Враг моего врага - глава тридцать четвертая

Робин осматривал лагерь, разбитый возле пещеры, словно не узнавая его. Вчера, когда они с Ясминой вернулись, было уже слишком темно, и разглядеть все перемены не получилось.
– Ну вы даете! – он обошел вокруг пары шалашей, временных, но очень крепких и добротных. – Нам на пятерых даже многовато этого всего.
– Нормально, – откликнулся Скарлет. – Вот тут мы с Диком устроились. Вон тот шалаш, побольше, – отцу Туку с его травками и мазями. Если кому-то понадобится отлежаться несколько дней – там места полно. А пещера вам, – ухмыльнулся рыжий разбойник. – Ты хотел отсюда уйти и обосноваться ниже по реке, но вроде пока и тут неплохо. Джон уехал к своей ненаглядной прядильщице в Лидс, зовет всех на свадьбу осенью.
– Неплохо, да, – кивнул Робин. – Город только слишком уж близко.
– Случайно нас здесь не найдут. Близко, но место глухое, в стороне от дороги.
– Тоже верно.
– Присмотрись, пока лето. Если перебираться дальше по реке – то до холодов, чтобы успеть обосноваться. Если оставаться здесь – надо вместо шалашей нормальные шатры делать. Шкуры купить, кожи, все прочее. Зато меньше получаса верхом – и ты уже выпиваешь в «Восьми лапах», а? Кстати, Дженни о тебе спрашивала, а я и не знал, что сказать.
– Спасибо, Уилл. Загляну-ка я к ней сегодня.
– Собрался в Ноттингем?
– Ага. Вдруг шериф по мне скучает? Что там нам нужно было в городе?
– У монаха целый список.
– Так он небось дрыхнет. Когда это он вставал раньше полудня.
– Да, точно. Ясмина тоже спит?
– Ага, – Робин улыбнулся. – Она ж всегда берет на себя самую противную вахту – перед рассветом.
– Которую ни ты, ни я, ни Дик не выносим.
– Ладно, не буду никого будить. Я ненадолго.

Два рыжих кота с обеих сторон устроились возле разбойника на лавке, тыкались в него мокрыми носами, бодались лбами и всячески требовали ласки и внимания.
– Ах вы морды, – посмеивался он, наглаживая котов. – Нахальные мохнатые рыжие морды!
– Не прикармливай их со стола, ну сколько можно просить! – беззлобно проворчала Дженни и поставила перед разбойником кружку эля. – Пусть мышей ловят. А ну кыш отсюда, бездельники!
– У тебя совсем пусто сегодня, – Робин оглядел зал с низким потолком, где никого, кроме них с хозяйкой, не было.
– Подтянутся через пару часов. Ворота только-только открылись. Да еще и ярмарка недавно же была, все и поистратились, и навеселились. Я сегодня до вечера даже Марту отпустила – так и думала, что никого не будет. Управлюсь одна, не привыкать.
– Одна? – Робин, оторвавшись от кружки, посмотрел на хозяйку таверны. Дженни была толстушкой, но весьма хорошенькой толстушкой. Веселая, улыбчивая, со смешными светлыми кудряшками, она нравилась очень многим, но всегда оставалась одна, – разбойник, как ни старался, не мог припомнить ни единого ухажера белокурой красотки. Зато он не раз видел, как получали по рукам подгулявшие гости, которые пробовали погладить хозяйку по соблазнительному круглому заду.
– Дженни?
– Ну? Не корми котов, просила же!
– Почему ты не вышла замуж? – он опустил кружку на стол. – На тебя столько парней засматривались!
– Тебе-то что за дело? – отмахнулась хозяйка.
Робин увидел, как изменилось ее лицо – на миг ему показалось, что Дженни вот-вот заплачет, но она тут же взяла себя в руки и попробовала улыбнуться. Улыбка вышла кривой, губы вздрагивали. За почти двадцать лет знакомства Робин никогда не видел Дженни плачущей. Ее таверна пару раз горела, пьяные стражники иногда устраивали драки, били посуду и крушили лавки, не заплатив, да чего только не бывало, – но хозяйка «Восьми лап» всегда бодрилась и улыбалась. Только в первый день, когда они познакомились, Дженни ревела в полную силу.
В первый день. Робин вдруг понял.
– Дженни. Прости. Какой я балбес.
– Ага, – она посмотрела на разбойника и всхлипнула, уже не таясь. – Ох, ну вот, – Дженни вытерла глаза кулачками и направилась к двери. – Задвину засов. Меня ж никто никогда ревущей не видел.
– Вдруг гости, а ты закрыта? Уйдут в «Поход на Иерусалим».
– Переживу, – всхлипнула она и опустилась на лавку.
Робин растерянно смотрел, как хозяйка пытается утереть слезы – сначала руками, потом краем передника. Он чувствовал себя дураком. Марион всегда бросалась рыдать по любому поводу, но ее легко было утешить, пообещав новое ожерелье или браслет.  Слезы Дженни были совсем другими – будто прорвалось что-то, что она долго-долго держала в себе.
– Ну ты что, – разбойник протянул ей свою кружку эля. – Ну-ка держи.
Хозяйка, кивнув, взяла кружку, снова вытерла слезы кулаком, отхлебнула.
– Ну прости. Я балбес, да. Но тебя ж наверняка сто раз спрашивали.
– Другим-то я придумала, что отвечать, – всхлипнула она. – Давно уже придумала. Но ты… Ты же помнишь, как мы встретились?
– Еще бы.
– Зачем тогда спрашиваешь? – снова хлюпнула Дженни.
Робин растерянно посмотрел на хозяйку, поднял руку, осторожно отвел с ее мокрой щеки вьющуюся белокурую прядь. Осторожно спросил, побаиваясь, что она заплачет еще сильнее:
– Дженни… что, вообще никогда?
– Ни разу, – выдохнула она и опустила глаза. – Я не могу. Как только вспомню…
– Господи. Бедная девочка.
Он опустился на скамью, осторожно притянул Дженни и усадил к себе на колени, чувствуя, как она словно каменеет и сжимается в комочек.
– Ну что ты. Не плачь. Или плачь, если тебе так легче.
Разбойник тихонько погладил хозяйку по волосам, успокаивая, – та еще несколько раз всхлипнула, потом затихла. Какое-то время он молча обнимал Дженни, утешая, потом осторожно провел ладонью по ее щеке и опустил руку чуть ниже, на шею. Дженни снова закаменела.
– Ты можешь остановить меня в любой миг, – шепнул он в самое ухо хозяйки. – Просто скажи.
Он снова легко скользнул ладонью по ее шее – сначала сбоку, потом отвел в сторону густые вьющиеся волосы и бережно провел пальцами сзади, вдоль хребта.
– Робин?
– Да? – улыбнулся разбойник. Он знал эти шумные выдохи.
– Ну не здесь же.
Он не ответил, давая Дженни продолжить фразу самой.
– Моя комната наверху. Только…
– Не бойся. Ты же всегда меня можешь остановить, помнишь?

На выезде из города разбойник нос к носу столкнулся с несколькими наемниками де Клермона, которых он помнил в лицо, и порадовался, что взял не яркого броского чубарого, а серого коня Скарлета. И ему, и наемникам пришлось немного подождать – проезд через ворота был перегорожен повозкой, у которой отвалилось колесо. Робин усилием воли подавил в себе желание набросить капюшон, но бойцы были слишком заняты разговором и не обращали внимания на других.
– Теперь будем все торчать в Ноттингеме, раз принц решил тут обосноваться. И Клермон всех нас подтянул, и приятель его, Майер, слышал я, все бросил и приплыл на днях в Англию.
Услышав имя Майера, разбойник чуть отвернулся в сторону, словно не видел никого рядом с собой, и принялся изо всех сил рассматривать застрявшую в воротах телегу.
– Так у Майера этого разве свои люди есть? Толку-то от него?
– Не знаю насчет людей, но, слышал, деньжищи у него есть. Может, он и Клермону одолжит.
– И нам жалованье выплатят наконец-то? – хохотнул кто-то.
Повозка тронулась и с трудом выкатилась за ворота. Наемники выехали следом. Робин, чуть подождав, направился за ними, потом на развилке свернул в сторону леса, и через несколько минут даже самый зоркий глаз не разглядел бы его зеленую котту среди зеленой шервудской листвы.
Должен ли он сказать Ясмине, что Майер вернулся в Англию? Сарацинка не говорила ему ни слова о том, что хочет отомстить, – он сам так решил, сложив все обрывки, что слышал о ней. Вдруг она приехала совсем не поэтому? Но почему Ясмина говорила, что она тут только до сентября? Думала, что Майер вернется в сентябре?
От реки, снизу, тянуло жареным мясом – лагерь был уже совсем близко. Может ли кто-то чужой отсюда уловить запах и найти стоянку? Нет, невозможно, в эту часть леса никто не заезжает просто так, здесь даже тропинок нормальных нет. Робин почувствовал, как проголодался. Поесть в «Восьми лапах» он не успел. Он вспомнил, как скользили по его телу руки Дженни, как она испуганно ойкала, натыкаясь на шрамы, и спрашивала – а это чем? Алебардой? Стрелой? Больно было?
– Ты ж говорил, ненадолго, – ухмыльнулся Уилл, когда Робин, спешившись, вел коня к навесу. – Эля-то купил? Или вина?
– Черт. Забыл совсем.
– Что ты там делал-то столько времени, мы уже оголодали тут все. Ладно, обойдемся, у отца Тука вроде его адское зелье из забродивших яблок есть.
– Бррррр, – передернулся главарь. – Нет уж. Где Ясмина?
– Чистит свою кобылу, а заодно и твоего ненаглядного чубарого. Давай быстрее, правда уже все голодные.
– Да иду, иду.
Сарацинка поднималась навстречу от загона для лошадей. Увидела его, заулыбалась, отбросила назад черные косы.
– Привет, – он заискрилась, но, встретив его взгляд, тут же насторожилась. – Робин?
– Зигфрид Майер вернулся в Англию.
– Что? Откуда ты знаешь?
– Слышал в Ноттингеме чужой разговор.
– Нет. Откуда ты знаешь про…
Серый конь недовольно фыркнул, требуя, чтобы его поскорее расседлали.
– От Гая Гисборна, – не стал скрывать разбойник. – А ему о тебе рассказывал де Клермон, вместе с Майером торговавший в Палестине.
Ясмина взглянула на него в упор, словно собиралась спросить, многое ли рассказал Гисборн, но вместо этого сказала:
– Мне нужно будет уехать.
– Поедем вместе.
– Нет.
– Одну я тебя не отпущу.
– Я справлюсь.
– Вот уж не сомневаюсь. Но мы поедем вместе, – Робин посмотрел на девушку, словно в первый раз. Длинные черные косы, хрупкие ключицы в вырезе рубашки, черные глаза, которые сейчас были словно чужими, недобрыми. – Ты справишься одна. Но мне страшно представить, что ты собираешься сделать с Майером.
– Он получит то, что заслужил.
Серый снова нетерпеливо фыркнул.
– Получит, – кивнул Робин. – Обязательно.
Ясмина, не ответив, развернулась и пошла вверх, ступая так быстро и резко, что черные косы с тяжелыми медными пряжками подскакивали при каждом шаге.
– Да послушай ты меня! – разозлился разбойник.
Она обернулась.
– Ну? Если ты понял, что я буду мстить Зигфриду Майеру, значит, знаешь, за что. Так? Вижу, что так. И ты готов отомстить за моего любовника?
– У тебя глаза сейчас злые.
– Еще бы!
– Ну хватит, – он захлестнул повод на перекладине загона и, оставив коня, подошел к Ясмине. – Не злись. Ты же другая.
– Да что ты обо мне знаешь?
– Ты сейчас собираешься очень жестоко мстить. Не знаю, как, но вижу по глазам. Боюсь даже подумать. А ты не такая.
Сарацинка опустила голову, не выдержав его взгляда.
– Ты… ты не представляешь себе, что сделал Майер.
– Я знаю, что он сделал. Он получит по заслугам, – Робин сделал еще шаг и притянул ее к себе. – Он проклянет тот день, когда родился, и будет умолять о смерти. Обещаю тебе.
Ясмина подняла глаза:
– Зачем тебе это?
– Ты же в моей шайке. В том, что от нее осталось. Значит, я за тебя отвечаю.
Она отступила на шаг и высвободилась из его рук.
– Это единственная причина?
– Ну…
– Расседлай наконец коня, а то Уилл тебе его больше не даст. И иди к костру, все уже ждут, – Ясмина быстро шагнула к костру, потом резко обернулась. – А отвечаю я за себя сама. Лет с пятнадцати.

Продолжение - тридцать пятая глава: http://www.proza.ru/2020/03/27/1578