Калитка

Решил повидать отца Джона.
Пошёл в сторону его огорода.
Подхожу, смотрю у его калитки собралось пару десятков человек.
В основном женщины.
Я кивнул собравшимся и уже хотел было войти.
Как одна женщина спросила:
— А у вас есть благословение?
— Какое?
— На духовное общение со старцем Джоном.

— Да уж — подумал я —- давненько я тут не бывал и тут же ответил женщине:
— Есть у меня благословение! — я сунул руку в карман и достал от туда баночку вьетнамского бальзама со звёздочкой, показал женщине:
— Вот. Освещено на мощах Моны Арульской.
Женщина умильно поклонившись позволила мне войти в калитку.

На полу кухни по своему обыкновению по турецки сидела матушка Ли,
она чистила картошку, напевая себе под нос, адаптированный под китайский тропарь святой Моне.
Я кивнул Ли.
Она встала и радостно улыбаясь поклонилась.

Тоже новость — зачем она картошку чистит? Отец Джон никогда не был замечен в картошкофилии.
Он есть  рис, пшёнку, иногда гречку, а картошку не любит.

 


— У него в гостях лао ши Йездундок — громким шёпотом сказала Матушка Ли. - Я готовлю им трапезу. Лао ши Йездундокт любит картошку жаренную.
-— Тогда я пожалуй пойду.
-— Да нет же, иди, вы же с дао ши Джоном договорились о встрече.
— Мне не удобно прерывать их беседу.
— Не правильно вы мыслите дорогой товарищ, вы станете для их общения знаком.
— Не хочу быть знаком, разве только для вас, матушка и этот знак говорит мне, что я должен помочь вам  почистить картошку.
— Хао, хын хао, дорогой товарищ во Христе, очень благодарна вам.

Мы уселись по турецки на пол возле казана с картошкой и стали её чистить.
- Нельзя толсто срезать кожуру. - упрекнула меня Ли - надо тоненько срезать.
- Картошка стоит копейки, зачем эти тонкости?
- В вашей группе крови, дорогой товарищ, видимо мало памяти о голоде, какой переживали ваши предки, в моей группе крови эта память есть, китайцы часто голодали.

— А что там за люди собрались у калитки - спросил я, меняя тему разговора, и стараясь чистить картошку как можно утончённее.
—  Духовные недруги дао ши Джона пустили слух, якобы он прозорливый джан лао и всякий, кто с верой прикоснётся к его калитке, тут же исцелится от грехов своих и говорят многие уже исцелились.
— Вот те на.
— Да, это очень плохо, однако картошку буду жарить. Могу тебе спеть песню для вашей душе.
- Спойте.
Ли стала жарить картошку и петь по китайски 13-ю песнь из акафиста преподобной Моны.

— Матушка Ли, а почему вы думаете, что  плохо,  то что люди боготворят калитку. Может быть это знак свыше? — спросил я когда матушка ли закончила пение.

 


— Это не знак свыше, это карма неправильного акцента в нашей Главной книге.
-— Какого акцента?
— Который поставили власть имущие, что бы легче было держать людей в повиновении.
— Не понял.
— Многие станут говорить Мне в оный День: “Господи! Господи! Разве не во имя Твое мы пророчествовали, не во имя Твое изгоняли бесов, не во имя Твое совершили множество чудес?”
— Ну и?

Матушка Ли улыбнулась.
-— Женщине учить не благословляется, вы сами всё знаете —- сказала она и протянула мне палочки для еды и пригласила за стол отведать жаренной картошки.

Поев картошки, и выпив чаю с халвой, я не стал дожидаться пока владыко Йездундоктий  закончат беседу с отцом Джоном, собрался  домой.

 

На прощанье мы с Ли трижды одновременно тронули губами  плечи друг друга, коснувшись щеками.