Еще жива надежда...

Джип дернуло, мотануло в сторону и я, едва удерживая руль выругался. Черный минивэн ударил сзади и приотстал, намереваясь повторить маневр. Ольга закричала в голос с пассажирского сиденья.
- Прибавь Саня, прибавь, догоняют суки, зажмут же!
И судорожно посмотрела назад.
Раздувая щеки от напряжения я едва успел среагировать, дернул руль влево не дав пройти минивэну. Нервно зацокали камешки гравия.
Бам.. и боковое зеркало с моей стороны разлетается, царапает осколками по кузову, повисает на проводе и стучит в дверь.
Я вздрогнул. Ситуация черт возьми, по колесам не стреляют, значит нужна машина. Или золото увидели, что за продукты отдавал.  Хотя возможно, и  неприятный холодок разливается по телу, неужели тот кривой, с изрезанным лицом мужик, кому я ответил в несколько резкой форме на продуктовом складе, пытается вытребовать извинений.  Да, я был слегка не прав, не люблю сука этих выхухолей из забытых 90-х. Думают их боятся обязаны, обходить стороной и закрывать глаза на хамство, да ничего подобного. Однако влип, не тащить же их к дому. Ладно, не я это начал.

 Держусь по центру проселка не давая обойти ни справа, ни слева. Мелькают голые еще кусты орешника, бьет по днищу щебенка и на коленях тяжело подпрыгивает обрезанный иж 27. Винтовка примитивная -но работает, если умеешь пользоваться.
- Держись, - командую Ольге и вижу, как напрягается ее тело, сосредотачивается взгляд, что-то шепчут прокусанные губы, может и молится, а пусть молиться, время как раз подходящее. Мне кажется, я ее знаю с детства хотя мы едва знакомы.
   Мы встретились на тропе, как не странно. В тот вторник  ранним утром, я покатил окольными дорогами в Пушкино, за братом Прошкой. К тому времени ситуация развивалась хреновая.
 . Надвигались серость и чернота неопределенности, липкий страх туманом расползался в обществе. Я, уже имел уютную квартирку в Штутгарте на случай революций, но как страховку от не вылета, прикупил еще и домик в деревне ближнего Подмосковье. И три месяца уже сижу в домике, с обрезом наперевес. Кто бы мне сказал, финансовый директор с Лондонским образованием и домик в деревне, валютные транзакции, оффшоры, золотые монеты и огород-картошка, однако жизнь вносит коррективы
  В то время еще подавали электричество и была связь, и я упросил младшего переехать ко мне. Все-таки отдельный дом с подвалом, ставнями, независимым электро и водоснабжением, ну однозначно получше городской квартиры, тем более объявили карантин, ввели комендантский час, доступ в институт Проше перекрыли, да и в Москву тоже.
  И вот, в пять утра в лесу, на туманной, раскисшей от дождя дороге, на повороте к роднику стоит это чудо в коротком плащике, белесые реснички в желтых сапожках и тянет руку. Куда - до Ярославки слышу тоненький голосок. Господи, вся мокрая, дрожит как лист, конечно садись. Вот так и сидит рядышком, уже больше месяца. Солнышко моей жизни.
 
Забираю чуть вправо, Чероки машина хотя и тяжелая, но руля слушается.  Сбрасываю газ и минивэн заглатывая наживку, догоняет. Опускаю стекло, у меня тридцать секунд и две попытки, главное не промазать. Эх, как там учили в тире «AlphaGuns» под Лондоном, куда мы с ливийцем Умаром ездили каждый выходные расстреливая по триста фунтов за раз.
Раз, два, тормоз в пол, Ольга упирается влажной рукой в панель, боится девочка, это хорошо, не бояться плохо.
Три, четыре, толкаю обрез в окно, чуть вниз и спускаю курок.
Бах-бах. Пары пороха торопливо заползли в салон.  Отлично.  Что-что, а стрелять не разучился.
Кидаю горячий ствол Ольге, - Перезаряжай.

Минивэн заюлил, заскулил тормозами и замер в траве, присев задком на разорванное колесо. Расслабляться нельзя, у них похоже пистолет, и совсем не газовый. Не теряя времени, выворачиваю влево, вижу,  двое в масках десантируются в траву, за ними та худая, знакомая очертаниями фигура. Подаю назад и втапливаю тугую педаль в пол, до упора - газу, газу.
Бам, -разлетается заднее стекло, и Ольга хватается за руку. Черт, еще газу, движок ревет зверем, истошно, страшно.
 Бам, бам, бам, но мы уже далеко, пукалкой не возьмёшь.
- Черт. Терпи милая, теперь немного потерпи.
Она, закусив губы ломает стволы и сбрасывает пустые гильзы, откидывает вещевой ящик и желтые патроны выкатываются неровной кучкой. Толкает два в стволы и защелкивает.
 Умничка моя, главное сейчас -  безопасность, а безопасность наш заряженный ствол.
 Вообще если честно, неудобно мотаться с обрезом на коленях, сложно перезаряжать если нет кого рядом, гораздо комфортнее иметь пару пистолетов, типа Макарова, как у Кости из соседнего села. Но он то бывший мент, обычным гражданам пистолет взять негде, да и за обрез статья если федералы накроют, только вот где они, федералы.

Третий месяц как прилетел в мир Черный Лебедь (событие, не прогнозируемое и ранее не случавшееся на практике). Прилетел со своим выводком и гадит на всей планете. Имя ему – коронавирус, его бы конечно по-китайски назвать –было бы честнее. И детки его машут крыльями, испуская крики – Эпидемия, Пандемия, Карантин, Крах, крякают что ушки заворачиваются. Самые гадкие птенцы, на российской поляной приземлились. 
Рухнули цены на нефть, упали финансовые рынки, ушел в небо курс доллара. Ощущение - рухнули власть, и страна шагнула во мрак, поскользнулась и летит в неизвестность, в дыру без дна. И не видно полиции, отсутствуют военные, не отвечает по телефону ни одна служба. Сады, школы, магазины -все закрыты. Больницы что первое время были переполнены, и те закрыли, якобы из-за отсутствия персонала, а где больные, что с ними, тишина, неизвестность, страх.  Даже поезда не ходят. Только мародеры активничают.

 - Черт, откуда прицепился этот минивэн,  а Оль,  с вокзала,?  И что за мужик с изрезанной рожей? Я его видел на складе.
Она молчит, нахмурила лоб, собрала морщинки. Блин я даже не спросил сколько ей, двадцать, больше….   На вокзале в Ивантеевке мы берем продукты. Я слышал кто-то ездит в Пушкино, там подешевле, но слишком далеко и опасно, перебор мародеров - которых мы зовем мары. Эти твари падкие до чужого, налетают вороньем, неожиданно и не вовремя.  Часто с оружием, как вот эти, на минивэне.
В Ивантеевке цены подороже, но и ехать ближе. Двадцать пачек макарон Макфа  - обходятся  в четверть золотого кольца, можно взять тушенки, пятнадцать банок -это еще четверть кольца. Я каждый раз беру с собой два-три обручальных, пару сережек, все выменял на золотые монеты, хотя и их можно распилить.. Рубли не имеют ценности, доллары и евро не принимают, только золото, причем в мелких объёмах -так удобнее.

- Это Сидор, - выпалила она отворачиваясь.
- Что?  Какой Сидор? Вот тот хрен порезанный?
Мне становится интересно. Я чего-то не знаю.  В общем я много не знаю, но познания о Сидорах меня настораживают.
- Не молчи Оля, какой Сидор.
- Ну авторитет местный, знакомый из прошлого..
- Блин. Ничего себе знакомый… злой какой.
Торможу на обочине, едва зеленые кусты вдоль леса кажутся неживыми, нереальными.
- А что молчала, сразу не могла сказать?
- Не могла, я и капюшон накинула чтобы не узнал.
- Дай руку посмотрю. Кость цела?
Я трогаю локоть, достаю жгут и перетягиваю повыше. Она чуть дрожит.
- Замерзла?
-Нет, перенервничала.
Ольга закуривает, открыв окошко и я морщусь, не выношу этой ее гадкой привычки, но терплю.
Вонь сигареты разбивается ветром. А ведь тепло уже, весна бродит по окрестностям, плюетсь дождями и фыркает теплым ветерком.

На повороте с Красноармейска  прибавиляю скорости. Горизонт залило красным, растеклось далеко за лесом, точно ранили небо и оно исходит в последних судорогах. 
 Склоняюсь к Ольге, рукав кофты набух красным, глаза полуприкрыты.
- Болит?
-- Нормально - она чуть улыбается и тут же округляет глаза. - Тормози…
Жму автоматом на тормоз, испарина заливает лицо, Тяжелый джип проскальзывает на асфальте, металлический скрежет зависает в ухе, и вижу лишь тень, упавшую в кусты.
 - Еще не хватало, - шепчу, оборачиваясь к Ольге, лицо ее белее бумаги. - Спокойно сиди, Удар по касательной, не сильный. Я посмотрю.
Она испуганно кивает, я ставлю авто на паркинг и не глуша двигатель аккуратно открываю дверь. Держуа наготове обрез. Прыгаю и сразу на корточки. Разглядываю сначала обочину, потом валяющийся мотоцикл, вращающееся колесо, разбитое стекло указателя поворота. Где же жертва..

- Ты придурок, - кричит тень из-за куста калины, и вверх  взметнулся темный рукав. Я падаю плашмя на асфальт, обхватываю голову.
Камень ударяет в заднее крыло высекая краску. Вот напугал гадёныш. Хорошо не граната.
-Ты меня сбил, козел. Ответишь. Я машину запомнил, брату скажу.
И снова взмах и новый камень, в колесо.
- Прости – кричу поднимаясь, и запрыгиваю в салон.
- Ты нормально, ничего не болит, -  напоследок обращаюсь к кустам, и третий камень все-таки разбивает задний фонарь.
- Сука. Теперь квиты - ругаюсь я, а Ольга, как то странно вздрагивая закрывает окошко.
- Что там?
- Где?  Да нет, ничего, просто смотрела.
Смотрю через ее плечо на погнутый кустарник, береза трясет ветвистым рукавом, странно.
 Соберись Саня, день сегодня не такой, соберись, шепчу себе. 

    Мой домишко слева по улице, последний. Серая кирпичная коробка в два этажа, окна с решетками и ставнями в сантиметр, разбитые камеры на проводах. Развороченный металл калитки, выбитый дробью кирпич каменных столбов.  Не стриженный газон зацвел мать и мачехой. Вроде ничего подозрительного. Тихо. Трещат воробьи на старой липе. Сгоревшая баня развалилась за кустами смородины.
 Местные мары наведывались. Мы с Прошкой и делать ничего не стали, патронов мало, а в бане кроме телека и брать было нечего. Баню жаль конечно, зато дом не тронули ...
Соседей вот обнесли капитально. Лично видел, как мары дернули грузовиком дверь, потом долго и обстоятельно грузили добро в тот же грузовик, и ничего не сделаешь и звонить некому. Сами хозяева подались в город -думали там надежнее, безопаснее, и ни слуху, ни духу о них, и даже не знаю живы ли. 
Местных в деревне немного, по закрывались как мыши, кто с оружием, кто с топорами. Слушать меня не хотят и не общаются, я для них пришлый, чужой.  Предлагал тем что рядом, объединиться, так чуть не подстрелили. Каждый сам за себя, такие вот времена.

Стучу в исцарапанную металлическую дверь, отползла броне накладка -сверкнул глазок.
- Сань, ты?
- Ну а кто, открывай шустрее, Ольгу зацепило.
- Ох ты.
 Дверь шелестит замками, тяжело распахивается и заботливые руки подхватывают Ольгу с окровавленным рукавом.
Брательник у меня молодец, медик. Третий курс начал осваивать, а тут как пошла волна вирусная в феврале, я его в Пушкино и отселил, побоялся Москву закроют, а в карантинном городе, да если без электричества- то катастрофа.  Наслушался в свое время однокашника Фернандо про аргентинский кризис 2001 года. Вот так оно и у нас получилось, все повторяется в мире.

Оставляю на пороге тяжелые сумки с провизией, возвращаюсь за канистрами бензина.
- Забери сумки, я джип загоню, - кричу в темноту коридора.
- Хорошо. 

Едва успеваю распахнуть толстые створки гаражных ворот, как в тишине вечера застрекотали звуки. Мотоцикл тарахтит с проселка, еще один, и еще….
Не к добру, деревенские редко на мото ездят.
- Что за день такой, - ругаясь в голос и бегу к джипу. Загнать уже не успею, только вытащить обрез и выгрести патроны. И к гаражу. Задвигаю створки, накидываю проржавевшие крюки изнутри, толкаю стальную задвижку запора и обогнув снегоходы, попадаю на кухню.

На окровавленном столе Прошка перевязывает локоть Ольге. Она устала, терпеливо ждет, прислушивается к звукам, вглядывается в экран телефона. А чего там смотреть, интернета все одно нет. 

Карусель звуков переползает с проселка и останавливается у боярышника, напротив калитки. Я их вижу в глазок. Четыре мотоцикла, восемь человек, маски закрывают лицо, черные куртки. Двое с ружьями типа карабин, еще у двоих канистры.  Жечь нас будут? Забавно. Судя по настрою, у них конкретные претензии. А вот и минивэн с кривой рожей прибыл. Все в сборе, или кого ждем…

- - Оля, - ору в коридор, - твой друг пожаловал. Сидор. Ставь чайник.
 Смешно. А что у меня в противовес; обрез и двадцать патронов - уже хорошо; две вонючие канистры бензина, пара бутылок масла и литр скипидара для коктейля Молотова; бесполезный джип под окном; два снегохода в гараже – как шанс удрать огородами. Ну не все потеряно -еще три бойца включая меня.
- Не ерничай, - кричит Ольга, - Сейчас приду.
Через пять минут подкатил до боли знакомый черный Гелендваген, неужели Кротов. Присмотрелся, ну точно триста тридцать три, его машина. Знакомая медвежья фигуру вывалилась из немецкой коробочки.  Бывший наш начальник службы безопасности. Интересно девки пляшут.

 Прохор заскрипел лестницей на второй этаж. Знаю он устроил там наблюдательный пост, в бинокль обстановку высматривает, как раньше девок высматривал.
Отрываюсь от глазка и поднимаюсь к нему. Ольги не видно, журчит в ванной вода.   
Второй этаж в две комнаты, спальня брата и гостевая.  Комнаты пустые, значит полез на чердак, в конце узкого коридора спущена лестница. Ну точно, притулился у слухового окна с биноклем.

- Что за люди, - удивленно вопрошает Прохор.
- Как сказать… хорошо знаю только одного, на Гелике, мой бывший сотрудник, уволил я его , с пару месяцев как.
- И что ему надо?
Присаживаюсь на корточки и забираю бинокль. Мне не совсем понятно зачем приехал Кротов, но догадки есть.
- Думаю, ключи ему нужны, от дома где деньги лежат.
- Сань, ты прикалываешься? Я серьезно, посмотри сколько их, а нас двое.
- Проша, угомонись. Могу только предполагать, и вариант тут один –ключ шифр от хранилища. Он его требовал еще в момент объявления карантина, когда шеф застрял во Франции, тогда полеты в Европу перекрыли, а он решил взять руководство на себя, ну я его и уволил.
- И что в хранилище, золото?
- Блин, Прохор, вы слишком умный студент.
- Сань, ну если ваша компания торгует инвест монетами – это конечно вопрос излишний.  Сколько же там - что он решился в открытую напасть. Ты сменил коды?
 Я вздохнул, не для студента эта информация. То, что коды не сменил потому как карантин ввели -  меня тревожило, как и то, что обозленный ФСБшник в отставке решил приехать лично. Значит майор не в курсе кодов, уже хорошо.
Я прильнул к биноклю,
-  Каким боком этот Сидор нарисовался. Это меня волнует.
Вижу этого косого бандита в коротком пальто. Вышагивает павлином, положил цевье ружья на локоть, сплевывает на заборчик.
- Который в пальто? -  ерзает Прохор в нетерпении.
- Ну да, местный авторитет. Может в связке работают, с Кротом..
- Сань, ты меня спрашиваешь? 
Толкаю его в бок.
- Иди вниз, помоги Ольге, пора эвакуироваться.
- Ты ей доверяешь Сань?
Прохор напряжен, широкое лицо раскраснелось, лоб взмок.
- Иди Прохор, шустрее.
Вздыхая он кулем падает вниз. Незаконтачили они с Ольгой, не по нраву она ему пришлась. А может ко мне ревнует, или сам втюхался, черт его поймешь.

- Александр,  - кричит голос от калитки, - Отдай нашу девку, и мы уйдем.
. Я никак не могу перевести в голове эти требования, о какой девке он говорит, здесь же нет…
 Да ладно, не может быть. Я устремляюсь вниз, прыгая через ступени на кухню, вижу застывшую Ольгу, перепуганного Прохора.
— Это за мной, прости я не сказала.
Такой нежный голосок, будто вазу разбила...

- Что ты не сказала милая, - задыхаясь от волнения плюхаюсь на стул. В сорок, так волноваться вредно. Ее рука скользит с чем-то тяжелым по столу, я вижу безумный блеск ее глаз, слышу тяжелое дыхание Прохора,
- Хана Саня, нам пипец..
Два выстрела на улице дзынькнули по ставням, по кирпичу. Соседи небось прилегли на пол, прикрыли головы, рты и глаза полны страха- опять стреляют.
 - Сними флешку Сань, и аккуратно передай, - тихо просит она и отступает назад. - Так надо.
Я отчетливо вижу ладонь обхватившую ребристую оболочку гранаты ф-1. Такая маленькая ладошка с чудовищным наполнением. Жуткая сочетание, розовые ноготки и коричневый холод чугуна.

-Зачем, девочка моя, зачем?
Господи, когда успела? Откуда это, почему ничего не знал, не увидел, как прозевал эти метаморфозы, или в порыве пробудившихся чувств и желаний не хотел упорно ничего замечать. Всплыли тревожные расспросы Прохора , о ней, о нашей встрече, о …
О чем он еще спрашивал- не помню, потому что орал на него, требовал, умолял, угрожал - не лезть в наши души, в нашу чудную любовь на истоке назревающего апокалипсиса, на закате моих желаний. И он отходил в сторону, в тишину своих книг, в наблюдательный пункт на чердаке, в невозмутимость рассуждений. И делал вид, что ничего не было.
- Что ты хочешь, для чего Оля?
Я растерян, подавлен, распят ее предательством.
- Снимай Сань быстрее, рука устала.

Аккуратно снимаю флеш-ключ, вместе с цепочкой кладу на стол и голову захлестывает тоска, пустота разливается в сердце и  холод ползет по ногам.
Мне жалко Прошку, он такой молодой, мог отучиться и получить профессию, мог любить и иметь семью, детей, провожать их в сад и встречать из школы, дарить подарки и рассказывать детям  сказки. Какую глупость я сделал, вытащив его из квартиры, сидел бы и читал свои толстые пыльные книжки, пил цикорий и болтал с друзьями. Когда ни будь, этот кошмар закончится и все восстановится, так всегда бывает, все имеет свои циклы, но сейчас вот закончится цикл его и моей жизни. Мне жаль брата и слезы катятся из глаз, и весь армейский опыт схлынул куда-то в неизвестность. Я отстранился, сжался, сник.

Прошка застыл, замер в ужасе и  глаза округлились, бухают ресницы, как бы чего не сотворил. Слова мои падают камнями в тишину.
- Спокойно Оля. Спокойно. Забирай все, и иди.
- Пусть Прохор откроет дверь..
Ну конечно, наш хитрый замок надо умудриться открыть.
 Прохор идет первым, она двигается бочком, приглядывая поочередно за ним, за мной и уже перед дверью, когда Прошка щелкнул последним замком, бросает в мою сторону, тихо проговаривая слова..
- Готовь Саня снегоходы и уходи. У вас будет время. Мне очень жаль.
- Что?
Снаружи засвистели тормоза, слышу приветственные крики. Черт, да к ублюдкам прибыла подмога.
-  Бегите.  Прощай.
До меня не доходит смысл слов, но едва она выходит на крыльцо, дергаю Прохора и наваливаюсь на дверь, судорожно щелкаю замками. Есть еще время, есть надежда. Тащу брата в гараж, что бы не случилось надо спасать родную кровь. И я знаю, по свежей траве снегоходы прут не хуже, чем по снегу. Стартовать будем через огород. какой я предусмотрительный, сделал два выезда из гаража, а лес-то, он сразу за баней.

Раз два, ключи в зажигание, подкачка, Прошка прилип к щелке ворот.
- Что там?
 - Заводи Саня, их до хрена, до хрена. Целая банда.
Поворот ключа на ок, кнопка запуска, мягко запели моторы, сладко пахнуло выхлопами.
 Господи,  как все просто, Кротов и моя девочка, моя милая Олюшка  какой то засланный казачок,  как я мог позволить ей просто уйти.
Да еще  глупая нерасторопность, не сменить коды на таком объекте- идиот, глупец. Хорошо хоть догадался истинный ключ упрятать в рюкзак.

Сдергиваю брезент с кучи хлама в углу. Два дежурных рюкзака; с набором продуктов, спички, фонарики, теплое белье, и где-то там ноутбук и остальное. Закидываю в корзину снежиков.
- Бляха, Саня пригнись.
Прохор бежит к противоположенной стене, скидывает крюки. Грохот снаружи сотрясает стены, заколотило, забило по металлу осколками, по ставням, по кирпичу. Эх девочка моя, солнышко мое... Все равно ее жаль.
 Прохор седлает соседний Бомбардье, кивает и орет,
- Готов.
- Вперед Саня, вперед, надежда еще есть, - шепчу себе, слизываю слезу и выкручивая ручку газа вырываюсь в темноту поля.