I. Реминисценция - Прибежище счастья

                «РЕМИНИСЦЕНЦИЯ»
___________________________________________________________
               
                Часть первая

                Джас Тим












I. Альдерамин




  Тяжёлые капли стучали по граниту могильных плит. Серый мир давил своим тоскливым величием  на маленькую фигуру, что находилась среди сотни увядших судеб. Слёзы неба смешивались с её рыданием, медные пряди  липли к круглому лицу.  Плач дождя заглушил полные горечи  слова,  что произносили бледные девичьи уста. За ней возвышался могучий дуб, который, словно горюющий отец,  скрючился возле убогого надгробья, что поросло мхом.   

- Бенджамин, почему? – она  упала к серому бугорку, поглаживая какие-то почти стёртые буквы, - Эта страна ужаснa… Этот мир отвратителен. Он – единственное, благодаря чему я до сих пор жила... Так как это произошло?!  Бенджамин, ответь мне, ответь!

- Ответь, Бенджамин…

  Человек, что оставался под кроной кудрявого дерева, холодно молчал. В его левой руке находился зонт, выполненный из вишни с хлопковым куполом и позолоченным наконечником. Он приподнял тёмно-бордовый высокий цилиндр и лишь угрюмо взглянул на неё из-под волнистой чёлки.

  Дождь уже напоминал сплошную материю, пелену, что обволакивает мир в свой шум глухого барабана и эхо загадочной флейты.

  Девушка смотрела на него своими янтарными глазами, полными слёз и боли. Она протянула к нему руки и прижалась. Пышное платье насквозь промокло, и было очень холодным. Мягкие черты её лица отличались особым очарованием, когда даже скорбь походила на пламенный рассвет зимнего солнца.

 Безразличие, напоминающее затуманенное стекло, подчеркивало аристократичную внешность мужчины. Сюртук его был в тон головного убора с еле заметными эмблемами солнца на лацкане и рукавах, а жилет напоминал чёрно-белую шахматную доску,  новую и изящную.

Он аккуратно высвободил  правую руку и достал из нагрудного кармана бронзовые часы. Они заверили о начале двенадцатого, – замечательный апрельский полдень скорее походил на мрачный сентябрьский вечер.

  В такие дни и должны проходить все таинства этого мира…

- Время двигаться дальше.

  Как только они забрались в карету, транспорт тронулся в путь. Ударил гром. Между туч промелькнула молния, оставив свою мимолётную закорючку посреди тёмно-синей громадины, что именуют небом.

  Размашистые деревья превратились в сплошную тёмно-зеленую пастораль. Запущенное, очень старое кладбище быстро оказалось позади. Это место выглядело совсем заброшенным, но то тут, то там встречались свежие захоронения, как и близ дороги, по которой двигалась карета. А ведь это окраина столицы, или же то, что почти вошло в её чертоги.

  Вскоре показался безмолвный лес, что скрывал кладбище от соседних деревень, оставляя кипу разных тропинок к нему. Благодаря близости с множеством важных торгово-транспортных путей, этот лес стал излюбленным местом для засады и надёжным убежищем при побеге разного рода разбойников и бандитов. Лес Теней, что тянулся почти на полторы тысячи километров вдоль квадрата Стены.

  Маленькая тропинка среди высоких сосен всё расширялась и расширялась. Примкнув к главной дороге, стало ясно, что карета направляется к Южным вратам.  Оставляя повозки, что недавно были спереди, смотреть на грязь и лужи позади, путники приближались к Альдерамину.

  Столица Империи Магд уже виднелась на горизонте. Подобно тающему льду,  все пейзажи растворялись в тяжёлой серости дня, лишь сияющий город надежд и свобод неизменно развеивал тоску. Сакральная святыня империи, «Прибежище Счастья»,  мечта, известная как празднество жизни.  Огромная паутина желаний и удовольствий, старательно сотканная вокруг Замка Магд,- вот что такое Альдерамин, «место откуда не возвращаются…».   

- Смех и только! –  раздался хохот, подобный глухим колокольчикам. Кузов кареты был обшит бархатом с крупным цветочным орнаментом нежно-голубого цвета.  На плече мужчины заснула девушка. Её медные пряди свисали на его жилет, оставляя мокрые пятна. Рядом лежал цилиндр. Смотря в окно кареты на всё приближающуюся Стену, заключающую столицу в огромные каменные тиски, он таинственно улыбался. Ирония заставляла его сердце весело трепетать.

  Огромные Южные врата Стены встречали торопливых путешественников величием и мощью. Три полукруглых арки с грубыми декоративными узорами уходили вглубь, между ними вытягивались стройные колонны с линейками волют, цветков и розеток.  Обрамлённые по сторонам гигантскими квадратными башнями, врата были из камня и кирпича с множеством рельефных углублений и выступов.  В центре ряды кирпичей шли один над другим, а после сдвигались, образуя герб империи: меч и шесть крыльев.  Врата грешников, сооруженные пленными из стран,  предавших союз с империей во времена Чёрного Вавилона. Это один из четырёх главных въездов в столицу.

Скрип и цокот утих - карета остановилась.  К ней подошёл офицер в лёгком синем  мундире с большими посеребренными пуговицами, чёрным воротником и манжетами.  Из кареты к нему было протянуто письмо с весьма незаурядной печатью.

- Граф ван дер Алест и его спутница? –  произнес он шёпотом, пряча конверт за пазуху от дождя, после громко объявляя, - Добро пожаловать.

  Под центральной аркой открыли ворота; тяжело раскрываясь, они пропускали мягкий свет столичной суеты.  Офицер подал знак кучеру и тот взялся за поводья. Заскрипели колёса и застучали копыта - карета пересекла Южные Врата. Вскоре вернулся и звук бьющего в такт дождя, что скрывался под покровом могучих стен.

- Мы уже приехали?

- Нет,- глухо отбился ответ.

  Холодный белый свет сочился  из окон домов, им были залиты улицы, и даже капли дождя, словно расступались перед ним, превращаясь сразу в редкие лужи под ногами альдераминцев.

- Это кощунство. Граф, как можно использовать магию для простых развлечений? – она хмуро смотрела на мир, чувствуя тяжесть здешнего волшебства.

Серые улицы оживились активным движением. Торговцы, казалось, никогда не отходили от своих мест, а постоянное число их покупателей приравнивалось к нескончаемой бесконечности. У поручиков и мечущихся туда-сюда слуг всегда было полно дел, которые тем важней и обязательней, чем труднее мера и степень их обстоятельств. А что говорить о каретах, ведь, важные встречи на то и важные, чтобы на них спешить.

  Людям всегда было нужно откуда-то вернуться и куда-то прийти. Не удивительно, это свойственно человеку, как и любому другому существу, что наполняет своё естество какими-либо ценностями.  Торопиться или нет – важная часть нашей повседневности.

- А почему нет? Это самый обычный инструмент, выполняющий, задумку создателя.

  Нерушимый темп, не ручей, а целый океан непрекращающегося быстрого движения, - ритм империи, что непреклонно проходится по всей стране.  Для путешественников в карете было крайне любопытно наблюдать за  всем этим действом, тем более, что в столице проводился грандиозный фестиваль.

- Сам этот праздник равносилен принижению событий столетней давности, как и оружие, которое несло  только жертвы и разрушение, теперь ставшее орудием счастья.

  Известный  как «Семь дней свободы», этот каноничный праздник в честь дней спасения в самой ожесточённой войне целого мира, когда и зародилась, буквально из ничего, величайшая империя современности, позволял жителям сполна насладиться последними днями лета.
В важных домах готовили мероприятия соответствующего размаха, а всех остальных встречали с распростёртыми объятиями  ярмарки, уличные артисты и массовые парады.

  Флажки, которыми была завешана почти каждая улица, светились то синим, то жёлтым, то розовым. На манящий свет фонарей, невзирая на время суток и даже дождь, летели разные насекомые, как и на пряные, сладостные, те головокружительные запахи, которыми была наполнена столица.

- Ха-ха-ха, Норт, ты просто ещё не способна увидеть всей сути, - произнес граф, не поворачиваясь в её сторону, – Людям необходимо во что-то верить, наша душа обязана надеяться, а сердце всегда будет стремиться любить. Методы, ведущие к трагикомедии,  лишь позволяют человеку прочувствовать их все через призму тяжёлой истории, сценарий к которой ты сам же и пишешь, - его глаза хищно сузились, но он всё ещё ни разу не взглянул на девушку.   

  Тут и там что-то мерцало и двигалось. Цветы, как особый атрибут, заполняли почти всё пространство: их продавали, покупали, дарили. У женщин в волосах было множество разных бутонов, а возле некоторых лавок стояли прелестные дамы с яркой улыбкой и целыми букетами на головах. Некоторые жители дарили им цветы, всё больше увеличивая объём растительности на длинных волосах.

- Вам смешно? – она сонно зевнула.

  Её глаза всё ещё были красными, опухшими от слёз, а на лице застыла болезненная бледность.

- Когда-нибудь ты поймёшь.  Любая  вещь для человека становится абсолютно бесполезной, если её можно использовать только  по назначению, – он черство улыбнулся какой-то другой мысли, презрительно глядя в окно.

  Вид из него открывался на величественную центральную площадь Империи Магд. Отсюда хорошо начинать знакомство со столицей. Иди в любую сторону и история сама настигнет тебя.  Она может нравиться, а может - нет. Но никто не станет отрицать, что находясь здесь, тебя охватывает ощущение чего-то грандиозного, впечатляют распростёртые масштабы и объемы этого всепоглощающего величия.

  Огромный монумент Праттделимана — в честь первого короля, тогда ещё не известной миру Державы Магт, Геклена Праттделима Первого. Конные статуи, очевидно, доблестных генералов, фонтаны и скульптуры - все это создает атмосферу могущественности этого торжественного места, сейчас потопающего в сине-голубых тонах, среди которых контрастно восстают яркие белые пятна фонарей.

- Паттделим... Каким же храбрым и благородным человеком ты был... Жаль, что просто человеком,  искажённым отголоском прошлого,  иконой, нутро которой давно позабыто…

  От площади Империи вверх поднимается, наверное, самая длинная  улица империи – Гек-Ат-Делима – золотой путь правителей, ведущий к самому  Магтовому Замку. Проезд туда был практически невозможен с таким оживленным движением; путь к королю Эринару, что сейчас, наверное празднует, как и весь его народ, был перекрыт. Впрочем, путники и не преследовали такой цели. Карета двигалась в другом направлении, всё дальше от той дороги,  в то время как восторженные возгласы и шум, доносящиеся из-за поворота, становились всё ближе и громче.

  Гремел барабан, весело грянули струны,  романтично  запели смычки, где-то между, намеренно дерзко, растягивали эту  мелодию трубы.  На инструменты оркестра  падали разноцветные пятна, что в изогнутом отражении  мокрой брусчатки превращались в пожары от ясно горящих огней.  В этих лучах праздничной радости засветилась трапеция и девичий гибкий стан. Делая обороты, её тело всё больше обтягивали лёгкие, как и она сама, ткани,  манерно взлетающие с каждым новым  движением. Трапеция раскачивалась, казалось, всё сильней и сильней и вот, стоя во весь рост,  она сделала сальто назад и ухватилась за перекладину. Без всяких усилий балансируя на спине, гимнастка подалась назад, демонстрируя резких обрыв на носки, застав тем самым публику врасплох, за что заслуженно получила восторженные овации.

- Превосходно! – граф стянул с правой руки перчатку и манерно похлопал исполнительнице, хотя вряд ли она когда-либо узнает, как ей польстили в этот день.

- Действительно хорошо, -  произнеся это, девушка резко отвернулась от красочного действа, исступлённо глядя на свои холодные белые ладони, на которых проступил пот.

  Тишина, которую никто не собирался нарушать, ещё долго не покидала кареты.

  Очередная улица как-то выбивалась из общих приторных праздничных тонов. Здесь дождь ощущался как дождь, а не магический акт торжества. Серость так и нависла, застыв в воздухе, а ведь отсюда даже виднелись очертания Замка, какие-то его башни, часть одного из высоких светлых сооружений.

  Впрочем, благородный вид этих мест, должно быть, не потерпел такого надругательства. Именитые поместья с окнами из белого мрамора и зубцами на стенах всегда имели праздничный вид, в противном случае – они и не существовали бы. Возле каждого дома располагался идеально ухоженный сад или роскошная оранжерея, зачастую, – и то и другое.  Аристократичная чистота выглядела намного тише и незамысловатей на фоне царящего яркого хаоса центра столицы.

  Напротив одного широкого белого особняка кучер потянул за поводья, и транспорт остановился.

- Мы приехали, – объявил граф.

- Там трое, те двое, что на виду. Пять. Дальше, кажется, ещё человек семь, но они уже скрываются. Одиннадцать.

- В таком случае приступим, милая Норн.

  Сквозь тёмную чёлку на этот мир смотрела пара ясных насыщенно-голубых глаз. Он взялся за зонт и легонько постучал по стенке кареты. Кучер тот час слез,  издавая  хлюпающие звуки шагов по мокрой дороге. Дверца открылась. Захватив  цилиндр, ван дер Алест спустился  по маленьким металлическим ступенькам.

  Граф надел головной убор, который вытягивал и без того высокую тёмно-бордовую фигуру и вальяжно направился к офицеру, стоящему возле небольшого поместья впереди. За его спиной возвышались громоздкие ворота и безмолвный розарий. Алые, бледные, всех цветов радуги – эти растения грустно улыбались небесной прохладе. По бутонам, одна за другой, скатывались дождевые капли, разбиваясь  об рассеянную синеву.

- До чего тоскливый день.

  Офицер мешкал, не зная как реагировать на эти слова. Возможно, они и впрямь адресованы ему? Господин повернулся в его сторону и доброжелательно улыбнулся. До чего обаятельный человек и голос его необычайно проникновенный и загадочно привлекательный.

- Скоро осень, да и праздник. Выходит, что погода тоже решила разгуляться, раз уж нам спокойно не живётся.

- В такие дни всё равно нет отдыха?

- Отдыха? Если бы!

- В чем толк стоять целыми днями у ворот, будь то дождь или снег, лето или осень?

- Ну, господин, на то она и работа, что иногда бывает сложно, но такие мои обязанности как честного человека, порядочного мужа и любящего отца, - он неловко взглянул на розарий, - Сейчас не велено спрашивать к чему посылают стражу к таким маленьким поместьям. Всякое бывает. Говорят, что из королевской лаборатории сбежал подопытный, способный подорвать треть Альдерамина. Чего только не придумают люди, а нам потом возиться с этими глупостями.

 Ван дер Арест довольно улыбнулся уголками бледных губ.

- Так вас сюда прислала империя, а не нанимал хозяин?

- Да. Уж много суеты из-за этого праздника.

- Хорошо, - на секунду улыбка Графа помрачнела, он произнес чуть тише, - Если я предложу вам деньги за то, что вы меня не видели или сам избавлю вашу память от этого воспоминания, впрочем, не гарантируя, что одного только этого, что бы вы выбрали?

  Офицер исступлённо уставился на господина. Тот достал шёлковый мешочек, полный звенящих монет. Их тусклый блеск отражался в глазах черноволосого мужчины странным огоньком.

- Вы… - в его голове появилась правильная мысль о причинах этого диалога, он потянулся за оружием, но Граф остановил его руку своим зонтом.

- Не стоит. Я редко даю возможность выбирать, ведь если что-то делать сильно часто, со временем это тебе обязательно наскучит.   

  Офицер померк. Внимательно глядя в глаза господину, он потянулся за деньгами. Его рука достала до мешка, но вместо того, чтобы взять, лёгким движением он высыпал содержимое прямо на глазах у графа, что спокойно продолжал наблюдать. Раздался бодрый звон золотых монет, что падая, разлетались в разные стороны, смешивались с грязью, попадая в мутные лужи. Одновременно с этим офицер сделал разворот и два маленьких шага назад, выйдя на дорогу и прижимая высокую фигуру к ограде. Выхватив револьвер из ремня, офицер направил  дуло на незнакомца.

- Для этого я и мок всё время под дождём! - он прицелился.

  В это время граф уже ровно вытянул руку, направив на офицера золотой наконечник своего  зонта. В след за этим, он нажал на маленькую кнопочку у рукояти. Резкий хлопок заглушил абсолютно все звуки этого мира, как будто удерживая их в глубокой темнице, что не пропустит ни единого жалкого лучика света,  полностью упиваясь этим мгновением.

  Револьвер бесполезно упал, так и не издав решающего выстрела. А его владелец оцепенев, подобно пустому камню, с тяжёлым лязгом упал на колени и неестественно низко опустил голову.

-  Первый, - произнесла Норн.

  Купол зонта всё ещё был направлен на застывшего человека. Левой рукой граф придерживал край цилиндра, словно он вот-вот мог бы слететь.

- Это скоро должно бы наскучить, но люди такие интересные и такие разные, что я не устаю этому удивляться. Что ж, осталось не так много времени для этого развлечения.

  На соседней улице мерцали краски всеобщего гулянья, а здесь лишь проскочила одна богатая коляска, вместе с  легким порывом ветра, что  мокрыми каплями направился навстречу графу. Вытягивая за рукоять лёгкое лезвие, зонт превратился в клинок, что в сечении имеет форму ромба.

- Второй, это третий.  А империя не пожалела горстки солдат, чтобы следить за семьей  Эристо, - она постучала своим маленьким кулачком, и карета тронулась в сторону поместья.