Путешествие в ад. Часть I

Энджи Фенимор, жена и мать, преследуемая в детстве оскорблениями, находилась в отчаянном состоянии. 8 января 1991 года она покончила жизнь самоубийством, надеясь избежать чувства пустоты и страданий. Но клиническая смерть не привлекла ее к свету, который можно увидеть во многих предсмертных переживаниях. Вместо этого она оказалась в царстве тьмы. Ад, который она испытала, был гораздо более ужасным и личным, чем старые метафоры из огня и серы. Ее ад был царством ужасающих видений и глубокой психической разобщенности. Чудесным образом она вернулась к жизни с новым чувством веры, подчинения священной воле и истинного чада Божьего. Ниже приводится выдержка из ее замечательной книги "Вне тьмы: мое предсмертное путешествие вглубь ада и обратно".
Я переходила в другую сферу. Моя душа отсоединялась от моего тела с гулом, который становился все громче, поднимаясь до хныканья, когда вибрация смерти притягивала меня глубже. Я заметила, что передо мной был большой экран. Меня втягивали в трехмерное слайд-шоу моей жизни, которое разворачивалось на моих глазах в хронологическом порядке, в то время как я испытывала каждую его часть со всех точек зрения. Я точно знала, что чувствовал каждый, кто когда-либо общался со мной.
В частности мне в ярких деталях показывали, каким именно было мое детство. Картины пролетели мимо меня, но я легко впитывала каждое мгновение, каждое из которых вызывало в памяти часть моей жизни. Вот что имели в виду люди, когда говорили: «Моя жизнь вспыхнула перед моими глазами».
Чем ближе я подходила к концу своей жизни, тем быстрее картины пролетали мимо меня. Это было невероятно! В одно мгновение я испытала все двадцать семь лет от моего рождения до того момента, когда я обнаружила, что умираю на диване и перехожу в теплый туннель. Затем быстрое движение моей жизни, пронесшееся мимо меня, внезапно прекратилось.
Что теперь? Где была я?
Я была погружена во тьму. Мои глаза, казалось, привыкли, и я могла ясно видеть, хотя света не было. Темнота продолжалась во всех направлениях и, казалось, не имела конца, но это была не просто чернота, это была бесконечная пустота, отсутствие света. Она была полностью обволакивающей.
Я повернула голову, чтобы исследовать густую темноту и увидела справа от меня, стоявших плечом к плечу, горстку других людей. Все они были подростками. «О, мы должны быть самоубийцами».
Со смехом я открыла рот, но прежде чем я успела составить слова, они вышли наружу. Я не была уверена, думала ли я о словах или пыталась их произнести, но они были слышны без необходимости двигать губами.
Тогда я не была уверена, что другие люди слышали меня, пока парень рядом со мной не ответил. Он не сказал мне ни слова. Он медленно посмотрел на меня и снова повернулся вперед. На его лице не было абсолютно никакого выражения, ни теплоты, ни ума. Подвешенный в темноте, он и все остальные стояли неподвижно в бездумном ступоре.
На другом конце очереди была девушка, которая выглядела в позднем подростковом возрасте. Это чувство - то, что некоторые называют интуицией или телепатией - было предпочтительным методом передачи информации здесь, где не произнесенные идеи становились слышимыми. У меня появилось предчувствие, что я вспоминаю давно забытое, естественное, знакомое умение, которое было вытеснено или подорвано словами, и я быстро приобрела опыт в этом новом способе получения знаний.
Но она не соединилась со мной. Ее пустой взгляд, сосредоточенный на чем-либо, продолжался, не отвлекаясь от моих мыслей о ней. Она была такой же, как и все остальные, безучастно глядела вперед, не заботясь и не интересуясь тем, где мы находимся. Они были мертвы, и я тоже.
Внезапно, как будто мы ждали, когда произойдет некий процесс сортировки, я была погружена в темноту невидимой и неопределенной силой, оставив подростков позади. Я приземлилась на краю тенистого царства, подвешенного во тьме, простирающегося до пределов моего зрения. Я знала, что нахожусь в состоянии ада, но это был не типичный ад из огня и серы, о котором я узнала, когда была маленьким ребенком. Слово чистилище зашептало мне в голову.
Мужчины и женщины всех возрастов, но не дети, стояли или сидели на корточках или бродили по миру. Некоторые бормотали про себя. Тьма исходила из глубины и излучалась от них в ауре, которую я чувствовала. Они были полностью погружены в себя, каждый из них слишком погружен в свои собственные страдания, чтобы участвовать в каком-либо умственном или эмоциональном обмене. У них была способность соединяться друг с другом, но они были выведены из строя темнотой.
Постепенно я осознала звуки калейдоскопической волны, и поняла, что в этом мире мысли были способом общения. Я могла слышать гул мыслей, как будто была в переполненном кинотеатре с приглушенным светом, улавливая приглушенные звуки.
Рядом со мной сидел мужчина лет шестидесяти. Глаза этого человека были совершенно непонятными. Он сидел на корточках на земле, в грязных белых одеждах, он ничего не излучал, даже жалости к себе. Я чувствовала, что он впитал все, что можно было узнать здесь, и решила перестать думать. Он был полностью истощен, просто ждал. Я знала, что его душа гнила здесь всегда. В этой темной тюрьме день с таким же успехом мог бы составлять тысячу дней или тысячу лет.
Я была уверена, что этот мужчина покончил с собой. Его одежда предполагала, что он мог ходить по Земле во время земного служения Иисуса Христа. Я задавалась вопросом, был ли он Иудой Искариотом, который предал Спасителя, а затем повесился? Я чувствовала что мне должно быть стыдно, что я думала об этом в его присутствии, где он мог меня услышать.