О нашем

Утренний ритуал подходил к концу, оставалось закрыть дверь и добежать до работы, и тут под ногами раздался смачный хруст! Поднимаю ногу – раздавленная мною голова какого-то грызуна. Мерзость! Но на работу не опаздывают, а там завертелось, закружилось, понеслось до самого отбоя. Утро следующего дня повторилось как дешёвое дежавю. Только теперь на пороге лежало две головы отвратительно серого цвета, видимо ночью снятые неведомым палачом с приговоренных преступников. На третий день я уже с нескрываемым интересом выглядывал за порог. Теперь уже целые мышиные тушки лежали между входом в дом и калиткой на улицу.
   Так повторялось с неделю, правда, находки отличались количественно и качественно. То были мыши, то крысы, то целые, то одни головы. По дороге я пытался придумать разумное объяснение, но кроме колдовских ритуалов ничего не приходило на ум.
   Спустя пару дней я стал замечать пятнистую кошку, индифферентно пробирающуюся в бурьяне встречным курсом. Ага, вот кто мог подсовывать мне утренние сюрпризы! Надо вспомнить, что на работе я получал в то время молоко, которое потихоньку накапливалось не находя обширного применения. Я подыскал приличную для кошки емкость и выставил молоко на порог перед уходом на работу. Прошло еще довольно много времени, прежде чем кошка перестала меня игнорировать и уже не прячась, употребляла мое угощение. Еще немного, и она стала с опаской заглядывать в открытую дверь. Это был сапер на минном поле. Кошка принюхивалась ко всем стенам и предметам, какие встречались на её пути. Когда же обход территории был закончен. Она отправилась на улицу, на свободу, которая стоила больше блюдца молока.
   Вскоре мы совсем подружились. Муха, как по традиции назывались все животные кошачьей породы, в отличие от коровы Людки, козы Машки и пса Полкана, оказалась чистенькой совершенно не приставучей, но весьма полезной скотинкой. В первую же ночь, в которую она осталась в доме на ночь, она разбудила меня звяканьем посуды и звуками шухера на кухне. Недовольно бормоча спросонья, я едва нашел тапки и отправился урезонивать Муху. Включенный свет обнажил охотничью сцену достойную кисти лучших баталистов. Некто прятался под буфетом, а Муха то и дело перехватывала его попытки выскочить на оперативный простор и уверенно блокировала это существо в тесном пространстве под мебелью. Я в растерянности наблюдал за сражением, стоя посреди кухни между буфетом и, не удивляйтесь, тогда была такая мода, огромной чугунной ванной. Ванна была поставлена в период улучшения жилищных условий, когда проводился газ, разбиралась печь и выносилось в сарай двухместное корыто. Но, поскольку прежние хозяева мылись не чаще раза в месяц, в остальное время ванна представляла собой двухметровый готовочный стол. Пару, тройку десятилетий под ванну никто не заглядывал. Ну, шурудит там кто-то, да и ладно! В подвале живет крыса, ну и пусть живет! Главное, что она никогда не начинает новую капустину, прежде чем покончит с предыдущей, точно так же с картошиной и свеклой. И вот теперь кошка гоняла под буфетом эту приличную крысу и та бросившись под ванну натолкнулась на меня и вынуждено стала огибать препятствие, что и стало причиной полного фиаско. Муха тяпнула её за загривок и тут же утробно рыкнула на меня, что означало, что она не собирается со мной делиться. Я и не возражал, собственно. Только приоткрыл дверь, чтобы празднование победы вершилось во дворе, а не в доме.
   Покончив с конкурентами, Муха совсем освоилась. Жила она весь день на улице, а в дом приходила только вечером перед сном. Ела вполне скромно, регулярно выводила по три, четыре котенка, которые тут же расходились по рукам моих знакомых.
   Прошло лет пять, когда вдруг выяснилось, что Муха жила на два двора и считалась в доме через два забора их кошкой с ужасной кличкой Зидра.
   А, впрочем, кошки достаточно независимы, чтобы кто-либо считал их своими собственными.