Фимка

   Всё уже было почти готово - котлеты пожарены, газ под картошкой выключен, хлеб нарезан. Осталось найти что-нибудь остренькое к ужину. Катя пошла из кухни в коридор, открыла дверь кладовки и вдруг прямо на неё вылетела огромная чёрная муха. В последний момент, почти у самого лба, резко взвилась вверх и полетела на кухню. Из кладовки на Катю пахнУло чем-то мерзким, но муха, громко жужжа, уже билась о стекло. Катя кинулась за ней, схватила тряпку и стала её гнать.
- Ах ты, тварь! Ты чего не спишь? Вон отсюда!
Муха увернулась от тряпки и вылетела в открытую форточку.
- Что это было? Что за чертовщина? - сказала Катя вслух.
 Была середина марта. В начале месяца выпал снег, холодина стояла жуткая. Снег не таял, весной и не пахло, и было не понятно, с чего вдруг муха проснулась в такую стужу.
   Вернулись с работы все домашние. Они поужинали и Катя решила проверить, что же это там так воняло. Она перебрала все банки, протёрла полки. Всё было цело - крышки не вздулись, ничего не взорвалось, а скоропортящихся продуктов в кладовке не было.
- Да, странно... Не понятно...

   Утром, когда они допивали кофе, в дверь позвонили.
- Кто там?
- Откройте, милиция!
 На площадке стояли два милиционера и двое в штатском.
- Нам поступил сигнал. Сейчас мы будем вскрывать квартиру вашего соседа. Будете понятой.
   В соседней квартире жил Фимка. Катина кладовка имела общую стену с его коридором. Вообще-то его звали Егор Ефимов, а Фимкой называли его за глаза недолюбливающие его соседи. Фимке было лет 40-45. Он был высоким дядькой с несоответствующим его комплекции бабьим, с подвизгиваниями, голосом. Много лет назад в квартире жило четыре человека - Фимка с женой и его родители. Высокий, дородный папаша Фимки и маленькая, кругленькая мамаша всегда выходили вдвоём из подъезда, чинно проходили под ручку по двору, здоровались вежливо со всеми соседями, демонстрируя достоинство и величие. Но, частенько, из открытых окон их квартиры слышалась ужасная ругань папаши, мамаша злобно огрызалась, они кидали об пол кастрюли, крышки и табуретки, стихая глубоко за полночь. А назавтра, как ни в чём не бывало, опять выплывали под ручку из подъезда. Ходили слухи, что папаша страдает шизофренией и сынок также унаследовал его болезнь. Но кто знает?
   Папаша умер и они остались втроём. Фимка оказался "достойным преемником" своего отца и избивал свою жену - тихую, скромную женщину. За годы семейной жизни он сломал ей руку, пару рёбер, нос. Но когда он серьёзно повредил ей спину, она, наконец, ушла от него.

   Теперь их осталось двое - Фимка и мамаша. Мамаша его боготворила. Он был умным, начитанным. Умел произвести хорошее впечатление на людей. Любил восточную поэзию и литературу, сыпал цитатами, поражая собеседника своей эрудицией. На работе, с его слов, его ценили и уважали. Он был хорошим инженером-проектировщиком. Но ничего другого он не умел, да и не хотел делать. Главным и единственным его достоинством был отлично подвешенный язык. Он мог заболтать, убедить и переубедить любого.
   Мужчины из их хрущёвки с ним не очень дружили. Они собирались теплыми вечерами во дворе, по очереди покупали 5-литровую баклажку пива и под пивко играли в домино. Фимка в домино не играл, но любил иногда подсесть к их компании. Они угощали его пивом, а он заводил с ними беседы. Причём их рассказы его не интересовали, ему было важно поговорить о себе. Он болтал своим бабьим голосом, только отвлекая их от игры. При этом уже сам потихоньку подливал себе пива. Наконец, мужикам надоели такие его хитрости и в очередной его приход они спросили:
- Егор, ты с нами?
- Само собой!
- Тогда - твоя очередь! - и вручили ему заветную баклажку. Фимка без всякого энтузиазма поплёлся за пивом и … пропал! Вместе с тарой! Такой подлости мужики ему не простили и затаили обиду.

Времена становились всё хуже и хуже. Шёл третий этап горбачёвской Перестройки. Проектный институт ещё работал, но зарплату месяцами не платили. А вскоре вообще всех сократили. Фимка стал безработным.
   Мужики во дворе великодушно не напоминали ему о случае с пивом, но теперь при его появлении молча, демонстративно убирали уже новую баклажку под стол. Им, своим знакомым и другим соседям он говорил, что пишет отличные рассказы и скоро все о нём услышат. Читать их не давал, сюжеты не раскрывал, только многозначительно намекал, что пара-тройка редакций бьются за его творения. Он очень занят переговорами и не знает кого предпочесть. Конечно же ему никто не верил.

   Фимка любил себя безгранично и очень за собой следил. Стрижка, холеные бородка и усы, всегда костюм, белая сорочка, галстук. Для солидности он приобрел тяжёлую трость с красивым набалдашником в форме головы орла и украшенную литьём по всей длине. С этой тростью он отправлялся по своим непонятным делам, непременно беря такси. Таксистам он всю дорогу заливал, что он прокурор, рассказывал всякие байки о своих связях и своём могуществе, а доезжая до места назначения, отказывался платить за проезд. Два раза это ему сошло с рук. Он с гордостью хвастался всем знакомым и дворовым доминошникам своим "даром убеждения". Но на третий раз таксисты отметелили его от души. Он вернулся домой поздно ночью весь в крови, в грязной, порванной одежде, волоча за собой сильно побитую ногу. И пару месяцев трость выполняла свою прямую функцию. После этих происшествий он ещё больше упал в глазах дворовых мужиков. Поделом аферюге - был их вердикт.

   Однажды он, прихрамывая и опираясь на трость, шёл домой. В руке у него был какой-то свёрток. Доминошники, как всегда, сидели за столиком. На столике, как всегда, стояла баклажка с пивом. Она так и манила... Фимка хотел уже было подойти к ним, но они все развернулись к нему и началось:
- Кого мы видим! Кого мы лицезреем! Что, Достоевский, оставил след в литературе и несёшь Нобелевскую премию домой? - сказал один.
- Мы стоИм в очереди за автографом! - добавил второй.
- С тебя простава! - ухмыльнулся третий.
- И даже не думай зажать! Не получится! - погрозил пальцем четвёртый.
- И хороший закусон не забудь!- подключился пятый.
- Хлопцы, что вы с ЭТИМ разговариваете? Пусть проваливает! Я, лично, его в упор не вижу! Мудила!- добавил самый старший из них.
   Настроение у Фимки и так было дерьмовое, а эти реплики просто взбесили его. Кровь ударила в голову. Он ринулся вперёд, но не на обидчиков, а домой. Последняя грубая фраза задела его даже не так сильно, как сравнение с Достоевским. Что этот гад имел ввиду? Что за намёки? Почему именно Достоевский?
   Забыв про больную ногу, он бежал через ступеньку вверх по лестнице, в ярости бормоча себе под нос:
- Ублюдки! Недоноски! Я вам ещё покажу! Примитивные бездари! Вы ещё обо мне услышите! Оставлю! Я оставлю свой след!

Они жили на мамину маленькую пенсию. Денег нехватало. Кто-то из соседок уже несколько раз видел его старую мать у вокзала. Она сидела на каком-то ящике, замотанная в большой платок, и просила милостыню!
- Конечно, - возмущались женщины, - прокорми и обеспечь такого бугая! А сам-то, сам! Молодой, здоровый, нигде не работает, бездельник! Он должен мать обеспечивать, а не гнать её побираться! Как вообще он мог такое допустить!
   Двор негодовал. Да, Фимка был ещё молод, ему хотелось жить беззаботно и на широкую ногу. Пить вино, ездить на такси, развлекаться с женщинами, а работать не хотелось. Инженеры стали никому не нужны, подходящей работы не было, а любую физическую работу он считал ниже своего достоинства. От безденежья он злился, а злость срывал на старой матери. Соседи часто слышали его визгливый крик и её стоны и причитания.
   Как-то, в очередной раз, одна из соседок не выдержала и стала звонить им в дверь. Дверь долго не открывали, потом из-за приоткрытой двери показалась Фимкина мама:
- Чего трезвоните?
- Что у вас происходит? Что за крики? Может, помощь нужна? Может, милицию вызвать?
- Ты сума сошла? Мы спим давно! Что ты выдумываешь?
   И вдруг перешла на крик:
- Не лезьте, куда не просят! Иди отсюда! Сейчас я ТЕБЕ милицию вызову, наглая баба! Идиотка! Пошла отсюда!
   После такого отпора соседи решили не вмешиваться и не реагировать на эту семейку. Однако, все недоумевали - как можно так относиться к матери, и как мать может постоянно терпеть издевательства и покрывать сына?

   Фимка взбесился в очередной раз. Он так истязал мать морально и физически, что даже из-за закрытых окон бабки, сидевшие во дворе на лавочке, услышали её душераздирающий крик:
- Силы Небесные, заберите меня! Не могу! Не могу больше это терпеть!
- Надо что-то делать! Надо её спасать! Он же её добьёт! У меня сейчас сердце лопнет! - сказала одна из бабок и позвонила в милицию. Милиция приехала, когда всё уже давным-давно утихло. Фимкина мама открыла дверь на цепочку, сказала, что не понимает, зачем они приехали - у неё всё в порядке, она спит, сына дома нету. Внутрь она их не впустила. Милиция не стала настаивать и тут же уехала.
   Но Небеса услышали её мольбу, и, не прошло и месяца, как она умерла от остановки сердца. Фимка остался совсем один. Соседи возненавидели  его, резонно считая, что он угробил мать. Он даже не подумал, а как он будет жить без неё, за чей счёт, на какие средства?

   Где-то неделю спустя после похорон Фимкиной мамы Катя услышала страшный грохот в подъезде. Она выглянула за дверь. Там были парень с девушкой. Парень изо всех сил пинал ногой Фимкину дверь.
- Что здесь происходит? Кто вы такие?
- Пытаемся достучаться до вашего соседа. Мы знаем, что он дома, но открывать не хочет. Представляете,...
   И они рассказали, что три дня назад сняли у Фимки комнату и оплатили за месяц вперёд. На следующий день пришли с вещами в условленное время, а его дома не оказалось. Они ждали его до глубокой ночи, но он так и не появился. Пришлось им тащить все вещи обратно, хорошо что ещё было куда.
   На следующий вечер пара пришла уже без вещей, надеясь взять у него ключ. Они поджидали его на скамейке у подъезда, но опять напрасно. К телефону он тоже перестал подходить.
   И вот сегодня они опять здесь, но…
- Идите в милицию! Это же откровенное мошенничество!
- Да мы уже были. Даже написали заявление. Но мы ничего не можем доказать. Расписку мы не додумались взять. Так что денежки, скорее всего, тю-тю... Ладно, мы пойдем. Извините за беспокойство. А ему это ещё аукнется!

   Примерно через месяц во дворе появились два студента-вьетнамца в сопровождении участкового. Повторилось всё то же самое. Фимка сдал комнату, взял оплату за месяц вперёд и исчез. Милиция на сей раз вмешалась, так как это было уже второе заявление, плюс дело касалось иностранных граждан. Участковый сопроводил их, сам звонил и стучал в дверь, но было очевидно, что дома никого нет. Расписки опять не было и доказать свою правоту бедные студенты не могли. Так и они ушли ни с чем.
   Соседи поняли, что такая схема стала Фимкиной статьёй дохода.

   Шли дни, недели и вдруг в очередной раз поздно вечером соседи услышали, что кто-то барабанит в Фимкину дверь.
- Егор, отдай вещи! Отдай мои вещи, сволочь! - кричала девушка на весь подъезд. Фимка злобно огрызался из-за двери. Это длилось довольно долго. Девушка не сдавалась. Наконец, он приоткрыл дверь. Девушка подалась вперёд, собираясь войти в квартиру, а он схватил её руку и стал закрывать дверь. Девушка пыталась высвободиться, налегая всем телом на дверь, но Фимка подпирал дверь изнутри, крепко держал её руку и всё давил и давил на дверь со своей стороны.
- Рука! Рука! Больно, рука! Открой дверь, псих! Ты сломал мне руку! Открой!
   Вдруг он резко распахнул дверь, изо всех сил обеими руками толкнул её в грудь и с грохотом захлопнул дверь за собой. Девушка со всего маху упала на грязный плиточный пол лестничной клетки.
- Будь ты проклят, гад! Чтоб ты сдох!- прокричала она. Громко рыдая от боли и обиды медленно пошла вниз по лестнице, придерживаясь за стену.
- Чтоб ты сдох! - повторила она с сердцем. - Чтоб ты сдох!

   И теперь Катю и ещё одну соседку, ту, которая и вызвала милицию, приглашали понятыми в Фимкину квартиру. Дверь вскрыли и на них пахнУло мертвечиной. Сначала вошли милиционеры, потом оперативники, потом понятые.
   В квартире был порядок. Фимка лежал в дальней комнате, в постели, мёртвый. Он был совершенно голый. Тело разбухло и сильно увеличилось. Над ним летали большие чёрные мухи.
   "Так вот откуда муха! Но как же она пролезла..."  Катину мысль оборвал один из оперативников, пулей пролетевший мимо неё в подъезд, где его вырвало фонтаном.
- Знал бы, что здесь будет такое - не завтракал бы,- проговорил он, проходя мимо Кати обратно в комнату.
   За окном было голубое-голубое небо. Лучи солнца освещали стоявшие дыбом на раздутом теле рыжие волосы. Воротник Катиного свитера был слабой защитой от неимоверной вони. Кате хотелось, что бы этот кошмар скорее закончился, выбежать на улицу, набрать полные лёгкие чистого воздуха. Она была потрясена зловещей картиной, стояла, не шевелясь, в полном оцепенении. А в голове крутилась совсем неуместная мысль: " Как же муха пролезла к нам в кладовку через стену? Как же она пролезла в нашу кладовку?"
   Составили протокол, понятые подписали все бумаги. Приехала труповозка и ещё два оперативника поднялись в квартиру. Труп чем-то накрыли. Вчетвером оперативники взяли простыню с мертвым Фимкой за углы и, кряхтя и матерясь, потащили его вниз, оставляя на лестнице чёрные капли.
   У подъезда столпились соседи, в основном всезнающие бабки. Было непонятно, чего это он, такой здоровый и не старый ещё мужик, вдруг умер. Бабки крестились и говорили, что, мол, сбылось проклятие квартирантки. Никому его не было жалко.
"Я оставлю после себя след!" - обещал он. И оставил... две дорожки из капель вязкой зловонной жижи.


22.03.2020