***

НЕДОУТОПЛЕННИК

В детстве мне часто сильно не везло. Да так не везло, что последней каплей в этом стал день и час, когда моя одноклассница Танька предпочла мне какого-то сопливого двоечника Юрку. Такого жизненного расклада я вытерпеть уже не мог и решил покончить с этой никчёмной жизнью.
Покончить то решил, но как? По идее нужно было застрелиться из пистолета, но где его взять?
Вешаться? Это отпадало сразу, ибо глаза навыкат и язык, как у Шарика, набок, это, фу, как-то не эстетично.
Высоких зданий, чтобы спрыгнуть вниз, у нас, увы, не было… Оставалось лишь одно: утопиться в нашем деревенском пруду. Но и здесь было не все так просто. Помню, еще моя прабабушка рассказывала, что в нашем деревенском пруду, еще при царизме, утопились подряд три девушки: одна – из-за несчастной любви, другую за нелюбимого просватали, а третья вроде как за компанию. А потом всё, как отрезало, никто больше не тонул. Иная страдалица с наковальней на шее сиганет – все одно на берегу очнется живехонькая. Так что купаться – купайся в нашем пруду, а вот топиться – все равно не утонешь, хотя знающий народ и говорил, что ямы и омуты там были глубокими, метров по двадцать. А так как я плавать еще не научился, то мне «утопание» представлялось самым лучшим методом сведения счетов с такой никчемной жизнью. И обрыв под водой как раз начинался из под самого берега на нашей стороне.

И вот, собравшись с духом, вошел я на мостики… Ноги трясутся… Смотрю вниз – вода светлая, песочек видно, рыбки плавают, ждут сволочи, чтобы мной пообедать, в глаза мне заглядывают…

- Ну, - думаю, - сейчас!

Разбежался и прямо в черноту, туда, где глубина. Помню только пузырьки над собой, бегущие вверх сквозь толщу воды… Еще помню: водоросли, которые как сети опутывали мое тело… И чьи-то сильные руки, которые подхватили меня и понесли наверх… А еще помню отборный мат и ругательства женским голосом, даже несколькими голосами…
Только я очухался, как на песочке нашел меня дядя Федя, местный рыбак-любитель. Он начал меня отчитывать, думая, что я специально всю его рыбу распугал. Ну, кто-же знал-то, что дядя Федя сидел в камышах неподалеку?Успокоился я только к обеду, а вечером опять топиться пошел. Прямо как сомнамбула какая-то слышал в голове своей приказ чей-то: «Топиться и всё!»
Прыгаю с мостика… История повторяется: пузырьки, водоросли и чьи-то сильные руки… И вот я уже опять лежу на берегу, не могу отдышаться и слышу из воды ругань, мат женским голосом, а потом – бульк и все стихло…
Тут уже меня определенно зло взяло: Неужели судьба так жестока со мной, что беды на мою голову посылает, а уйти от них по собственному желанию в мир иной не дает?
Ползу на четвереньках по мосткам, а сам думаю, что с третьего раза уж точно утоплюсь!
И тут вижу, лицо на меня смотрит из озера. Женское. Злобное такое. Неулыбчивое. А рядом еще две физиономии на меня хмурятся из-под воды. Всплыли они все трое и как начали орать:
- Ты, что это, раз туды твою туды! Это наше озеро! И рыба здесь только нам на прокорм, нам троим еле-еле прокормиться! Еще и дядя Федя, рыбак ваш растакой-то, всех мелких карасей переловил! А теперь еще и ты решил утопнуть? Где на столько ртов рыбы то напастись? В общем, пошел вон, халявщик! Ищи себе другой пруд! Только и делать нам нечего, как вас, недоутопленников, гонять! В русалки все заделаться хотят, а про рыбные ресурсы и экологию никто не задумывается!
И как начали бить хвостами по воде, чтобы брызгами прогнать меня с мостков на сушу.
Я, если честно, был уже и не против на берег выскочить, подальше от этих мымр водяных.
- Да и к черту вас, чучелы хвостатые! – заорал я в ответ, - Сами своей рыбой давитесь! Греты Тумберг!
Слова, которыми мне ответили русалки, я здесь приводить не буду. Но так обидно мне тогда стало, что я к тому озеру уже точно решил на пушечный выстрел не подходить, Да и к любому другому – тоже…
Как представил себе – жить веки вечные в мокроте и холоде с такими вот соседями, да на сырой рыбе… Что-то мне и топиться расхотелось. А другие способы покинуть этот мир мне тогда не казались такими уж надежными…