Факторы предопределенности

 ***  Рассказ из сборника С.Е.Золотухин «Что было то было…»
Документальные истории из жизни врача.  ***


Летний отдых студентов и сотрудников Донецкого медицинского института у многих проходил в собственном спортивно-оздоровительном лагере «Солнечный». Этот лагерь располагался в сосновой лесопосадке у села Щурово на берегу реки Северский Донец. Отдыхали там по льготным профсоюзным путевкам посменно, жили в одноэтажных деревянных домиках.
 
Первый раз мы с семьей туда приехали, когда сыну исполнился  год, в 1982 году. Жене отдых не понравился, и она больше туда не ездила. Зато мы с сыном отдыхали в «Солнечном»  почти каждое лето.

Обычно с утра брали лодку, уплывали далеко, находили отмели у камыша и там принимались за ловлю раков. Я их нащупывал руками, вытаскивал с водорослями, очищал и бросал в лодку. Там уже сын их подбирал, играл с ними, а потом укладывал в ведро. Занимаясь раколовством, мы  часто пропускали обед. Зато у нас всегда был вкусный ужин из вареных членистоногих.

Дома в Донецке я испытывал тоску по  азарту, связанному с ловлей раков. Тоску усиливал Кальмиус, протекавший рядом с  многоэтажкой, в которой мы жили.

Однажды во время ремонтных работ у дома я уговорил сварщиков сделать из стальных прутьев каркас драги, представлявшей собой совершенное приспособление для сбора раков со дна реки.

Каркас был выполнен в форме пирамиды, у которой в основании лежал прямоугольный параллелепипед. Все стороны каркаса за исключением основания обтягивались среднеячеистой сеткой. Капроновые шнуры привязывались к основанию пирамиды и соединялись в узел на расстоянии полуметра от нее. От узла шла веревка, за которую необходимо было тянуть конструкцию с берега. На ее конце имелся поплавок из пенопласта. Вверх от рамы шла вторая веревка с пенопластовым поплавком. Ее длина была равна глубине погружения драги - около двух-трех метров.

Система работала следующим образом. Держа драгу в руках, я заплывал по направлению к середине реки на 10 - 15 метров, опускал конструкцию на дно, возвращался на берег и начинал тянуть драгу к себе. По пути ее движения в сетку попадали разные крупные предметы и раки в том числе. Если драга цеплялась за корягу, я подплывал к поплавку, нырял и устранял препятствие. В общем, новое мое увлечение всех членов семьи устраивало. Все летние воскресные дни я был с сыном на свежем воздухе, нам с ним было интересно, и к тому же мы приносили домой много раков.

Со временем мое хобби распространилось на большую часть  друзей, и они в выходные дни часто приходили со мной на речку.

 Юрий Крюк, мой товарищ, с которым мы работали на кафедре патологической физиологии ассистентами, часто подвозил меня и доцента Денисова до автостоянки, где он оставлял  свой «жигуль». Раз на автостоянке мы встретили компанию общих институтских знакомых. За разговором упомянули ловлю раков в Кальмиусе. Тема  всех сильно заинтересовала. Было решено в один из дней организовать лов членистоногих. Но поскольку  на дворе стоял октябрь, мне купаться в холодной воде не очень хотелось. Нужна была лодка. Каждый раз, когда мы встречались на автостоянке, я напоминал приятелям о лодке, и мы заново уточняли планы и время организации намеченного мероприятия. Через месяц резиновая лодка была найдена.

Тянуть время с ловлей раков дальше было нельзя, тем более что лодку нам дали всего на несколько дней. После работы, встретившись на старом месте, мы сразу выехали на берег реки. Всем было интересно, как пойдет у меня  ловля раков. Пока другие участники этого события разжигали костер, готовили закуску и согревались спиртом на берегу, я надул с помощью насоса лодку.

Между тем погода быстро портилась, небо потемнело, пошел снег. Но я не мог отступить. Отплыв на лодке на приличное расстояние от берега, опустил на дно реки драгу. Потом вернулся к берегу и начал тянуть веревку… Когда же я из  воды достал конструкцию, она оказалась пустой. Я еще несколько раз  повторил цикл забрасывания и вытягивания драги. На третий раз мне попался один большой рак, я был счастлив, а всей компании было смешно. Мороз крепчал, я был мокрым, надо было согреться у костра и выпить спирту. Пока я грелся, лодку спустили, свернули и положили в багажник. Рака приготовили на костре и разделили поровну между всеми.

Ноябрьская ловля раков оставила у всех неизгладимые впечатления и была поводом лишний раз вспомнить о ее отдельных  деталях при очередной встрече приятелей...

Но ловлю раков в летнее время я не забросил.

В 1989 году, когда я только перешел работать в НИИ травматологии и ортопедии, военкомат пригласил меня на военные сборы в Чернобыль. Родственники и знакомые  сочувствовали, но я был почему-то уверен, что через 3 года после аварии на Чернобыльской АЭС радиации там уже не должно было быть. К тому же мне хотелось увидеть места, где более пятнадцати лет назад я проходил срочную воинскую службу.

Во время медкомиссии в военкомате я встретил Александра  Агеева. С ним я неоднократно работал в приемной комиссии мединститута. Саня тоже готовился к отправке. Он трудился ассистентом на кафедре терапии, был эрудированным и  физически крепким человеком…  В общем, мы собирались держаться вместе.
 
Вечером мне домой позвонил Юра Крюк. Я ему сообщил, что в ближайшие дни военкомат отправит меня в Чернобыль. Юрий был озадачен началом призыва остепененных военнообязанных, но еще больше его удивила моя позиция, когда я ему сообщил, что сам  не против отправки. 

В назначенный день сборов в военкомате моих документов почему-то  не оказалось. Меня отправили домой, а Агеев уехал один.
В этом же году я был на похоронах моего приятеля, Олега, работавшего до поездки в Чернобыль, в областном онкоцентре.

Причину его смерти скрывали, но все знали, что у тридцатилетнего парня такой причиной могла быть только радиация.

После похорон Олега я понял, что радиация всегда опасна.

Потеря моих документов в военкомате, как я узнал позже, не была случайной. Крюк после разговора со мной позвонил друзьям на военную кафедру, офицеры которой по графику дежурили в военкомате. Один из них даже был участником ноябрьской ловли раков.  Военные, видимо, уничтожили все мои документы, поскольку больше никогда военкомат меня ни на какие сборы не привлекал.

После возвращения из Чернобыля Агеев продолжал работать на своей кафедре. Мы с ним больше не виделись. В конце нулевых годов от друзей я узнал, что он болел раком щитовидной железы и умер.

Сегодня я живу благодаря друзьям, изменившим мою судьбу в 1989 году, да и всем тем людям, которые где-то и когда-то жертвовали собой ради будущего моей страны. Спасибо им!

В 1996 году НИИ травматологии и ортопедии вошел с состав медицинского университета, и сотрудники моей лаборатории  снова стали пользоваться путевками в спортивно-оздоровительный лагерь «Солнечный». Я сам уже путевок не брал, но на несколько дней всегда приезжал к отдыхающим знакомым и при удобном случае… ловил раков.