Помидорный романс. Глава 6. Гости

После завтрака Слава, пообещав «вернуться сей срок» и сто раз извинившись, укатил куда-то, подняв столб пыли на истомившейся от уже грянувшей жары, улице. Адель, перемыв посуду, протерла полы на кухне, сварила бульон из шикарной курицы, которая лежала в холодильнике, расставив желтые лапы и ждала своего часа (правда она гнала от себя мысль, что курица явно вчера бегала по двору, озабоченно кудахтая), почистила картошку и сбегала в огород – проверила есть ли спелые помидоры. Огород опять потряс ее своим величием – в ослепляющем высоком солнце отливали золотом чугунные тыквы, высились двухметровые подсолнухи с головами, размером с блюдо и, главное, помидоры – увесистые, мясистые даже на вид, розовые и алые, уже горячие и напитанные жаром летнего дня.

Вернувшись в прохладный дом, в котором Слава заботливо прикрыл ставни, она устало пробрела в свою комнату, сбросила чуть тесноватые тапки и прилегла прямо на покрывало. Хотела глянуть в вот сап, мало ли- Лялька написала, но прикрыла глаза и моментально провалилась в сон.

- Ада, Ада, где ты? Иди скорее, смотри, птенчик!

Голос мужа раздавался откуда-то издалека, то приближался, то удалялся, но Аде не хотелось открывать глаза. Она лежала прямо в мягкой мураве, раскинув руки и жмурилась, потому что солнышко ласкало ее горящие щеки, а довольно сильный, но теплый ветерок щекотал лоб и зажмуренные веки, играя волосками, выбившимися из прически. То, что они натворили сейчас – не лезло ни в какие ворота – хорошо никто не появился на этой отрезанной от мира лесной полянке, которая приютила их так доверчиво и которой они так бесстыдно воспользовались. Ада и хотела отказать – но руки мужа были такими ласковыми и настойчивыми, что просто – не смогла. И теперь вот – лежала с горячими щеками, а тело все так сладко отдыхало, что этот стыд казался смешным и ненужным.

Наконец, Ада лениво открыла глаза, привстала, оперившись на локти и с удовольствием смотрела, как стройный парень в шортах и светлой майке что-то несет ей в вытянутых руках.

«Какой же он красивый. Просто Ален Делон. А я – мышь, что он во мне нашел», - мелькнула остренькая неприятная мыслишка и тут же исчезла, потому что Вацлав (так любила называть ее мужа свекровь – болгарка) уже подошел и положил на траву крошечного птенчика.

- Глянь, Адиля. Выпал из гнезда. Хорошо я успел – там как раз кот в кустах ладился – еще минута, сожрал бы. Что делать будем – усыновим?

- Давай. У меня вон – коробочка от печенья есть. Я туда травки наберу – довезем.

Ада быстренько устроила птенцу домик, посадила его, Вацлав накопал червячков. Собираться надо было быстро, потому что где-то высоко и пока очень далеко уже был слышен рокот надвигающегося грома и запах скорого дождя стал острым, свежим и близким.

Уже потом, в электричке, когда огромные тяжелые капли барабанили по крыше и заливали стекло, Ада каждые пять минут совала в маленький клювик кусочек червяка, морщась от отвращения и птенец Ванька его глотал, раззевая призывно широкий красно-черный клюв.

Они выходили этого галчонка, призвав знакомого ветеринара и Ванька еще несколько лет требовательно долбил по дверце клетки, требуя свободы, а потом без сомнения рассаживался у Ады на плече и тюкал в ухо, если та вдруг забывала дать вкусный кусочек.

… Из глубокого, почти обморочного сна Адель выдернули шаги. Вскочив, она судорожно пригладила волосы, сунула ноги в тапки и бросилась к зеркалу, вроде ей двадцать. Все вроде было в порядке – бабка и бабка, и сон, в котором улыбался своими грустными глазами Вацлав и хохотала кудрявая Ада – исчез, растворился в прохладном сумраке комнаты – как и не было.

Адель вышла в сени и столкнулась с Вячеславом. Тот держал в руках здоровенную сумку, битком набитую продуктами, и тяжело отдувался – жара видно была страшная.

- Ада, ты сумку разбери, я там накупил всего – нам на неделю хватит. Еще в машине там. И будем на стол готовить – у нас гости сегодня, ты не против? Мои друзья заглянут, они рыбаки, соседка – ты ее видела. Мать ее зайдет, она ведьма, говорят.

Он улыбался, уже отдышавшись, его улыбка уже не казалась Аделаиде птичьей, она была немного грустной, какой-то смущенной, как у большого доброго пса.

- Ведьма? Почему – ведьма?

- Болтают… Но, ты сама увидишь – правда похожа. С клюкой ходит, черная. Но она смешная, познакомишься.

Адель так понравился этот план, что с нее мигом слетел весь сон. Она прямо почувствовала, как зачесались у нее руки, показать свой класс – уж больно она любила и умела принимать гостей. Правда давно. Сто лет назад.

- Слава, ты чуть отдохни. Я уже полежала, в нашем возрасте надо беречь силы. А я тут пошебуршу пока. Сама.

Когда Вячеслав вышел на кухню – стол уже стоял во всей красе. Конечно, он принес такие продукты, которые Аделаида и в Москве себе не позволяла, особо и готовить -то ничего не пришлось. Зато курица – отварная, огромная, отливающая янтарной кожицей, слегка натертой чесночком, гора чистейшей, ровной отварной картошечки от которой шел пар и с которой стекало масло, стаивая где- то внизу, на блюде, крупчатые на срезе помидоры, блюдо с отборной темной вишней – все это было прекрасно и в никакое сравнение ни шло с магазинными деликатесами.

Слава крякнул и пошел в погреб за спиртным. Двухлитровый стеклянный, чуть туманный, запотевший жбан он взгромоздил на лавку, рядом со столом и удовлетворенно чмокнул.

- Самогон?

Адель осуждающе смотрела на мужика, поджав губы. Самогон она, конечно, видела – но не пробовала и осуждала!

- Самогон! Да какой. Моя сеструха гонит – мать научила. Травки добавляет какие-то – не самогон – это кислород ароматный. Пробнешь?

Но, глядя, как Адель скривила нос, хмыкнул и достал из холодильника шампанское.

— Это тебе. Наши его не жалуют. Там три бутылки я купил. Пойдет?

Адель кивнула и, вдруг поняла, что чувствует себя абсолютной хозяйкой этого большого дома. И еще она поняла – она очень счастлива сейчас.

А в калитку уже стучали гости, деревянный стук колотушки разносился по вечереющей улице.