зависит весь успех нашего предприятия.- Кричал  в след Балакин, подняв вверх указательный палец.
Последние слова председателя Рая уже не слышала, Алексей кнутом пригрел  коня и тот помчал, особо не разбирая ямки, ухабы, кочки.
- Эх, прокачу Раюха с ветерком! – кричал он, размахивая кнутом над головой.  Бабичеха как воздушный шарик взлетала над тележкой, прижимая к своей богатой груди бидоны с обедом, и опускалась на солому, взвизгивая толи от боли, толи от радости.
 После полудня к полю подъезжал Алексей Новиков, в телеге восседала во всей красе Бабичеха с бидонами, наполненными обедами, для трактористов в первую очередь, как и обещали.
Увидав, что приехал обед, трактористы останавливали своих «коней» в поле и шли к телеге. Там уже всё было готово.
- Мойте руки и к столу.- Хлопотала повариха. На молоденькой весенней травке была разослана скатерть. На ней уже стояли железные миски наполненные варевом, от которого далеко расплывался вместе с парком сшибающий с ног аромат.
-Что это за запах?- Кое- как смывая с рук мазут и грязь, спешил присесть к «столу» Кирюха рыжий.
- Да, Раиса! Кашеварить ты большая мастерица.- Отхлёбывая из ложки , сказал Николай.
Шурик молча ел, изредка подёргивая носом.
- Рай, а ты слышала Нюрочка Картомышева, вчера грибов принесла целый подол.- Спросил Алешка у поварихи.
Не прекращая отхлёбывать суп, Кирюха промямлил с полным ртом,
- Какие грибы? Брешет она. Ещё рано грибам быть.- Откусывая ломоть хлеба,- добавил. Моя бы Полюшка уже б знала. Она грибы ни за что не пропустит.
- Я сам видел. – Не моргнув и глазом, сказал Алексей.
- Что ты видел? – На секунду оторвался от супа Кирюха.
-Что, что. Грибы, эти… Как их, чёрт зовут то? Сморчки. - Вспомнил Алёшка.
Раиса выставила на скатерть картошку печёную в печке с большими кусками баранины. Мужики с радостью налегли  новое кушанье.
Алёшка подавал знаки поварихе, сгорая от желания собирать сморчки или строчки.
Раиска , поглядела на рощицу, разделительную полосу между полями и лениво потягиваясь, как бы и нехотя сказала:
-Пойдем, поглядим Алексей. Может нам повезёт, будем и мы с грибами.                – Вы корзинку,  то прихватите.- Крикнул им в след Кирюха.
Но они ему ничего не ответили, бежали через поле к леску.
-Вот, несутся, как на пожар, - обгладывая большую кость, сказал Кирюха, – как грибов хотят.
Николай хитро улыбался, поглядывая, как Алёшка с Бабичехой скрывались  за  ещё голыми, но стоящими плотной серой  стеной, кустами.
Шурик сидел спиной к леску, и ел свой обед.
Обед был закончен. Трактористы отдыхали после сытного обеда, греясь на весеннем солнышке.
Алёшка с Райкой вернулись из леска ни с чем, но удивительно довольные.
-Да сегодня грибов мы не нашли, - подмигивая брату сказал Алешка. – Завтра найдём точно.
Так повторялось каждый день. Трактористы обедали. Алёшка с Бабичехой искали грибы. Приходили, грузили в телегу чашки, миски, бидоны.  Без грибов, но  довольные,  они уезжали с поля. Алешка крутил колесом кнут над головой, конь нёсся рысью по ухабам, Бибичеха взлетала как воздушный шарик в обнимку с бидонами, взвизгивая и плавно опускаясь на телегу.
    Вечером председатель ходил по кромке поля, сильно прихрамывая, вглядываясь  вдаль, где бороздили поле  три трактора. Отодвигая свою  палку в сторону, Иван Иванович с трудом наклонялся, загребал горсть вспаханной земли. Долго её мял в руках, разглядывал, нюхал, только, что не пробовал на вкус. Отбрасывал землю аккуратно обратно на поле, стараясь не просыпать эту драгоценность на дорогу.
-