Субару 3. 6. Коронавирус

Первая боль пережилась, проговорилась в разговорах с Нелей, вылилась в истеричный смех. Ко всему человек привыкает со временем, даже к боли. Когда ситуация повторяется, - происходит какое-то онемение души, не чувствуешь так остро. Пустота воспринимается тяжелее. О Максиме думать не хотелось, лишь каждая встреченная субару согревала душу звездами.

Дни тянулись. Когда-то всё же нужно на приём. Как бы то ни было. Пусть просто увидеть. Если он спросит, - а он не спросит! - ответ у неё есть: "Ты торопился на день рождения. Я не хотела создавать лишней задержки. Но и видеть твою довольную физиономию от того, что я ушла, - не хотела. Конечно, жалко было субарку, она меня ждала, скучала. Но... так уж вышло".  В общем, так и было ведь. В какой-то момент ей показалось, что не так уж он виноват, а она - нетерпеливая и истеричная.

Действительно, неудачное время: много дел и пациентов у него, отчётов и проблем. Пришел с похорон, не в духе, собирался её отвезти, хоть и бубнил какую-то ерунду. Думал, что она пошла к машине, а она исчезла. Но мог бы позвонить! Хотя тогда ему пришлось бы ехать за ней к остановке, "бегать" за ней. Не его стиль... Всё равно он виноват! Её психоз - жест отчаяния...

Да, когда на неё валится столько всего сразу, да когда ещё не выспалась, - и она всё забывает, и никого видеть не хочет. Хотя... на него это не распространяется, конечно. Он для неё исключение. Только вот недавно в панике обнаружила: забыла номер субару! Не весь, конечно, только буквы. Само по себе не страшно. Но она же знала, чем для неё это было, - скорее бы свой год рождения не вспомнила. Что? С головой?! Срочно нашла фотографию, восстановила нейронные связи. Звоночек, однако. Что тогда говорить о замученных-задерганных работой мужиках? Теперь она, кажется, поверит, если кто-то из них действительно "забыл" нечто, связанное с ней...

Позвонила в десятом часу, - лишь в это время оказалась одна. Мужа вызвали на работу из отпуска, наплевав на его прибытие из другого региона, через день закрытого на карантин. Она об этой фигне даже не думала. Она всё ещё не верила в неё. Гриппом больше, гриппом меньше. Она и так из орви не вылезает все зимы подряд. А то, что все твердят об одном - надоело до тошноты! Лишь бы из-за этой дурости в самом деле не ограничили передвижение! Мало того, что школы закрыли досрочно. У неё любовь, а все обсуждают какой-то вирус! Тем не менее, что-то происходит в мире. Кажется, это не шутят уже? Правда? Да ну... Возникло ощущение чего-то знакомого, дежавю...  Ах, да это же Скарлетт: "Война, война! Как это скучно! Все вокруг только и говорят о войне! Я говорю: никакой войны не будет! Я хочу танцевать! Ах, Эшли!"

Максим заговорил с интересом, - хотел узнать последние новости о войне, пардон, о коронавирусе. Что говорит муж, как сумел вернуться, прорвав блокаду Линкольна, тьфу ты, - успев за день до карантина, - и что происходит там. Первая фраза её повеселила, получившись несколько двусмысленной, хоть ничего не значила в самом-то деле: "Так он вернулся?"  Хм. А ты надеялся, что он там на год остался?

Конечно, никаких вопросов о её прошлом побеге! Как же! - ерунда такая. Зато коронавирус! Судя по всему, он еще сейчас на работе. И завтра пациенты, и послезавтра...

- Мне все равно, я теперь в любой день могу, но вечером. Просто скажи, когда не будет кучи народа, чтобы мне не ждать три часа!
- Давай в пятницу. Но не могу я гарантировать, что не будет толпы, всё же меняется...
- Хорошо. - Главное, быстро нажать на "отбой". Если уж она первая звонит, то оборвать разговор тоже надо первой.

Неделю назад они виделись, а ей кажется - полгода прошло. Не страшно, а странно идти к нему. Ни на что она не рассчитывает уже. Всё изменилось в мире. Мир сошёл с ума, у людей паника. Изменились отношения с мужем: словно он вернулся с передовой, и вновь на передовую. Вызова в санавиацию почти ежедневно. Не злит, не мешает. Работает, серьёзный и сосредоточенный. Делится планами. Вместе решают, что купить и отремонтировать за отпуск. Она рассказывает обо всём, что случилось за время его отсутствия, сообщает о своих намерениях, в которые входит и посещение стоматологии, - в том числе; они обсуждают ситуацию в странах, курс валюты, бюджет семьи, пресловутый коронавирус... и просто не могут не сблизиться. Пришло время "икс": сейчас главные - спасатели. Упаковка бесплатных масок превращает мужа в небожителя. Нет, конечно, все это просто смешно, и само по себе не значимо, - маски эти... Всего лишь ощущение. Ощущение его перевеса в игре под названием жизнь.

...

Автобус подошёл сразу. И место ее любимое свободно, в кои-то века. Включила любимый плэйлист. Волновалась ли? Трудно сказать. Возможно, спокойствие обреченного. Машинка стояла на месте, Лиля сфотографировала её на ходу. Постучалась. "Заперто", - поморщилась. Опять ждать кого-то? Постучала громче. Раздраженно поняла, что замерзает, несмотря на зимнее пальто и тёплый оранжевый пуловер из мягкой шенили, больше уютный, чем сексуальный. Так, а почему бы не пнуть дверь ногой? Никто не видит. Пнула. Достала телефон, и набрала номер. Как обидно, теперь не осталось его "непринятых". Приходится искать. После истории с попыткой мошенников взломать её карту, восстановлением и беготней по банкам, - исчезла другая ценность, душевная! - стерлись все последние звонки. Мошенники звонили в течение суток с сотни разных номеров, без передышки. Отключить их она не могла, потому что сама звонила в банк! Память старенького телефона не выдержала. Сволочи! Никогда из звонков не исчезал его номер. Ещё и тут нагадили.

- Иду, - ответил. Откуда, - не разобрала. Но почти сразу увидела - бежал с той же стороны, что и она. Значит, нет пациентов. Она одна! Другой, новый его взгляд ощутила сразу же. Радостный.
- Ты откуда?
- В аптеку ходил.
- А как же я тебя не увидела?
- Просто вышел с этой стороны дома, а вернулся с другой.
- А я замерзла уже! - капризно, но без всякой игры. Правда почему-то ужасно замерзла.

Прошла, повесила пальто, повернулась к нему. Он что-то запаленно  говорил. Про вирус, конечно же; про люминесцентные лампы, которые раньше были открытые, а теперь закрытые, и неудобные, что лежат вот на подоконнике, снял их. Про кварц. Дело было не в лампах. Во взгляде, который прилип к ней, как прежде, и от которого она оторваться не могла. Остановилась, держа в руках шарф, заулыбалась. Как тогда, - ещё до всего. Уверенно и спокойно, чувствуя себя нисколько не менее важной персоной, чем он. Парируя разговор, шутки. Обиды как рукой снесло, - улыбалась открыто и ласково, гладя глазами. Разговор о другом, а взглядами: "Как же мы не виделись давно! Как я рад тебе! Как я соскучилась!"  Не сыграть это, - она-то знает.

Вирус, вирус...
- Да перестань! Паника это. От гриппа ведь тоже умирают? Что теперь?
- Ну, у нас бабушка... Пожилые больше умирают.
- Пожилые и без вируса иногда умирают. "Первый шаг в борьбе с вирусом - выбросить телевизор. В России от коронавируса погиб первый человек - на него упал стеллаж с гречкой"...
Рассмеялся.
- А в магазине тут один чихнул, так его чуть не избили!
- Не знаю. Народа меньше везде, но все адекватные, с кем говоришь.
- Я маски еле купил. Втридорога. - Смеется. - Наехали на меня, что панику создаю, скупаю последнее. Я им: "Ребята, я не скупаю последнее, мне для работы нужно!"  Сейчас стыдно бумажные полотенца и туалетную бумагу закупать, - я ведь всегда так делал, а теперь стыдно!
- А мой принёс маски. Не очень много, но бесплатно.
- Ещё бы.
- Он уже три дня подряд на вертолетах, санавиация. Да не пугайся, не с вирусом! - расхохоталась, глядя на его выражение. - Обычные больные: почечная недостаточность, сосудистые. Впрочем, может, количество инфарктов и возросло от паники... Как там наши в Германии? Марта?
- Так у меня же смартфон украли, нет связи. Не знаю.
- У тебя нет, но Рита ведь общается?
- Наверное,да. Я не спрашивал.
Судя по всему, Рита не здесь. Потому он и торопился к бабушке последнее время.
- И я не знаю. Я с французскими друзьями общаюсь, а про тех не знаю.

- А у меня вот здесь болит. - Показал на грудь. Это лёгкие? - всё?
- Сердце. А ещё точнее - остеохондроз.
- Ну, вообще-то я гантели поднимал немного. Надо хоть что-то делать, а то толстый стал, вообще. Но нет, странно болит как-то. Это вирус...
- Кашля нет?
- Нет.
- Так хватит, может? Само собой, мышцы.
- Мышцы? Думаешь, они там есть? Мне казалось, один жир. Худеть надо.
- Худеть надо. Это да. Но вирус ни при чём.
- Ужас, какой я огромный. Рядом с тобой, так особенно...
("Опаньки. Ты сказал:"Рядом с тобой"? Ты задумался о "нас" вместе, - хотя бы даже чисто внешне, хотя бы на глупую секунду, забыв об этом в следующую же? Но я не забуду...")

- На эту лампу нельзя смотреть?
- Можно загорать. Пусть стерилизуется всё пока.
- Скоро ты? Надоело мне стоять.
- Иди на диван.
- Холодно там. Без одеялки какой-нибудь.
- Надо одеялко?
- Ничего не надо, скорей давай. Мне сейчас постоянно хочется в одеялко зарыться и не высовываться совсем... Спать.
- О, тоже симптоматично...

- Куда будешь садиться?
- А есть варианты? В кресло.
Уселась туда, покачивая ножкой, пока он всё ещё готовил инструменты, включал стерилизаторы.
- Горячо! Зараза!
"Вот чего он орет? Что-то мне это напоминает мучительно. Неужели они все такие, когда хотят свою значимость и усталость показать?"
- Наверное, надо пинцетом доставать, а не руками?
- Конечно. Не справляюсь я один с этим всем, и с отчетами тоже, не разгрести уже...
- Но ты же закрыт? Отчёты нулевые? Иначе и невозможно, - пришлось бы на каждого карту заводить?
- Конечно, нулевые. Но их столько!
- Символически же? Если везде лишь прочерк поставить,- занудно, но думать-то не надо?
- Просто очень много. За помещение, за оборудование, всё вычислять. Там не нулевые. Водки выпить, что ли... Правда, как потом домой добираться. Пешком.
- На такси. Меня высадишь, а сам потом пешком с моего района в свой. Только за машинку страшно.
- Не, на такси ты поедешь, а я просто пешком.
- А если таксист воспользуется тем, что я пьяная, изнасилует?
- А ты на него чихни, и скажи, что только вернулась из Италии...

- Однокурсники зовут летом в Тверь. В августе. Я не хочу. Да пошли они! Правда? Ой, как я стал грязно ругаться, не был я таким.
- Правда, если ты не хочешь. Только почему? Ты же их любил вроде? Погоди... приедут? Наши? Я бы сама поехала, если бы тех увидеть. Даже без Кати. Хотя... а, это же не сбор всей общаги, это именно твой курс. Тогда я, может, и не знаю никого. Да и иностранцы не приедут, всё равно. Кстати, наши тоже хотели собираться, - писали в январе, а потом молчок, скисло всё. Но ты-то отчего не хочешь?

- Не хочу... Никуда. Во-первых, оставлять семью,- а вдруг с бабушкой что? Во-вторых...
 - Нет, во-первых, это "вдруг у меня зуб какой заболит, - а тебя нет!"
- Точно! Ты гений! Гения... Так им и скажу!

Она расслабленно болтала, сидя в кресле. Приятно ощущать себя такой, попавшей в нужный образ - джинсы, пуловер "оверсайз" - по виду совсем пуританский, лишь при ближайшем рассмотрении и касании - легко открывающий плечи и кружевное бюстье без бретелек. Ну, нет у неё других! Глухие воротнички просто душат, а в шаль замотаться придётся по-любому, так зачем эти удавки. Зато общий облик девчонки-студентки, - подруги, а не соблазнительницы. Она еще и волосы стянула скромным хвостом. (Ведь этот свитерок так подчеркивает шею, да и серьги с золотистыми цитринами выглядят эффектнее...) Заговорилась, и удивилась, когда он вдруг оказался сзади неё, когда его ладони оказались у неё на плечах. Теперь отметила, что до того он убавил свет; тщательно вымыл и без того чистые, прокварцованные, побывавшие в стерилизаторе, руки. Обрадовалась, но не так сильно, как должна бы. Не успевает мозг реагировать.

(Мозг вообще стал страшно тупить, забывать события и дела; раньше она все держала под контролем; всё было записано и на календаре, и в блокноте, и в самой голове, - основное. Теперь же: "Недостаточно места в памяти. Удалите ненужные файлы." Файлы удалялись сами собой, как старые смски. Какой смысл записывать дела, если забываешь, где и что записала?)

- Дай, массаж тебе сделаю. Хоть что-то ещё могу. Пока живы...
Замурлыкала, застонала. Да всё отдать за этот миг! Пусть и не так, как хотелось бы в идеале. Без "любимая", без поцелуев. Но всё же какие-то слова, которых она давно уже не ждала. Означающих всего лишь, что она живая, а не кукла, что у него есть какое-то отношение к ней вообще... Серьезные слова.

Но она продолжала говорить. Медленно теперь, конечно...
- А Марта ведь с твоего курса? Это Хайнц и Томас моложе?
- Да, была. Потом она болела и академку брала. А на первом курсе я с ней рядом и сидел. Мы не так часто пересекались, у Кати твоей был свой круг общения. Раза два, может, вместе гуляли. Тогда, кажется, когда знакомиться приходили.
- Да, и по фотографиям, похоже, - это была одна и та же вечеринка - все в одной и той же одежде. И две подряд - с подписью "Макс ищет свою сигарету", "Макс всё ещё ищет свою сигарету", - все сидят, а твои ноги из-под кровати торчат!
- Я не часто у них был. Тогда, помню, Марта испекла шоколадный пудинг, мне не понравился. - Усмехнулся. - И свечи она эти зажигала, пахнущие. Я их тоже не любил!
- Арабские ароматические? У меня до сих пор парочка валяется. Честно говоря, запах жуткий. Зато напоминает то время.
- Как твоя сестра умудрилась меня снять, а я и не заметил...
- А просто вы пьяные были, вот и всё! Но тот портрет исключительный, конечно. О, если бы не он! - чуть не выпалила: "Я бы и не влюбилась. Вообще бы не посмотрела", - хм, это явно лишнее во всех смыслах... - Да ну, ты там небось просто вышел хорошо. Не мог ты таким быть всегда!
- Да вообще фотошоп! - засмеялся.

Массаж давно уже перетек в другие действия, но все казалось настолько не важным, кроме того, что они близки и смеются, а он сказал что-то нежное и серьёзное, с его-то немногословностью в этих вещах. Она выдохлась, встала, повлекла его к дивану, лаская, но он обнял вновь, не торопясь закончить всё побыстрее... Наверное, больше двух часов прошло Уже одиннадцать почти, а пришла она в семь.

- Зеркало это убрать надо. - Он показал на круглое, в кованой раме, прислоненное к окну. - Достал его, когда ручное разбилось, а оно плохое, наверное, бабкино.
- Убери, конечно, если плохое.

...

- А давай ты потом будешь пол мыть, без меня? Давай скорее уже...
- Давай.
- Мерзких животных нет?
- Не должно.

Сейчас ей вправду хотелось поторопиться. Всё-таки слишком долго ее нет, а Тот-что-Рядом стал сейчас близким и тёплым, не хотелось нечаяннно расстроить его. Перед уходом она даже обсуждала с ним возможность задержки из-за очереди, увеличение числа пациентов, и какое пальто надеть к вечеру - зимнее или лёгкое. Пусть бы сегодняшнее её отсутствие не вызвало неприятных мыслей...

Максим прошёл вперёд, она не возражала. Но тут же завопила:
- Стой! - взяла под руку. - Я вообще не вижу!
И это было правдой. Иначе не крикнула бы так. Очень поздно, и полнейшая чернота для неё, без ориентиров. Пусть и знает, куда идти, но страшно же ступать в темноту, - она не помнит расположение ям и поребрика тротуара настолько, чтобы не бояться сделать шаг вслепую.

- Смотри, это Венера! - указал на особо яркую звезду, горящую на углу дома.
- Правда? Как так? Это же звезда! Как Венера может светиться?
- Она не светит, а отражает Солнце.
- Честно врёшь? Откуда знаешь?
Он, уже выбрасывая мусор в бак, крикнул:
- Ну, некоторые знания по астрономии. - Подошёл ближе. - Всегда она тут, помню. Еще отец мне её показывал.
Она гладила субару - снаружи, и изнутри (знала бы, что на прощание!); и глядела на Венеру. Если это, конечно, Венера. Не убавляя громкость песен из "Крестного отца".

- Гайцы оцепили всё. Сейчас пристанут ведь, мы одни ночью едем...
Поздно, конечно, но улицы, действительно, стали пустыннее не только из-за времени суток.
- А давай сделаем так! Не остановят? - Одной рукой Максим надел драгоценную маску.

Всё было бы смешно, если бы не так тревожно. "И всё-таки это похоже на прорыв блокады Линкольна!"