М. Саидов. Висячий замок. Перевод А. Курбановой

         Холодный осенний ветер, ехидно раскачивая ветки, срывал с деревьев пожелтевшие листья и швырял их под ноги прохожих. Сморщенные  высохшие листья, служившие недавно зеленым нарядом гордым тополям, хрустели под грязными подошвами прохожих. У Исы подкосилась правая нога, будто совсем вывихнулась. 
         «Не успел оглянуться, уже третий квартал заканчивается. Еще  одно вращение земного шара вокруг своей оси, и сентябрю конец, как сгнившей трухлявой липе», – в голове директора Харбукского комбината блуждали тяжкие  мысли.
«Что-то надо придумать, чтобы торговля пошла, – вырвалось у него. – А что придумаешь? Да придумывать-то нечего. От этого придумывания у меня уже голова трещит».
          В лесу гулял желтый дождь листьев. На горных вершинах появилось белое снежное покрывало.
          Иса быстро повернул назад, в  село. На краю села его взор задержался  на складе песка. Увидев три висячих замка на дверях склада, он воскликнул, как Ньютон, когда яблоко упало ему на голову.
          – Вах! На одних дверях три замка! И храниться здесь всего-навсего песок. У нас в селении 1000 домов. Каждому хотя бы по одному замку и того – тысяча. А сколько таких сел и хуторов вокруг нашего села? Одни сёла, затерявшиеся где-то там, в ущелье, как стада баранов, загнанные волками. Другие – спрятавшиеся под скалами, как куропатки от сокола.
           Да, наш участковый милиционер Магомеддавуд – весьма рассудительный  человек: всегда порядок наведёт. Двери даже песочного склада закрыл на три замка. В таком случае, для дверей тех сёл и хуторов,  расположенных в ущельях и горных лощинах, где нет милиционеров, нужно на каждую дверь по четыре замка навесить, и то, наверное, мало будет.
           Представить себе даже невозможно, как обрадуются сирагинцы, когда прямо у себя, на годекане, мы, харбукцы, откроем замочный рынок», - размечтался директор комбината. Он, вдохновленный собственной идеей, бодро поспешил на работу. Однако у него обсуждать с работниками новые идеи времени не было, и он с ходу по всем цехам дал директивное указание.
            Тут же громко застучали тяжелые молотки в руках у работников, превращая непокорный металл в лепешки. Печи начали выпускать сизые клубки дыма. Огонь, поддерживаемый и воздухом, и улыбками рабочих, разогревал металл до красного каления. Под действием всесильного огня и молотка из размякшего металла рабочие закатывали симпатичные висячие замки. Это получалось у них даже легче, чем пельмени поварихи Патимат в рабочей столовой.
             Директор вызвал «Базарника» Али, как его называли  харбукцы, выделил для него трехтонную машину, и направил торговать висячими замками по сирагинским аулам.
             С  первыми лучами солнца Али доехал до аула Катанух.  Сначала  он зашел к своему кунаку Имацци. Осведомился о его здоровье и быте, распросил о семьях его родственников и аульчан. Отведал у него горячего хинкала с сушеным мясом, пропустил по несколько раз бузы и, насытившись, тут же уснул богатырским сном.
              После того, как гость проснулся,  Имацци спросил его:
              – Каким ветром тебя занесло в наши края? Какие дела тебя заставили,  почтенный кунак Али, приехать в аул Катанух?
              – Харбукский комбинат командировал меня, кунак Имацци, реализовать партию висячих замков, – улыбнулся Али, будто вовремя приехал удовлетворить насущные нужды односельчан своего уважаемого кунака.
              – Партию висячих  замков?
              – Да, да, кунак Имацци. Привёз самые лучшие изделия лучших наших мастеров, последняя мода замков, – опять улыбнулся Али, не поняв вопроса.
               Имацци посмотрел на свою дверь, где отсутствовали даже петли, чтобы навесить замок.
               "Этим  дверям, наверное, больше 100 лет, но они не знали, какой формы бывают замки. Да и на дверях других катанухцев тоже никогда не висели замки. Даже тогда, когда на несколько месяцев аульчане покидают по каким-либо причинам свои дома, свои двери они никогда на замок не закрывают, не говоря о том, когда на целый день уходят на сенокосы. Короче говоря, катанухцам, да и другим сирагинцам, двери закрывать на замки – дело непривычное. «Висячие замки им просто не нужны», – чуть не сказал Имацци, но вовремя удержался, чтобы не обидеть кунака.
             – Ты хорошо сделал, кунак, что замки привез. Хотя катанухцы дверь на замок не закрывают, найдется место, куда их положить.
             Хозяин дома послал соседских детей оповестить аул «о распродаже замков», открывшейся  в сакле Имацци. До обеда «замочный рынок» в сакле  Имацци ожидал своих покупателей. К сожалению, не нашлось ни одного катанухца, нуждавшегося в замках.
             – Как же это так? Живут горцы в диких ущельях, а в замках у них
нужды нет? Когда я выезжал из села, встретился Свирепый Гаджи. И я  сразу подумал: «Не повезет». Вот и не повезло. Преодолел такую трудную дорогу и не продал ни одного замка, – сокрушался Али. – Как я мог этого не предвидеть?
             – Много чего нам не удается предвидеть. Но, чтобы наш кунак вернулся с пустыми руками? Нет, такому не бывать! – весело произнёс Имацци. – Мы, катанухцы, не привыкли провожать своих друзей расстроенными. Ты переживай, кунак Али. Да мы их, эти висячие замки, поставим хоть у изголовья младенцев, чтобы нечистая не беспокоила их, –  пошутил хозяин дома.
             – Нет! Нет! Не надо покупать то, что вам не нужно, – Али собрался уезжать. Он собрал свой товар.
             «Какой же выход найти, чтобы кунак не уехал недовольным, –  размышлял Имацци. – Как уговорить катанухцев, чтобы они купили замки?  На что они могут употребить их?»   
             Почему-то горцу вспомнился прошлогоднее происшествие, случившееся  с могилой неизвестного богача. «Односельчанин копал фундамент, чтобы построить дом, и случайно наткнулся на  захоронение. Когда его вскрыли, то там оказались глиняные горшки, медное оружие, золотые и серебряные монеты и другие старинные вещи. Тогда из города вызвали ученых, профессоров, чтобы они исследовали богатую могилу. М-да… Почему это я вспомнил об этом сейчас? – горец указательным пальцем протер себе лоб. И вдру его глаза заблестели.
            – Базарный день начинается, почтенный Али, когда на поле работы заканчаваются. Дай-ка, кунак, мне два замка, – Имацци протянул гостю деньги.
            Хозяин дома, взяв с собой висячие замки, направился к кладбищу.  Один замок повесил на ограду, расположенной вокруг могилы матери, другой – отца.
            Увидев на оградах родителей Имацци новые висячие замки, Алигаджи удивился. Подошел поближе к нему, прищурил потускневшие глаза и спросил:
            – Ты что делаешь, Имацци?
            – Почтенный Алигаджи, когда могила под замком, покой мертвых никто не  нарушает. Я думаю, почтенный сосед, что самое драгоценное человек всегда держит под замком. Дороже этих могил у меня ничего нет, поэтому решил их закрыть на замок, чтобы не разграбили, как в прошлом году могилу неизвестного богача, – с улыбкой ответил Имацци, изучающе глядя на Алигаджи, стараясь понять, не подействуют ли не него его пример. И добавил:
            – Ты помнишь, Алигаджи, как наши аульчане поступили с могилой неизвестного богача? 
            – Помню, Имацци. Береженого Бог бережет, говорят. Замок на могиле не помешает, – Алигаджи  согласился с доводами соседа. Нахмурившись, он  купил три замка. Он точно так же, как Имацци, повесил их на могилу своих предков. Слух о том, что случилось на кладбище, с быстротой молнии облетел  весь аул.
            «Если катанухцы прыгнут с лестничной площадки, то мы прыгнем с крыши», –  шутят дуакарцы. "Если в соседнем ауле катанухец увидит воткнутую в землю палку, то он спать не сможет, не посадив дерево", – рассуждал про себя Имацци, – так что расстраиваться моему кунаку не придется".
            С надмогильной рекламой Имацци, торговля у его кунака пошла в гору. Замки  брали нарасхват. Не успел он оглянуться, как его сумка наполнилась деньгами.
            – Легкая же у тебя рука, уважаемый Имаци, – восхищённо воскликнул  гость и кинул в кабину машины пухлую папку с деньгами.
            – Чем не пожертвует сирагинец ради своего друга, кунак Али, даже свободой своих покойных родичей, – Имацци, провожая счастливого кунака домой, сам того не ожидая, проронил скупые мужские слёзы.