Иудино племя

«Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?  Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор». (От Иоанна 12:4-6)
Приближалась иудейская Пасха. Жители Иерусалима суетились, готовясь к священному празднику. На улицах кипела бойкая торговля. Купцы зазывали прохожих, громко расхваливая свой товар, рабы и наёмные рабочие расторопно подносили тюки к прилавкам. Голоса людей сливались в монотонный гул – своеобразную музыку базара. Покупатели с видом знатоков, вдыхая аромат готовящейся повсеместно пищи, чинно прохаживались по рядам, то и дело вступали в затяжной диалог с продавцами, упражняясь в искусстве рыночного красноречия, без которого торговый ритуал превратился бы в заурядную куплю-продажу. Кухарки набивали огромные корзины съестными припасами для своих хозяев. Римские солдаты, наблюдая за порядком, небольшими группами пробирались сквозь толпу, успевая при этом пробовать сласти и орешки, то с одного, то с другого прилавка. 
Среди этой уличной мозаики можно было заметить неторопливо идущего, казалось, безучастного ко всему человека, погружённого в раздумье. Это был Иуда Искариот - хранитель денежного ящика. Ещё он отвечал за покупку продуктов, для чего и отправился на базар. Но не покупка сейчас занимала его, а записка с приглашением в один из богатых домов, недавно вручённая ему рабом.  «Что,  нужно от меня этому господину? А вдруг…? Вдруг жизнь сделает крутой поворот, и мрачная обыденность сменится чем-то необыкновенным?» - раздумывал Иуда.   Постепенно картины всеобщей суеты, навеяли ему привычный ход рассуждений: «Разве можно повседневным тяжким трудом нажить себе состояние, способное сделать человека полностью свободным? Вот стоят люди за прилавком. Каждый из них, начиная своё дело, очевидно мечтал об удачной торговле и возможности быстро разбогатеть. Вот уж, сколько лет я помню этих купцов – всё стоят и торгуют на одном и том же месте. Но и они являются предметом зависти для простых наемников, рабов, коим судьба предопределила идти по жизни «тесными вратами», как говорит наш Учитель Иешуа. Единственное что им остаётся, чтобы не утратить смысл жизни – надеяться на Рай после смерти. Все мы заложники своей судьбы. Наша жизнь, что игра: повезло – выиграл, не повезло – смирись». Последняя мысль заставила Иуду тяжело вздохнуть.  Слово «смирение» тяжёлой плитой давило его душу, от этого груза так хотелось освободиться. Всю свою сознательную жизнь этот предприимчивый человек искал способы, как сказочно разбогатеть, перехитрить судьбу. Он брался за любое дело, иногда даже авантюрное, казавшееся ему выгодным, готов был рисковать, но выйти за отведённые самим Богом для него границы так и не смог.  «Богатым можно только родиться, - продолжал размышлять Иуда, - остальным может помочь разбогатеть только случай из разряда чудес. Наш Учитель говорил «познаете истину, и истина сделает вас свободными». Всё это красивые слова – не более. Только деньги дают свободу, - более ничто». 
В этот момент, как будто в подтверждение, народ расступился, и рабы пронесли в носилках какого-то знатного римлянина. Последний, отодвинув занавеску, лениво и с легкой брезгливостью поглядывал на снующий муравейник иудеев, казавшихся ему ничтожнее римских плебеев. «Чем этот человек так угодил Богу? Почему и за какие такие заслуги одним даны все блага, а другим не дано ничего?» -  с досадой подумал Иуда. «Тем не менее, есть люди, поднявшиеся из низов, особенно сейчас, после прихода Римлян. Вот благодатное время, дающее шанс проворным. Да разве реально подняться своими силами, благодаря только собственному таланту? Нужен кто-то «свой» наверху, кто подаст оттуда свою сильную руку. Одни преуспевают, отличившись на службе у римлян, другие добывают себе славу борцов против Рима и таким образом возвышаются над толпой, даже значительно при этом обогащаясь. Например, предводители зелотов*. У некоторых хватает способностей стать во главе какой-нибудь новой религии, и сколотить себе состояние за счёт легковерных дураков».  Тут он вспомнил слова отца, сказанные ему ещё на пороге зрелости: «Иуда, неужели ты так глуп, что веришь в чьё-либо бескорыстие? Любые идеи – дурман, распространяемый всевозможными ловкачами с целью заморочить  народу голову и воспользоваться им для достижения корыстных целей. Миром правит только сребреник. Деньги – вот первопричина всех войн, народных волнений, религиозных споров. Высокие идеи – приманка для легковерных. А ты думаешь, есть хоть одна религиозная община в мире, безразличная  к собственному карману? Как бы не так...».
Иуда погрузился в воспоминания. Именно после разговора с отцом у образованного и предприимчивого молодого человека зародилась мысль примкнуть к какому-нибудь новому культу, где было ещё не поздно занять место среди его лидеров. Однажды он услышал об учителе Иешуа из Назарета, творящем небывалые чудеса и несущем миру истины, живо воспринимаемые всё большим и большим числом людей. Но самое главное, что Его всё чаще именуют царём иудейским, и многие верят, что Он однажды сменит власть чванливых тиранов, ещё более ненавистных простым людям после того, как они казнили некоего Иоанна, именуемого Крестителем. Иуда решил понаблюдать за новой общиной, поприсутствовать на проповедях. Спустя некоторое время, он обратился к Учителю: «Равви, можно мне остаться рядом с Тобой, дабы глубже постичь мудрость Твоего учения». Вскоре, обладая цепкой памятью и даром красноречия, Иуда был готов сам просвещать людей. Такой случай представился ему, когда Учитель послал всех апостолов нести народу Израиля слово Божье: «Идите к погибшим овцам дома Израилева; проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное; больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте». Иуде нравилось, ораторствуя, чувствовать собственное превосходство над толпой и видеть перед собой глаза, полные надежды.
Время шло, Иуда терпеливо ждал момента,  когда Учитель устремится вверх, к власти и славе, но постепенно сомнения начали закрадываться в душу ученика. Бескорыстие Иисуса порой раздражало его. Апостолы странствовали по свету, призывая к покаянию, уча божественной мудрости, не требуя мзды, Иуда постепенно разочаровывался в избранном пути и жалел  о бесплодно потерянном времени: «Люди искренне готовы отдать всё, что угодно за обычные слова, а мы не должны с них ничего брать. Мы уже давно могли бы обогатиться. Возможно, это нестяжание и выгодно для привлечения людей, но всему же есть предел. Без сомнения, Он обладает редкими способностями и вполне может сойти за мессию. И где Он научился так ловко исцелять людей? Силища в нём необыкновенная. Немудрено, что Ему удаётся внушить всем, будто он совершенно бескорыстно жаждет всеобщего покаяния и более ничего, но, Иуда не так прост – его не  проведёшь! Бескорыстие – сказка для всяких там рыбаков, да иных неграмотных простаков. Если бы Он со своими был откровеннее, большего добился бы – слаженно бы действовали, ну, сколько можно не доверять? А что если Он так и не сможет стать царём иудейским? Зачем тогда тратить силы, спать под открытым небом, терпеть непогоду, когда сильные ветры несут песок, вонзающийся в тело, недоедать? Зачем тогда плотское воздержание?».
Последнее, было непосильной ношей для Иуды. Помыслы не давали ему покоя ни во сне, ни наяву. Сластолюбцу грезились молодые красавицы. Он вспоминал прежние любовные связи. Как часто Иуда был близок к тому, чтобы назначить женщине тайное свидание. Иуда чувствовал, что так долго продолжаться не может.  Невыносимо честно служить идее, в которую не веришь - такое существование станет мукой для любого человека. Подобные размышления в последнее время постоянно сопутствовали ему.            
Наш путник едва заметил, как миновав бойкие и шумные места города, углубился в разветвлённую сеть невероятно узких улочек, состоящих из глиняных домов с плоскими крышами. Спрашивая у встречных дорогу, он сворачивал в извилистые проходы, где, поднимая пыль, носилась чумазая еврейская детвора. В одном из переулков, Иуда натолкнулся случайно на прохожего, показавшегося ему знакомым. Он не сразу вспомнил, где они встречались.   Постепенно в памяти начало всплывать некое пустынное место за городом, где собралось большое число возмущённых до предела людей. Это было давно, ещё до знакомства с Иешуа, и привели его туда друзья, сочувствовавшие идеям зелотов. Последние пытались призвать народ Израиля к восстанию против Рима. Один из молодых людей горячо заявил: «Сколько можно терпеть над нашим богоизбранным народом позорную власть язычников?  Римляне давят нас непосильными налогами. Жизнь наша ничего не стоит.  Иноплеменные строят в нашей стране языческие капища, оскверняющие нашу святую землю. Вы думаете, Господь Адонай простит нам бездействие? Пора поднимать народ на восстание против позорного иноземного ига. Победить мы сможем только, если восстанем все вместе, как один. Пусть израильская земля горит под ногами Римлян и в каждом доме их поджидает смерть. Разве в первый раз нам приходится сражаться за свою независимость? Вспомните братьев Маккавеев, вспомните подвиг Есфири, в честь которой мы ежегодно празднуем Пурим». Бурное выступление было встречено радостными возгласами, казалось, народ готов прямо сейчас ринуться в бой. Но следующая речь показала, что далеко не всем по душе горячие слова молодого героя. Почтенный человек в богатой одежде, высоко подняв руку, громко сказал: «Братья, вспомните пророка Иеремию, призывавшего израильтян не противиться Вавилону. Они тогда ослушались, и чем это для них окончилось? Давайте будем молиться и ждать Божьего знамения.  Разве Израиль обладает достаточными силами, чтобы начать сейчас восстание? Мы погубим себя и своих близких». Второе выступление тоже не осталось без одобрения. Затем появился новый оратор. Роскошная одежда выдавала в нём иудея служащего у римлян: «Братья, чем вас так уж не устраивает Рим? Кто-нибудь из вас там бывал? Вы просто не знаете, как там живут, поэтому цепляетесь за свои лачуги, да предрассудки, насаждаемые фарисеями. Сегодня Рим дал мне подняться, почувствовать себя человеком, а как я жил раньше вам известно?  Да, мы исповедуем истинного Бога, а они язычники, но почему это должно препятствовать нашим деловым отношениям?» Последнее заявление вызвало бурю негодования. «Рим подарил нам демократию, Римское право, - настойчиво продолжал оратор,- мы имеем возможность, при определённом усердии, стать гражданами Рима, вырваться из варварского существования. Мы не одни под Римом – десятки государств пребывают в составе Римской империи, где процветает наука, архитектура, искусство. Еврейский народ заслужил лучшую участь, и не за чем нам возвращаться в тёмное израильское прошлое». Толпа неистовствовала. Мнения её разделись. Одни выкрикивали: «Предатель, вероотступник! Ты не еврей – вон убирайся, пока цел! Язычник!»  Сторонники оратора кричали: «Сами вы язычники! Мы такие же иудеи, как и вы».  Окончательно поддала жару неожиданная фраза: «А, язычники что, не люди? Сколько можно загонять наш народ в ваши синагоги? Кто сказал, что нельзя быть евреем без иудаизма? Дайте нам свободу думать так, как мы хотим, верить, как мы хотим и не навязывайте нам своей веры!  Мы что, должны вечно жить по бесчеловечным законам Моисея, убившего ни в чём не повинных соотечественников, соорудивших золотого тельца?»
Речь вероотступника привела толпу в негодование. Началась потасовка, и неизвестно к каким последствиям она могла привести, если бы не показались вдалеке римские багряницы, и кто-то не крикнул: «Римляне!».  Народ кинулся врассыпную.  Иуда со своими товарищами бежал, не различая дороги и не оглядываясь до тех пор, пока им не удалось укрыться в родном квартале. «Каким же наивным дураком я был тогда, - подумал Иуда, - слава Богу, отец надоумил...». 
Размышляя таким образом, путник постепенно приблизился к месту назначения.  Показался последний переулок и вот он, тот самый дом.   Иуда  постучался в двери. Ему открыл раб, спросив: «Вам кого?» Гость молча показал записку. Раб провёл его длинным коридором и, услужливо отворив дверь, с поклоном предложил войти в комнату. Там он увидел человека, в котором узнал известного саддукея** первосвященника Каиафу.  Предложив гостю сесть, хозяин выдержал длинную паузу, затем резко спросил: «Иуда, скажи, как тебе видится дальнейшая судьба народа Израиля?»
«Скверно, - ответил Иуда, -  такого разобщения в народе, как в наши дни, история не знала. Похоже, мы возвращаемся во времена египетского пленения. Сейчас, как никогда народ нуждается в появлении долгожданного Мессии». 
Саддукей внимательно, с едва уловимой улыбкой,  слушал собеседника, затем продолжил: «Иуда, я пригласил тебя сюда потому, что узнал в тебе человека не глупого, с которым можно вести деловой разговор. Я не стану тратить время, рассыпаясь в красноречии, чтобы убедить тебя в совершенно не нужном для еврейского народа и даже вредном учении Иешуа, только преумножающем разобщение, как и не стану убеждать тебя в том, что Он обычный лжепророк, и сам никогда не решится предстать пред синедрионом, чтобы доказать свою правоту.   Откроюсь: уже сейчас принято решение арестовать вашего Учителя и это непременно будет сделано рано или поздно.  Подумай, какая судьба ждёт всех его сподвижников, и лично тебя.  С чем ты останешься? Твоё соучастие в ереси закроет перед тобой все двери, если не отнимет самую жизнь».
Иуда видел перед собой пристальный колючий взгляд собеседника и не мог вымолвить ни слова.  Каиафа продолжал: «Что такого особенного Он пообещал вам, кроме сомнительных надежд на  рай в загробном мире? Да и что Он мог обещать? Неужели ты настолько наивен, что предпочтёшь ждать смерти для получения обещанных благ?»
Первосвященник ожидал ответа.
Иуда робко начал: «Учителя не так просто арестовать. Ты же видел, ребе, сколько народу собирается на Его проповеди. А разве ты не помнишь Его вход в Иерусалим, когда почти весь город вышел к  Нему навстречу, устилая дорогу пальмовыми ветвями? Народ не даст своего Учителя  в обиду».
Каиафа цинично улыбнулся: «Иуда, ты наивный человек. Ручаюсь, что не пройдёт даже трёх дней, и ты окажешься свидетелем, как эта же толпа будет орать «Распни его!» Запомни – народ всегда будет говорить и делать только  то, что внушим ему мы». Уверенное, твёрдое выражение лица собеседника рождало в душе Иуды страх. Первосвященник перешёл к делу: «Иуда, у меня есть к тебе интересное предложение. Появилась возможность  ввести тебя в высшее общество, что поможет тебе  подняться над глупой чернью. Я давно наблюдаю за тобой и нахожу тебя достойным такой чести. Израиль нуждается в таких людях именно сейчас.  Я уже предварительно говорил с влиятельными иудеями. Имел беседу и с высокопоставленными римлянами,  они не против предоставить тебе римское гражданство и хорошую должность. Поверь, подобное я предлагаю далеко не каждому».
Иуда испуганно и недоверчиво глядевший на Каиафу, еле выдавил из себя: «С римлянами?»
Загадочный собеседник, поняв его недоумение, заходил по комнате: «А почему бы и нет? Дорогой Иуда.  Неужели ты полагаешь, что эти ничтожные язычники, лишённые веры в единого Бога, отравленные ядом демократии, интриганства,  плотской свободы – что суть обычное скотство, способны управлять таким сплочённым народом как евреи? Только глупец не понимает, что Рим невозможно одолеть военной силой, да и не нужно. Они не присоединили нас к себе, а они присоединили к нам всю свою империю. В самом скором времени мы будем править ею, о чём эти гордецы не будут и подозревать.  Собственные спесь и внутренние распри уничтожат их». Иуда задумался, и с горечью возразил: «Сплоченным народом? Сегодня об этом можно только вспоминать».
Каиафа взглянул на Иуду  давящим взглядом: «Да, сплочённым. А основа для сплочения – мы. Повторяю – народ будет говорить и делать только то, что нужно нам».
-  Кому это, «нам», ребе? – спросил Иуда.
- Так ты с нами? – вопросом на вопрос ответил первосвященник.- Учти, такое предложение  я не делаю дважды. И не без доли иронии добавил: С нами на земле, или с Ним на небесах – решай?
- Прости, - робко возразил Иуда, - я не богатый человек, моё ли место среди влиятельных людей?
- Какой пустяк. Во-первых, у тебя будет высокое жалование, во-вторых, ты сможешь получить приличную ссуду, сможешь начать своё дело, а мы поможем тебе найти невесту из богатой семьи.
 Иуда даже не предполагал, что его мечта может осуществиться столь скоро.
Каиафа, прочитав в его глазах  свою победу, произнёс: «Ну, это будет потом, а пока у меня есть к тебе пустяковое дело, которое положит начало нашим с тобой отношениям.. За хорошую работу ты получишь хорошие деньги».
- Что я должен сделать?
- Сообщи место сбора вашей общины.  Мы могли бы арестовать Назарея сегодня ночью с твоей помощью. Видишь ли, днём, при всём народе, его взять сложно, это может вызвать беспорядки.
-  Ребе, предлагает мне предательство?
- Тебя это смущает? Дорогой друг, можешь поверить мне – все  достойные и уважаемые люди Иерусалима, поднявшиеся из низов, именно с этого начинали. А ты что, веришь им, будто бы они вознеслись благодаря своему уму и деловым качествам? Нет, уважаемый, наверху места не так много, чтобы туда легко было взобраться только своими силами.  Мир это огромный базар, делящийся на продавцов, покупателей и рабов. Сегодня тебе предоставляется выбор. Решай.
Иуда возвращался исполненный надежд, смешанное чувство радости и тревоги овладело им.  Наконец у него появился долгожданный «товар», на который есть купец. «Смотри-ка, а я уже начал было сожалеть, что примкнул к Иешуа. Неужели и меня когда-нибудь назовут уважаемым гражданином города? О римское гражданство, разве я мог об этом мечтать? О прекрасный, богатый Рим! А может быть, я перееду жить в Рим?», - размышлял Иуда. Тут он представил себя в амфитеатре рядом с самыми достойными римлянами: на арене идёт бой гладиаторов, вот победитель вопрошает к зрителям, подняв меч, а он – Иуда небрежным жестом опускает палец вниз, как и все патриции. О сладкие мечты. Богатство: самые изысканные блюда, самые красивые женщины, самые роскошные термы – всё будет у ног Иуды. «Ради этого пойду на всё», - твёрдо сказал себе бывший ученик Христа.   «А что если первосвященник обманет и не выполнит своих обещаний?»- Иуду охватил ужас, ком подступил к горлу, словно петлёй стянуло шею. Тут он словно очнулся и увидел, что вокруг потемнело.  Внезапно поднялся сильный ветер, раскачивая деревья  и кружа дорожную пыль. Прохожие бежали, торопясь найти укрытие от неожиданно налетевшей непогоды. Порывы ветра стали настолько сильны, что мешали идти и затрудняли дыхание. Иуда предался общей панике. Вдруг с треском отломилась и упала ветка огромного дерева, преградив ему дорогу.  Будущий «патриций» отскочил назад.  Страх овладел им: «А что если Он и вправду Мессия?»- промелькнуло у него в голове.  Иуда бросился бежать и не заметил, как оказался на пути всадника, мчавшегося во весь опор. «Прочь с дороги,- крикнул тот и изо всех сил хлестнул Иуду кнутом.   Бывший апостол остановился и сжал в бессильной злобе кулаки: «Ну погодите же вы все, баловни судьбы – однажды узнаете, кто такой Иуда!»
«Если ты мужчина – делай то,  что задумал – власть достаётся решительным»,- раздался где-то за спиной резкий металлический голос. Иуда обернулся, но к его удивлению вокруг никого не было. Он гордо поднял голову и повторил прежде сказанные им слова: «На всё пойду!»         
Спустя некоторое время, к первосвященнику Каиафе зашёл некий человек почтенных лет, и после приветствия начал такой разговор:
- Какая ужасная погода, откуда только взялась?
- Да, странно.
- Ребе, как решается вопрос с Иешуа?  Дело не терпит отлагательств.
- Теперь я не вижу препятствий. У меня появился помощник.
- Кто таков?
- Один из охотников за удачей.
- Надёжный человек?
- Не надёжнее денег, которых он стоит.
- Во что он тебе обошёлся? - улыбнулся гость.
- Тридцать Сребреников, да пару обещаний. Знаешь, у настоящего раба, самая заветная мечта – стать однажды хозяином. За подаренную им надежду они готовы продать всё.
-  И ты собираешься выполнить обещание?
-  Нет конечно. Такие обещания я выполняю лишь для тех, чья предательская миссия мне может понадобиться вновь и вновь, а этот  мне впредь не может быть полезен. Думаю, тридцать сребреников ему достаточно. Хотя, по правде говоря, нет цены, которую мне жаль отдать за арест Назарея.      
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Вскоре Иуда понял, что за совершённое предательство он получит от Каиафы только тридцать сребреников – свою цену.  Мучимый всеобщим презрением, он впал в отчаяние и повесился.  Однако, у Иуды осталось в Мире немало последователей, мечтающих достичь успеха в жизни «любой ценой», и многим из них это удаётся.  Такие частенько становятся «уважаемыми людьми». Но последнюю и самую беспристрастную оценку им даст Господь наш Иисус Христос.




   *ЗЕЛОТЫ (по-гречески zelotes, буквально `ревнители`; на иврите ;;;;;;;;;, каннаим), общее название радикальных течений в освободительном движении последнего столетия эпохи Второго храма, вылившемся в восстание 66–73 гг. н. э. (см. Иудейская война I). Главным центром движения зелотов была Галилея, а затем также и Иерусалим. Движение ЗЕЛОТов, религиозное в своей основе, развилось из фарисейства (см. Фарисеи), отличаясь от него гораздо большим радикализмом в понимании национальной независимости. Возведя политическую свободу Иудеи в степень религиозной доктрины, ЗЕЛОТы рассматривали примирение с римским владычеством как тягчайший грех, ибо только Бог является истинным владыкой народа Израиля и его страны.
**САДДУКЕИ (;;;;;;;;;, цадоким; ;;;;;;;;;, цдуким), одно из главных религиозно-политических течений в Иудее 2 в. до н. э. – 1 в. н. э. (см. Израиль. Земля Израиля. Исторический очерк. Эпоха Второго храма). О саддукеях известно главным образом из сообщений их основных противников — фарисеев (к которым принадлежал и Иосиф Флавий), а частично также из Нового завета. Согласно талмудической традиции, основателем саддукейства был некий Цадок, ученик Антигона из Сохо (см. Зугот). По-своему толкуя слова учителя о том, что служить Богу надо не ради вознаграждения, Цадок пришел к отрицанию воскресения из мертвых и загробной жизни.


Рецензии