Прерванная любовь

Прерванная любовь.
Рассказ



Посвящается патриотам Советского Союза,
75- летию  Победы  в Великой Отечественной Войне.




В детстве в классе четвертом о любви  Феди и Фени мне рассказала мама.  Будучи вместе с матерью в деревне Шабаны, я  спросил, кому поставлен скромный   памятник в конце огородного участка Васильевых. За  невысоким белым памятником росли три  стройные ели.  Захоронение состояло из трех могильных холмиков, обильно заросших полевой травой.  Все это было обнесено  серой деревянной изгородью из низкого штакетника.  На обелиске крепилась медная пластина с фамилиями мужчин, расстрелянными  фашистами в 1942году.  В земле покоились: Галуев Федор Екимович 1896 года рождения, член партии ВКП (б), инвалид, деревня Шабаны;  Иванов Сергей Иванович 1926 года рождения, стахановец, комсомолец, деревня Бородино;  Павлов Федор Павлович 1915 года рождения, член партии ВКП (б), Герой Советского Союза, подпольщик, деревня Ерилово. Они были расстреляны 30 марта 1942года в городе Остров на территории тюрьмы. Мамина подруга Феня встречалась с красавцем,  орденоносцем Федором. В конце июня 41 года они  назначили свадьбу, которая расстроилась, так как началась война.
Моя жена Валентина Васильевна  была племянницей  тети Фени.  Я знал и часто общался с Алей родной  дочерью Феодосии. Свои, церковные, да и другие праздники проводили вместе за столом  ели, пили, вели душевные разговоры, пели старинные и военные песни.  За столом в день Победы, 9 мая  Феодосия  Павловна рассказала историю своей первой любви.
Познакомилась  я с Федором Павловым на ярмарке в деревне Батьково в ту пору, когда буйно цвела сирень, создавая  приятный горьковатый аромат. В кругу ериловских парней стоял статный красивый брюнет с коротко остриженными волосами. Его сухощавое продолговатое смуглое лицо с высоким лбом было сосредоточено, темные глаза излучали нежность. В осанке и поведении чувствовалась армейская выучка, хромовые сапоги, начищенные до зеркального блеска, отражали лучи заходящего солнца. Феня,  подружки, как бы случайно, подошли ближе к  ериловским парням, которые слушали анекдоты и смеялись.  Вдруг я почувствовала, что меня  внимательно, даже с вызовом рассматривал  смуглый брюнет. Я тогда была молоденькой, стройной, хорошо сложенной с тонкой талией и высокими формами груди.  Светло – голубая простенькая кофточка подчеркивали  молодость и здоровье. На этот раз ериловская и боловинская молодежь ходили на ярмарке по кругу рядом. Начались танцы.  Федя пригласил меня  на танец, здесь мы познакомились. Танцевал он плоховато,  не было грациозности и легкости, но старался  не отдавить своими сапожищами мои ножки.   Федор вызвался провести меня домой, я дала согласие. Он был хорошим собеседником, обратная дорога показалась короче обычного. Расстались у родительского порога хорошими знакомыми, когда первые петухи прокричали свое Ку - ка –ре –ку. В душе я отметила, что Федя  вел себя с девушками скромно, пристойно, не приставал ко мне, значит не наглец.
В середине лета престольный праздник «Петров день», праздновала вся округа. Я и боловинские подружки пошли на ярмарку в село Горончарово. В тайне надеялась встретить Федю.  На празднике он первым подошел ко мне и до конца гулянья мы не расставались. На ярмарке было очень много нарядной  молодежи. Она организовалась в широкую колонну, длиною более пятисот метров. Тогда ни кто не мог предположить, что в скором времени ярмарки будут запрещены,  и молодые люди вынуждены будут  прятаться в лесах, кустах,  сараях, живя на своей земле. Красное солнце закатилось за  ушаковские сады, спала жара, но вечерняя свежесть и прозрачный, воздух, наполненный ароматом полевых цветов и трав, создавали молодежи душевную атмосферу. Ведь для любви нужно столько условий, счастливых случайностей, душевной свежести, не испорченности, а также простого жизненного  везения.
  До деревни Ерилово шли, поднимая дорожную  пыль, большой толпой, которая пела и плясала. В деревне Федор показал родительский деревянный дом с резными оконными наличниками  и каменные надворные постройки, в стороне  стоял яблоневый сад. Здесь молодые люди  разделились на пары. У калитки  родительского дома Федя   не уверенно, не ловко поцеловал меня  в начале в щечку, затем в губы. Я рукой отстранила его и  убежала в сени своего дома. Сердце сильно и часто заколотилось, готово было выскочить из груди, но любопытство заставило выглянуть в щелку. Федор постоял у плетня, выкурил папиросу и быстрым солдатским шагом удалился. Я стояла и смотрела на него до той поры, пока он не скрылся в ночном сумраке.
 Наши деревни относительно близко расположены  друг от друга, но в будни не встречались.  Мы работали в колхозе по нарядам, да и домашние дела, которых в летную пору множество, не отпускали нас на свидания. В Илью, в начале августа, когда с неба  в воду реки падал холодный камень, запрещал  детям купаться, я и Федя возвращались с танцев. В пути нас застала гроза, ее пережидали в носовском сарае. Гроза пришла быстро в родной край  от реки Великой, с запада и обрушилась на поля, дороги, деревни  всей своей мощью. Гром гремел  раскатисто, временами громко трещал не переставая. Молнии зигзагами гуляли по всему небосклону, разрисовывая его фантастическими красками. Мне было страшно,  и я не вольно плотнее придвинулась к Феде. Он обнял меня за плечи.
 Вдруг молния осветила нас, почти сразу ударил гром со страшной силой.  Рядом молния ударила в известняковый берег реки. В свете молнии, я увидела суровое нахмуренное лицо, губы беззвучно шептали. Федя  стал рассказывать о боях на Карельском перешейке, когда артиллерия Красной Армии  и белофинская ежедневно  по несколько раз в день стреляла, неся разрушения и смерть, стоял такой же грохот, а огненные трассы снарядов расчерчивали небосвод. В середине декабря 1939 года наше подразделение  без успеха  атаковало высоту 65,5 метра, где располагался  бетонный ДОТ (долговременная огневая точка). Перед ним  полукругом в четыре ряда стояли вкопанные деревянные столбы. Все столбы в ряду  были соединены колючей проволокой по вертикали  в несколько ниток. Ряды столбов еще связывались между собой колючей проволокой натянутой по диагонали. Далее возвышались  бетонные клыки высотою  до метра,  Пять рядов  клыков тянулись по прилегающей местности извилистой линией на протяжении  нескольких километров. Все эти оборонительные сооружения защищали минные поля. Ночью красноармейцы саперы делали  в минных полях проходы, снимали мины, готовили пути для наступления.
 С рассветом началась наша артиллерийская подготовка, в сторону позиций Красной Армии полетели белофинские снаряды.  Пехота и танки пошли в атаку, но были остановлены огнем двух пулеметов  из амбразуры  ДОТа. Артиллерия противника перенесла огонь на наши танки. Некоторые танки были подбиты и дымили. От ураганного пулеметного огня пехота несла большие потери и залегла, не могла поднять головы. Танк, где я был командиром,  в наступлении  располагался на левом фланге  крайним за низкорослыми кустами. По проходу в минном поле мой танк  с ходу подлетел к бетонным надолбам, встал.  Он был вооружен малокалиберной пушкой и пулеметом и не имел возможности разрушить дот, или попасть снарядом в его амбразуру. Федя сообразил, что можно сделать попытку уничтожить пулеметы гранатами,  подобравшись к ним сбоку. Он приказал экипажу  внимательно следить за действиями противника и при необходимости поддержать его огнем пушки  и пулемета, сам же покинул танк. Федор, прикрываясь клыками,  короткими перебежками, ползком достиг дота. Он забросил ручные гранаты в амбразуру, пулеметы замолчали, отыскал дымовую трубу и опустил туда ручную гранату. Наступление продолжилось, враг отступил на другую оборонительную линию.
Зимою погода  на Карельском перешейке  переменчивая с частыми туманами  и снегопадами.  Оттепели сменялись холодной погодой, в феврале столбик термометра опускался  ниже   минус 30 градусов. Глубокие снега, узкие извилистые дороги, которых было мало на перешейке, а также действие финских диверсантов  в нашем тылу, затрудняли наступление наших войск.
Всю территорию перешейка покрывали лесные массивы, десятки  малых и средних озер и речек, которые имели болотистые или каменистые крутые берега. В лесах Карелии встречались каменистые  гряды и многочисленные валуны  различных размеров. Природные условия Карельского перешейка были благоприятными для сооружения железобетонной оборонительной линии Маннергейма. Она состояла из главной оборонительной полосы, полосы тактических резервов и  выборской позиции прикрытия.
 Главная полоса в свою очередь  включала три основных, две промежуточных и отсечных позиций, на которых были расположены узлы сопротивления и небольшие  отдельные  опорные пункты. Основой узла сопротивления  служили  ДОТы.  Доты первого поколения стоились низкими, на один – два пулемета, с толщиной стенки  до 2 метров.  Доты, построенные в конце тридцатых годов, имели 4 – 6 амбразур, из которых одна – две орудийные. Они имели амбразуру ближнего боя для ведения огня из винтовки, автомата или ручного пулемета. В случае опасности щели закрывались броневыми листами.  Внутри ДОТа находился водопровод, кухня, работала вентиляция, а также железобетонные казармы на 40 -100 личного состава. Для кругового обзора дот имел  2 -3 заделанных, в железобетон  бронеколпака с толщиною стенки  до 250 мм, где было 6 симметрично расположенных  по окружности амбразур. Над потолками  дотов лежала земля и камни толщиной 2-4 метра. Доты были соединены между собой системой  наземных и поземных ходов.  Подступы к дотам прикрывались дзотами (деревянно –земляная огневая точка). Они имели бревенчатые прикрытия в четыре – пять накатов бревен,  скрепленных между собой проволокой или скобами. Сверху насыпалась земля, росли деревья и кусты, что  затрудняло их разведку и уничтожение.  В дзотах располагались пулеметы или малокалиберные орудия. Как искусственные, так и естественные сооружения  являлись серьезным  препятствием  для наступающих войск.
Наиболее мощные укрепления и препятствия находились в Хотиненском узле сопротивления. Эти укрепления штурмовала 35 танковая бригада, 85 стрелкового полка. Приведу некоторые выдержки из приказа командира 37 ОРБО воентехника 1 ранга Леонтьева.
«Товарищ Павлов (Федор Павлович) своими активными действиями, инициативой, горя желанием уничтожить врага, твердо и настойчиво находясь  непрерывно в боях, заслужил авторитет и любовь своих товарищей и начальников.  …
6.2.40 г.  При блокировке ДОТ №34 на участке 85 СП эвакуировал под сильным огнем противника 3 -х раненых из Т- 28   20 МБр. …
8.2.40 г.  При блокировке ДОТ №40 на участке 85СП, 100 СД после выхода из строя  танка командира взвода принял на себя командование и закрыл амбразуру ДОТ, держа его закрытым для обстрела в течение с 17часов  до 7 часов утра следующего дня.  …
 В ночь на 13.2.40 г. Участвуя в эвакуации подбитых машин, находящихся в 150 метрах от противника, первый приполз и надел буксирные цепи, чем обеспечил успешную эвакуацию машин. …
Т. Павлов любит свою машину, он преданный патриот.
Товарищ Павлов за свои заслуги и геройство в борьбе с белофиннами при прорыве  Хотиненского укреп узла заслужил высшей награды правительства СССР – присвоение звания « Героя Советского Союза».
 Подписали:  командир, комиссар».
 В приказе описано восемь подвигов   младшего командира  Павлова Федора. Каждый день пребывания  на фронте военнослужащего  - всегда подвиг.  Надо не забывать,  что финские  диверсанты  в нашем тылу нападали на колонны с ранеными и убивали их.
  В конце августа,  Феня уехала в город Псков  на учебу на курсы продавцов. Федор Павлович  возглавил  палкинский районный  Совет Осоавиахима. Ему как герою  страны поручили в районе обучение  молодежи основам военного дела.  На последнем летнем свидании  договорились, что будут поддерживать взаимоотношения письмами и редкими встречами. Письма от любимого  были редкими, короткими, но наполненными  душевной теплотой и лаской.  «Здравствуй любимая девочка  Фенечка. Я очень скучаю и с нетерпением жду встречи.    … Твой герой Федор». - писал он  в письмах.
 В Пскове я  проживала   в общежитие, и  помню, как завидовали мне подружки, когда  вошел в комнату статный красавец,  военный.  Я растерялась, засуетилась, мне стыдно было иметь  старенькое пальтишко. Он помог его надеть, взял за руку и ушли в город. Студенты всегда голодный народ тем более перед войной. Федя затащил меня в столовую, заказал обед на двоих, на десерт  угощал дорогими сладостями. Несмотря на осенний мороз, который проморозил лужи и раскрасил в белый цвет деревья и кусты, нам было тепло. Взявшись за руки,  мы прогуляли весь вечер.
С хорошими оценками я окончила курсы, и вернулась в родной колхоз.  Началась моя трудовая деятельность продавцом. Весною мой кавалер приезжал в деревню  не часто,   встречи наши были  короткими.
 Майское солнышко подсушило дороги и тропинки, зазеленела трава, по обочинам шоссейной дороги  черемуха надела белую фату. Колхозники выехали  на лошадях пахать поля.  На них натужено трудились не многочисленные  колесные трактора.  На лугах паслись отощавшие за зиму коровы и овцы. На свидание со мною  Федя принес охапку цветущей черемухи.    Он подарил ее мне и сделал предложение. Я была счастлива.  Радость переполняла  меня, в тот момент  желала любить весь мир.  Свадьбу наметили на конец июня, когда  в природе господствуют «белые ночи». До свадьбы я познакомила Федю со своими родителями,  а также  побывала в деревне Ерилово, узнала родителей Феди  и   его братьев. Начались радостные хлопоты, приготовления к свадьбе. Если находился свободный вечерок Федор верхом на лошади приезжал в  деревню Боловино,  к своей Феничке.
 В детний тихий вечер, наполненный ароматом цветущих трав, сидели вдвоем  на бережку реки и любовались закатом. Желтый шар, осветив поля последними лучами, зашел за синюю тучу, закрывшую горизонт,  Тихое течение воды в речке  нарушалось всплеском рыб, то щука или окунь гонялись за уклейкой.   От речки повеяло свежестью. Федя набросил мне на плечи пиджак и  обнял.   Наши губы встретились, долгий поцелуй довершил дело.   Одна его рука крепко прижимала меня к своей груди, другая стала опускаться  вниз  по спине за талию, по юбочке… «Дорогой потерпи, после свадьбы я буду твоя  до конца нашей жизни. Сейчас нельзя». Мы сидели  на широком, плоском гранитном камне, нагретом солнечным светом. Он целовал мою шею, груди, я тихо пальцами руки перебирала густые кудри любимого. Я вырвалась от него  и побежала, оглядываясь.   Очень быстро Федя догнал меня и взял за руку.   По шоссе мы дошли до деревни Сопки.  Он высказал предположение, что  в скором времени возможна  война с гитлеровской Германией. На нашей западной границе неспокойно, участились провокации со стороны немцев.   После свадьбы на короткое время мы  расстанемся, так как меня  командируют в город Ленинград на командирские  курсы.  Расстались на рассвете.
В полдень 22 июня узнали, что без объявления войны на нашу территорию вторглись войска фашисткой Германии, началась Великая Отечественная война. Молодые парни и мужчины призывных возрастов получили повестки в армию. По деревне стоял плач, когда провожали на фронт кормильцев.  В понедельник к вечеру Федор Павловичу удалось заскочить на час  к любимой и родителям и объяснить, что он мобилизован в местный истребительный отряд, который должен поддерживать порядок в районе, бороться с диверсантами  и парашютистами. Свадьба откладывалась до лучших времен.
  В конце июня на шоссейной дороге Остров – Палкино появились первые беженцы. 2 июля ночью саперы Красной Армии взорвали  мост через реку Великую у деревни Шабаны.  Почти неделю в июле слышались артиллерийская канонада, взрывы бомб, гранат, пулеметная стрельба, это  проходили жестокие  бои в районе города Остров.  В деревню Боловино днем на мотоциклах приехали запыленные  немцы в касках,  рукава рубашек были закатаны выше локтя, громко разговаривали, смеялись. Своим,  наглым  видом, давали понять, что отныне они здесь хозяева.  Они попробовали зеленые яблоки, побросали их, поймали несколько кур и  поехали в сторону станции  Дуловка. Молодые люди попрятались от немцев, никто не знал, что будет делать новая власть.  Феня схоронилась в заднем сарае в ворохе старого сена и через щель между бревен наблюдала, как рыжий рослый немец просил молоко.  Мать принесла в кринке утреннее молоко. Он немного вылил на землю, сделал десяток глотков, остаток молока слил в сторону от себя.
Палкинский райком ВКП (б)  организовал три подпольных группы с общей численностью подпольщиков в 14 человек.  Они создавались в спешке, когда враг подошел к юго - западным  границам Ленинградской области,  не были обеспечены вооружением и средствами связи.   Активисты  района  вошли в состав истребительного отряда, основной задачей которого было борьба с немецкими диверсантами, поддержания порядка в районе и помощь в эвакуации  материальных ценностей. Истребительный отряд Палкинского района, где служил Федор, в полном составе отступил с Красной Армией, после того как   местность была  захвачена  немцами.
Три месяца  сражался истребительный отряд с немецкими захватчиками.   Некоторые бойцы отряда  сложили свои головы, защищая Родину, и захоронены на полях Псковской и Новгородской области. Другие получили  ранения и были отправлены в госпитали. Совместно с регулярной армией под городом Дно  отряд уничтожал вражеских парашютистов. Бой был жестокий, часто переходящий в рукопашную схватку.  Диверсанты не смогли перерезать железную дорогу, по которой производили  эвакуацию раненых, население  и материальные ценности из города Дно.  Враг господствовал в  воздухе, на позициях и на  марше   отряд попадал под немецкую бомбежку.  Мы отступали, совершая многокилометровые марши  своими  ногами, и отражали  врага чаще всего  с позиций не достаточно подготовленных для отражения противника. Технически немецкая армия была более моторизованная, по дорогам в глубь  страны  двигались немецкие   танки, бронетранспортеры, мотоциклы и другая колесная техника.  Пришлось отряду охранять мост через речку, а затем  совместно с частями  Красной Армии отражать немецкие атаки, обеспечивая отход за речку техники, раненых и   военных подразделении, сражающих на данном направлении.
В октябре фронт стабилизировался, отряд был расформирован.  Часть бойцов, пройдя  короткую военную подготовку, передали штабу партизанского  движения, среди них был  Павлов Федор. Он поздней осенью, ночью выпрыгнул  с самолета в районе Лисьей горы у Жукова мха.  Приземлился благополучно, под приметным деревом схоронил парашют. Родная сторона встретило морозом около 10 градусов, сплошной облачностью и непроглядной  темнотой. Снега на полях  не  было.  Очень хотелось  увидеть родителей, крепко обнять любимую  Феню, пугала неизвестность.  Ориентировался по компасу, быстрым шагом пошел на север,  лес сменился кустами, некоторые стояли в замерзшей воде, далее пошли луга, частично скошенные. На траве оставался мой  след, вышел на проселочную дорогу, по которой не давно везли на телеге сено.  Обошел стороною деревню спустился вниз в болотные кусты, здесь отдохнул и осмотрелся.  Кругом стояла  звонкая  тишина, не лаяли  собаки  соседних деревень.   Следующую короткую  остановку сделал  у стога, который стоял в близи шоссейной дороги. Стог сметали удачно, дорога хорошо просматривалась в обе стороны. Дом и хозяйственные постройки  брата Василия располагались  в конце деревни, родительский в центре. Аккуратно открыл дверь сарая, залез на пятры.  Разбудил его скрип дверей и разговор.  Наблюдая за жизнью в деревне  через щель между досками фронтона, определил, что немцев в деревне нет.  В следующую ночь постучал в окно родительского дома.  На руках Федор  имел документы о том, что его разжаловали за невыполнение приказа, дезертировал с части.  В течение недели он  встал на учет в волостном управление, которое определило его место работы  «Орловский плитолом».
Ему не удалось установить связь с подпольщиками, которых оставил райком партии для борьбы с оккупантами. Большинство были расстреляны. На рождество в деревню Ерилово приезжал партизанский связной Амосов, родившийся в соседней деревне Шабаны. Федор передал ему данные о дислокации немцев в районе.  Население района было напугано, активных действий против врага не вело. Многие ненавидели немцев и готовы их уничтожать, но нет оружия, и не знали,  как это выполнить.  На селе обычное дело  на праздники  ходить друг к другу в гости.
За  праздничным   столом Федор объяснил односельчанам, что фрицы лгали, когда вещали о взятии Москвы и Ленинграда.  7 ноября  1941 года в Москве на Красной площади состоялся парад войск Красной Армии. Она разбила подмосковную группировку немецких войск, отбросив врага от стен Москвы.      Ленинград находился  в кольце, но сражался.  Двоюродный брат, единоличник  Федотов сидел за столом, выпивал с Федором. Федотов рассказал про успехи Красной Армии другим односельчанам.  Двое деревенских  соседей  и Федотов  написали на Павлова Федора,  Галуева  Федора   и Иванова Сергея  донос в немецкую комендатуру.    В доносе они  писали, что трое товарищей,  клеветали на немцев, вредили  оккупантам и  собирались вместе  несколько раз.  Предатели   рассчитывали получить от немцев вознаграждение: денежные  премии и увеличенный земельный надел.
 На святках днем  Федя встретился с любимой, договорились о свидании. Свидание проходило в деревне Носово  у подруги Фени. Зимние дни пасмурные и короткие, с частыми метелями.  Я и подруга сидели у окна  на лавке в избе  Антоновых.  В оконное стекло легко, но настойчиво постучали, Лида откинула крючок входной двери. В сени вошел мужчина, обмел валенки от снега, стряхнул снег с пальто и шапки. Сердце моё вначале замерло, затем сильно заколотилось. Встала  я с лавки, несколько секунд рассматривала любимое,  но похудевшее лицо. Мы молча обнялись. Он стал осыпать моё лицо поцелуями, несколько раз повторяя: « Дорогая, любимая, как я по тебе соскучился!  Твоя любовь помогала мне выжить». Подруга тем временем покинула нас.  Крепкие объятия   и долгий поцелуй в губы, напомнил летние встречи, когда не нужно было скрывать свою любовь. Мы сели на скамью у печи. Я уронила голову на его грудь и заплакала. Он гладил мои волосы и пытался утешить. Судьба многих знакомых была не известна.  Нам очень не нравился новый немецкий порядок.  Федя очень просил меня, чтобы я берегла себя, не верила немецким басням  о райской жизни в Германии.  За прошедшие полгода Федор  стал  более замкнут, и просил меня  не расспрашивать его о том, как он прибыл на родину.
 Близился комендантский час,  Федор заспешил домой. Я провела его до калитки, обнялись и расцеловались, договорились чаще встречаться. Моё сердце было не на месте, очень не хотела его отпускать.  Я после жалела и по долгу плакала, что не задержала его, не спрятала.
На следующий день к дому Павловых  подкатили две подводы с немцами и полицаями.  Они арестовали  Федора Павловича, произвели  обыск в доме, хлеве, сараях. Избили Федю, требовали  передать оружие, газеты и документы. Все перерыли, залезли на чердак, спустились в подвал, в хлеву  заглядывали в ясли, кормушки животных. Ничего не нашли и отвезли  Федора Павлова  в Островскую тюрьму. В этот же день арестовали Галуева Федора  и Иванова Сергея.
 Островский тюремный замок  построили  в 1850 году во времена правления Россией  царем Александр 1. Островская тюрьма   имела толстые стены, маленькие окна с решетками, массивные стальные входные двери. Территория вокруг замка была загорожена высокой каменной стеной, поверху которой крепилась колючая проволока в несколько рядов. В тюрьме располагались одноместные и многоместные  камеры, а также картер. Узников поместили в многоместную камеру. Начались мучительные дни заключения, допросы чередовались с пытками и избиениями.  Шабановские  заключенные все обвинения в свой адрес отрицали. Реально они никаких противоправных действий  на территории новоуситовской волости против немецких властей не выполняли, не успели. Обвинение строилось на основе доноса.  Районное гестапо расширило круг подозреваемых и арестовало многих мужчин, которые были в родстве  или общались с тремя узниками. Их также вызывали на допросы, избивали, угрожали, требовали  признательных показаний, обещая вознаграждения. Никто не  согласился сотрудничать  с немцами. Улик и прямых доказательств их  враждебных действий против немецких властей  у гестапо не было, одни   домыслы.   После оккупации  местности немцами, арестованные  занимались крестьянством  на  колхозной  земле, общались между собой крайне редко.
 Яша  Михайлов сидел в Островской тюрьме  в одной камере с  Павловым, Галуевым и Ивановым. Он был хорошим печником и в восьмидесятом году перекладывал печь в нашем доме. Когда печь была  сложена и просыхала  от первой топки, сели за стол, выпивали. Если встречались фронтовики, всегда  в разговоре присутствовала Великая Отечественная  война.   Дядя  Яша  поделился своими воспоминаниями  об Островской немецкой тюрьме. В камере  нас было шесть мужиков. На допрос гестаповцы водили по очереди  два раза в неделю, часто избивали резиновыми  дубинками.  После того как  впихивали в камеру  очередную жертву, к нему подходил один или два сокамерника,  и выясняли подробности экзекуции. В начале недели к нам в камеру привели  плохо одетого, со ссадинами на лице, низкорослого седьмого мужчину. Федор подошел к нему и спросил, чем он не угодил «новым властям».  Он стал громко ругать власть. В свою очередь, интересовался, кто и  какому поводу здесь отдыхает.   Федя ответил, что он коммунист и герой Советского Союза, Галуев указал на свою принадлежность партии большевиков, а самый молодой Сергей гордо произнес, что он комсомолец. Остальные трое сказали, что их забрали по ошибке. Через день маленького мужика вызвали на допрос, и он  не вернулся в камеру.  Сейчас,  говорил Яша,  я думаю, что в нашу камеру посадили «подсадную утку», чтобы узнать наши настроения. Нас троих отправили поездом в Латвию в лагерь.
 По деревням прошел слух, что немцы арестовали многих мужиков, в том числе  Павлова Федора. Первоначально Феня, не верила слухам и тайно посетила родственников в деревне Ерилово. Они рассказали,  как было проведено задержание, обыск,  и  советовали на время спрятаться, скрыться. Я всю дорогу плакала, дома от волнений и переживаний поднялась температура, слегла.
   Феня  очень желала видеть любимого мужчину, и после выздоровления, получив в комендатуре справку на продажу молочных продуктов, отправилась вместе с подругой в город Остров.  В тюрьме на проходной  у них не приняли передачу, прогнали, сказав, что если будут настаивать, то посадят в картер тюрьмы. У каменного забора тюрьмы  снега было немного, в нем  нашли узкую щель.  Я увидела площадку, по которой ходили заключенные,  среди них был Федя.  Он все время ходил, опустив голову, и курил. Какой – то ком встал у меня  в горле,   не позволил кричать, ноги подкашивались.  От забора силой  увела  подружка, на базаре мы  продали молочные  продукты, купили по маленькому кульку с солью.  Она  не помнила, как пришла домой, где  дала волю своим слезам. Знакомый полицай при  случайной встрече с улыбкой  похвастал, что  Павлова в тюрьме расстреляли.
 В голове постоянно стояла мысль, любимый Феденька убит, но сердце отказывалось  принять эту данность.  Подружка  Аня не имела известий о судьбе мужа Алексея. Феня и Аня пошли  по льду  реки Великая в деревню Ванино к пророчице  Матрене.  Мы объяснили ей цель своего визита.  Она тихо  шептала, смотрела на огонь в печи и на  воду в кадке и туманно нам объявила. Красный конь победит, черного. Алексея ранило, лечится, приедет домой.  Федя в сырой земле, но ты проведешь его в последний  путь.
Летом 1944 года бойцы Красной Армии, 3 Прибалтийского фронта  освободили  Островский и Палкинский районы. Сразу после освобождения  Палкинского района в помощь армии население стало собирать средства на строительство боевого самолета в составе эскадрильи «Псковский мститель».   Жители района  сами, находясь в бедственном положении, многие деревни были сожжены, домашнее хозяйство разграблено, собирали денежные средства, довоенные облигации, кто сколько мог. Активным участником в сборе средств была Феня.  В залатанной одежде, худых разбитых сапогах часто в непогоду, по непроезжим дорогам  она добиралась до отдаленных деревень, проводила беседы с населением, которое вручало ей  средства на строительство самолета. Тем самым Феня  приближала день Победы, и мстила фашистам за смерть  Павлова Федора.
В районе в 1945году  работала комиссия по определению ущерба причиненного немецкой армией в  период оккупации местности,  а также осуществлялись перезахоронения бойцов Красной Армии, партизан, подпольщиков и  простых граждан, расстрелянных немцами. Тела  Павлова Федора, Галуева Федора и Иванова Сергея перевезли из города Остров  в деревню Шабаны, где торжественно захоронили.  Феня сопровождала их в последний путь. К концу скорбного  пути она  выплакала все слезы, болела голова, с трудом слезла с кузова грузовика.
Предатели, доносчики получили по заслугам. Состоялся выездной районный суд, который приговорил двух жителей деревни Ерилово к расстрелу, а Федотова к 15 годам лишения свободы.


Алексей Иванов  -Уситовский 2
                Март 2020 год