3. эмили броссе в церкви

 _Domine, Jesu Christe, Rex Gloriae, Libra Animas Omnium Fidelium
     defunctorum de poenis inferni, et de profundo lacu._
(Иисус Христос, Царь Славы, баланс каждой из наших душ
      от адских мук и глубокой lacu._)

    Оставь меня сейчас, и я буду смотреть здесь всю ночь,
    И я поставлю новые свечи, если они потерпят неудачу.
    Я буду сидеть здесь, как я, где я могу видеть
    Его лоб, кончик носа и тонкие белые волосы,
    И чуть выше его лба, над алтарем,
    Красная рана на стороне Иисуса, как
    Пламя свечи при горении в розетку.
    Иди ко всем вам и оставь меня. Мне все равно
    Как холодно в церкви растет. Майкл Анджело
    Пошел в чердак, который был холодным, и раздели
    Его ноги и окрашены до холода смерти
    Взял его, мужчина всего восемьдесят семь,
    А мне девяносто, каковы шансы? - иди сейчас ...

    Теперь Жан, мы одни! Ваша самая тишина
    Это как более насыщенная жизнь, как у тебя на лбу
    Твоя душа кристаллизовалась и стала сильнее,
    И ближе ко мне. Вы здесь, я чувствую тебя.
    Я закрываю глаза и чувствую тебя, ты здесь.
    Поэтому немного поговорим перед рассветом,
    Который скоро придет. Рассвет всегда приходит слишком рано
    В такие времена. Слишком долго ждет
    Отсутствие, и вы скоро будете отсутствовать ....

    Я хочу поговорить о моем счастье,
    Моя счастливая жизнь, роль, которую вы сыграли в ней.
    Там никогда не было дня, когда ты не поцеловал меня
    Через почти семьдесят лет семейной жизни.
    У меня было два часа рая в моей жизни.
    Первым был танец, где мы впервые встретились.
    Другой, когда прошлой осенью они принесли мне розы,
    Эти девяносто роз для моего дня рождения, когда
    Они заставили меня рассказать им о первом Чикаго
    Я видел, когда еще ребенком, о форте;
    Хижины, где жили трейдеры, которые работали,
    И сделал состояние Джона Джейкоба Астора.
    Бедный Жан! Едва неделя с тех пор, как тебя ударили.
    Вы сели в свое кресло, после обеда
    И вдруг я увидела, как твоя голова упала вперед.
    Вы не могли говорить, когда я подошел к вам.
    Но потом, когда ты был на кровати
    Я наклонился над тобой, а ты взял ленту,
    Это свисало с моей кепки и трясло ее
    Против твоих губ. Какой триумф в твоей смерти!
    Ваша смерть была похожа на массу, таинственную, богатую
    Как латынь, которую поют священники и хор.
    Пусть ангелы возьмут тебя и вместе с Лазарём,
    Раз бедный, прими тебя в вечный покой ....
    Два часа рая в моей жизни, это правда!
    И годы между этим сделали жизнь более чем хорошей.
    Мой первый взгляд на Чикаго означает все
    Моя жизнь стала для тебя и всем, чем я жил.
    Вы знаете, 1829 год.
    Я рассказал вам о поездке в прерии шхуны
    От Ft. Детройт вокруг озера, мы разбили лагерь
    По пути, последний раз возле места
    Где Гэри и сталелитейные заводы сегодня.
    А на следующее утро какое небо! как синий
    Как крыло сойки, с небольшими снежными трещинами
    Вдоль впадин желтых дюн,
    И немного льда в озере, которое немного плескалось,
    И пурпурные цвета далеко на севере.
    Вокруг этих более двадцати миль мы проехали
    В тот апрельский день. И когда мы зашли так далеко
    Как тридцать девятого или тридцать первого возможно
    Просто песчаные холмы, тогда я никогда не смогу забыть это
    Что я должен увидеть? Форт Дирборн ослепительно яркий,
    Все недавно побелевшие прямо на фоне этого неба,
    И срубы вокруг него, далеко
    Окраины лесов и между прериями
    С дикими цветами в травах, красных и синих ...
    Такие полевые цветы и такие травы, такое небо,
    Такие океаны сладкого воздуха, в котором поднимались
    Прямо от индийских вигвамов шпили дыма,
    О том, где сейчас находится Публичная библиотека
    На Рэндольф-стрит. И как мы приблизились к месту
    Там был флаг, струящийся красный и белый
    На шесте внутри корпуса форта.
    Я плакал от счастья, хотя просто ребенок,
    И плачешь, теперь думаешь ....

                Я должен установить эту свечу
    Чтобы увидеть ваш бледный лоб лучше! Какой час?
    Ночь проходит, а у меня так много
    Сказать тебе до рассвета ....

                Ну тогда
    Первый час, который я называю часом небесным:
    Кто был тот человек, который построил первый отель?
    Он стоял через реку от форта
    Независимо от того. Но до этого я слышал
    Ничего, кроме скрипки, живущей здесь
    Среди трейдеров одиннадцать лет или около того.
    И этот человек для открытия своего отеля
    Принес оркестр откуда-то. Думать
    Басовые альты, скрипки, рога и флейты.
    Я одет как принцесса в те дни.
    Мне шестнадцать лет, и я прохожу через дверь,
    Войдите в бальный зал, где такие свечи
    Как я никогда не видел, светило на меня, они
    Скучные розетки в подвесных колесах из дерева
    И свесили их с потолка, люстры!
    И в этот момент весь оркестр
    Ворвался в музыку, да, это был вальс!
    И в этот момент - какой момент - полный!
    Этот отель человек представил вас и сказал
    Вы были моим партнером на вечер. джинсовый
    Я называю это раем, за его молодость и любовь!
    Мне шестнадцать, а тебе двадцать, и я люблю тебя.
    Я провожу твою руку, чтобы ты вел меня,
    Ты такой сильный, такой румяный, добрый и смелый.
    Я хочу, чтобы ты для мужа, для друга,
    Гид, утешение, отец для ребенка
    Это я могу вынести. О Джин, как я могу говорить так
    В этой одинокой церкви среди ночи таких вещей,
    Со всеми этими свечами, горящими вокруг твоего лица.
    Я, который округлил девяносто лет, и смотрю
    На что было сладко лет семьдесят назад?
    Ощущение этого города даже в середине ночи
    В беспокойстве, желании, вокруг этой церкви,
    Где когда-то я видел прерий травы и цветов;
    И увидели индейцев в их цветных атрибутах
    Вылейте из бутылки виски на огонь
    Дань Духу мира,
    И танцевать и петь для безумия этого Духа?

    Ну, Жан, мой другой час. Я говорил раньше
    О нашей долгой совместной жизни, радостной и грустной,
    Но в основном хорошо. Я рад за все это.
    Этот другой час отмечен, я называю это небесами
    Как я уже говорил, не потому, что они стояли
    Вокруг меня как загадка из прошлого,
    И смотрел на меня восхищенно для моего возраста,
    Моя сила в возрасте, моя жизнь, которая охватила рост
    Из моего Чикаго с места хижин,
    Всего четыре или пять, форт и все вокруг него
    Пустыня, к чему это этот час
    Где живет три миллиона душ, ни
    Потому что я видел эту грубую жизнь, и увидел
    Всемирная ярмарка, где такие богатства времени
    Были распространены до меня - не из-за этого,
    Ни для девяноста роз, ни для дани
    Они заплатили мне за них, ни своими нежными словами ...
    Это не сделало этот час раем, нет ...
    Жан, это было так:

                Сначала я был так же счастлив
    В ту ночь мы танцевали вместе.
    И что я мог бы повторить великое блаженство того часа
    В девяносто лет, хотя и по-другому,
    И по другой причине, это была вещь
    Это сделало меня счастливым. Потому что вы видите, это доказывает,
    Просто дай душе шанс, что это счастье
    Бесконечен, пусть тело это хорошо,
    Или дом это плохо, но дайте ему, но шанс
    Говорить самому себе, не задушить его или замолчать
    Руки плоти против дрожащих струн,
    Заболеет или ослабнет ко времени, душа найдет
    Радости так же хороши, как молодость до конца.
    И даже если плоть болеет, есть Гейне
    Мало кто испытывал такие же восторги, как и он, хотя и лгал
    Со смертью рядом с ним на протяжении многих лет.
    Это должно быть что-то в душе,
    Что заставляет меня думать, что третий час будет моим
    Несмотря на смерть, да Жан это должно быть так!
    Я хочу этот третий час, я буду молиться за него
    Не переставая, я хочу этого ради своей души:
    Который будет иметь счастье в самой своей силе
    И достоинство того времени ни перемен не может повредить.
    Ибо если у меня есть, то и у тебя тоже.
    И в этот третий час мы дадим друг другу
    То, что родственно душам, которые мы дали
    Той ночью мы танцевали вместе - но гораздо больше! ...

    Это рассвет! До свидания, мой Жан, до свидания!