Я все еще люблю тебя! Глава Шестнадцатая

Глава Шестнадцатая. Гостья из прошлого.


На одной из улиц Краснодара, расположенной неподалеку от центра города, возвышалось здание, своей архитектурой отсылавшее любого обывателя, хоть раз видевшего это строение, в прежние века. Массивные белоснежные колонны, подпиравшие покатую крышу этого дома, своим видом напоминали огромных исполинов из какого-нибудь эпоса, зорко охраняющих покой хозяина этого жилища. Стены из темно-бежевого кирпича свидетельствовали о давней постройке этого дома.
Сад, раскинувшийся перед особняком, также говорил о респектабельности своих хозяев. Деревья, своими кронами устремившиеся в небеса, были аккуратно ухожены, а на их стволах еще не высохла свежая побелка. Ухоженные клумбы радовали распустившимися розами, а откуда-то издалека любой прохожий, проходящий мимо, мог услышать журчанье воды, доносившейся из глубины сада. При более внимательном взгляде любой, проходящий мимо, прохожий мог обнаружить причудливый фонтан, затерявшийся в глубине насаждений.
Внешний блеск самого здания и подчеркнутый шик придомовой территории сопровождало полное безлюдье. Со стороны, на первый взгляд могло показаться, что всякое присутствие жизни навсегда ушло из этого дома, поселив в нем лишь полное безмолвие. Только когда сумрак на улицах города начинал вступать в свои прав, около дома начиналось определенное оживление.
К воротам особняка начинали подъезжать автомобили определенных, весьма респектабельных марок, из которых выходили люди, всем своим видом демонстрировавшие свою в жизни состоятельность и полное этой самой жизнью удовлетворение. Поднимаясь по гранитной лестнице, ведущей к центральному входу в особняк, каждый из них хранил гробовое молчание.
Обстановка заметно оживала внутри дома. Собравшиеся люди на поверку оказывались не такими утонченными и рафинированными, как это могло видеться на первый взгляд. Все менялось, едва гости оказывались внутри помещения. Изысканные костюмы и пьянящий аромат дорогого одеколона становились свидетелями диалогов людей, весьма далеких от высшего общества. 
 — «Коробейник», не в курсах, что на этот раз нам собирается предъявить хозяйка? – спрашивал высоченный, рыжеволосый детина низкорослого, весьма упитанного мужчину средних лет.         
— Ты что, «Петрарка», хозяйки не знаешь? – отвечал «Коробейник». – У неё же две темы на уме: бриллианты да «Черный принц». Ни о чем другом она думать, по-моему, не в состоянии.
Хозяйкой, о которой шла речь, была дама весьма преклонного возраста, чей жизненный рубеж приближался к своему финалу, но которая была полна еще сил, и сдаваться судьбе не собиралась. Её жизненная активность была обусловлена одной весьма важной причиной, к которой самое непосредственное отношение имел Герман Сапранов. Уже ни один десяток лет прошел с того времени, как он сделал эту женщину самым несчастным человеком на свете, но боль была настолько сильной, что забыть о ней не представлялось никакой возможности.
Люди, собравшиеся в особняке в тот вечер, тоже имели весьма специфическую окраску, к высшему обществу, в его привычном понимании, никакого  отношения не имеющую. Один тон их разговора уже говорил о многом! С уст срывались слова, характерные, скорее, определенной публики, чем людям из, вполне себе, приличного общества.
  — Хозяйка, видать, после новостей о Хоре никак в себя прийти не может, – говорил согбенный, лысоватый старикашка, почему-то все время хитро щурясь по сторонам. – Уж слишком многое на нем сходилось. 
Не успел старик произнести эти слова, как дверь в особняк распахнулась и на пороге появилась весьма пожилая женщина, при виде которой каждый из присутствующих вдруг вытянулся по струнке, раболепно поглядывая на прибывшую гостью.
Взгляд дамы был полон надменности и холодного равнодушия, смешанного с глубоким презрением к каждому из здесь находящихся… 
— Что Фролов, присутствует? – холодно спросила дама.
— Геннадий Афанасьевич просил передать, что не сможет сегодня приехать, – ответил лысоватый старикашка. 
— Тебе, «Кузя», кажется, слово вообще никто не давал, – заметила старуха. – Ну, и по какому праву ты рот открываешь?
— Хозяйка, а у него словесное недержание, – заметил «Коробейник». – Он уже давно за своим базаром не следит.
— Если кто-нибудь еще что-нибудь вякнет, тут же получит пулю в лоб, – строго произнесла дама. 
Выражение лица в этот момент у неё было максимально строгое, не предполагающее в свой адрес никаких возражений.
— Сегодня я собрала всех вас по поводу Новороссийского судоходства, – продолжила дама. – Надеюсь, никому не надо объяснять, какую важность это предприятие представляет для нашей организации…
— Хозяйка, но ведь «Черный принц» обещал уладить все вопросы с Развозовым! – раздался чей-то окрик.
— «Кнут», а вот почему-то до сих пор еще не уладил, – сказала хозяйка. – Я уж не знаю, о чем он там думает, но времени у нас становится все меньше и меньше. Ко мне тут очень серьезные люди из Курска приезжали, и они очень недовольны тем, как у нас идут дела. Максимум через месяц нужно начинать отправку товара, а у нас – конь не валялся…             
Тут дверь распахнулась, и в комнату, в которой проходило собрание, вошел низенький, достаточно тщедушный старичок с опухшим (видимо, от чрезмерного излияния) лицом и маленькими, бегающими туда-сюда глазками. Быстро подойдя к хозяйке, он что-то шепнул ей на ухо и также поспешно удалился. После этих слов хозяйка заметно изменилась в лице. Царившие гордость и самоуверенность в один момент куда-то пропали, а вместо них появился неподдельный испуг вместе с растерянностью.
— «Гроссмейстер» прибыл, – тихо промолвила старуха, что породило в помещении гробовую тишину. 
Этого человека боялись и ненавидели все присутствовавшие. Вслух об этом никто не говорил, но все знали: ни одна сотня безпридельщиков стоит за Альбертом Михайловичем, и методов для решения своих проблем он никогда выбирать не будет. 
— Ну… почему все притихли? – хитро щурясь, спросил «Гроссмейстер». – Неужели никто не рад меня здесь видеть? Я ведь хорошие новости привез. В «Калиновом ручье» к осуществлению операции «Центр» все готово. Теперь, как говорится, дело за малым…
 — «Гроссмейстер», но ты же знаешь: пока не будет решен вопрос с Развозовым, ни о какой отправке товара даже думать нечего, – произнесла хозяйка.
  —  Регина Робертовна, вот и поторопила бы ты своего бывшего зятя с решением этой проблемы, – ответил Альберт Михайлович. – Я, между прочим, с очень серьезными людьми из Курска разговаривал. Так вот они очень недовольны тем, как у нас продвигаются дела с отправкой товара.
Даже не представлял себе «Гроссмейстер», насколько его слова было обидно слышать Регине Робертовне. Ни один десяток отдав организации, она считала себя вправе устанавливать в ней свои правила и требовать от каждого неукоснительного их соблюдения. Любые попытки, от кого бы они ни исходили, поставить под сомнение её авторитет в принципе не могли быть приемлемы, и должны были пресекаться тут же, на корню.
  — «Гроссмейстер», а с чего ты взял, что здесь вообще кого-то интересует твое мнение? – спросила Регина Робертовна Разумовского. – У тебя, между прочим, возможностей справиться с Развозовым гораздо больше, чем у «Черного принца». Вот и взял бы инициативу в свои руки.
  — Хозяйка,  ты же знаешь: без одобрения «Черного принца» мы ничего не можем предпринять! – раздался чей-то окрик с места. – Такова была воля «Императора», и с этим ничего не поделаешь. 
Как раз это обстоятельство больше всего и выводило из себя Регину Робертовну. «Цитадель» она считала своей безраздельной вотчиной, и никому не давалось право ставить этот факт под сомнение.
  — Хочу напомнить, что скоро будет уже двадцать лет, как «Императора» нет на свете, – произнесла хозяйка. – Мы что, до скончания века должны соблюдать установленные им правила? 
Вопрос был из тех, на который никто не мог дать сколько-нибудь вразумительного ответа. «Император» почил в бозе уже давно, но дело его, как говорится, жило и процветало, и никто ничего не мог этому противопоставить. Даже представить не мог себе Герман, насколько раздражающим фактором он является для своей бывшей тещи. Многие годы прошли с тех пор, как не стало Полины, но в своем мнении Регина Робертовна была непреклонна: всю ответственность за «преждевременную смерть» своей дочери она целиком возлагала на бывшего зятя. 
  — Никогда ему этого не прощу, – не раз говорила она. – Еще ничего не значит, что его отец был всесильным властителем всего и вся. Ответственность у нас никто не отменял, и ему придется нести её в полной мере.
Неприязнь Регины Робертовны к бывшему зятю зашкаливала, и со временем не могла не превратиться в постоянный источник издевок и обвинений для Германа. Обвинения этому человеку со стороны бывшей тещи сыпались со всех сторон и касались всего, что только можно. Даже в затяжных дождях и в рано выпавшем снеге был повинен Герман, так как сам факт его существования уже создавал большие проблемы для всех, на земле проживающих…   
Уже, наверное, с полчаса Филипп, как могло показаться, бесцельно слонялся около затерявшегося среди обычных городских многоэтажек старинного особняка. Ничем не привлекая внимания спешащих по своим делам прохожих, молодой человек явно чувствовал некоторую неловкость, боясь войти во внутрь ограды здания.   
  — Фраерок, а тебе чего надо-то? – наконец, услышал он у себя за спиной чей-то сиплый, слегка охрипший  голос.            
Обернувшись, Филипп увидел низкорослого, худощавого мужчину выше средних лет возрастом, чьи маленькие, непрерывно бегающие туда-сюда глазки излучали любопытство и некую хитринку одновременно.               
По внешнему облику мужчины было понятно, что принадлежит он кругу людей, к которым и был направлен Филипп.
  — Мне бы хозяйку повидать, – тихо произнес молодой человек, чем привел беседовавшего с ним мужчину в немалое удивление.
  — Хозяйку? – переспросил мужчина. – Это, позволь узнать, зачем она тебе понадобилась?
Вопрос был из тех, ответ на который в сознании Филиппа еще не был готов. Предварительными инструкциями родным отцом он был снабжен достаточно подробными, но вот правила общения с людьми определенного типа были  почему-то упущены из вида.
  — Есть серьезный разговор, – тихо произнес Филипп. – Хорошо бы мне увидеть вашу хозяйку.
Упоминание хозяйки сделало выражение лица мужчины еще больше серьезным. Ни слова не говоря, он скрылся за оградой, оставив Филиппа одного размышлять над тем, что он собирается говорить дальше.
Собрание было в самом разгаре, когда в зал, где оно проходило, вбежал взъерошенный, явно чем-то обеспокоенный мужчина. По присутствующим здесь людям явно пробежала некоторая оторопь, так как появление этого человека означало, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
  — «Решето», неужели тебя никто не учил стучаться, перед тем, как войти? – обратилась к мужчине Регина Робертовна.
После того, как «Решето» шепнул что-то хозяйке на ухо, она изменилась в лице. Былые бахвальство и самоуверенность в один момент куда-то исчезли, а вместо них появился испуг и даже некоторая растерянность.
  — Прибыл человек от «Черного принца», – растерянным тоном произнесла хозяйка. – Даже боюсь предположить, о чем может пойти речь.
Любые, упомянутые даже вскользь, слова о «Черном принце» не предвещали Регине Робертовне ничего хорошего. Её многолетнее противостояние с бывшим зятем должно было когда-то закончиться, и в данный момент хозяйка нутром чувствовала, что этот миг настал.
— Хозяйка, ты бы не держала гостя на пороге, – раздалась чья-то реплика с места. – Ты же знаешь, «Черный принц» не любит, когда с его людьми не учтиво обходятся.
— «Решето», ну, что стоишь-то? – произнесла Регина Робертовна. – Давай,  зови сюда этого московского гостя. 
 Через несколько минут в зале, где проходило собрание, появился Филипп, ведомый под руку мужчиной, встретившим его около ворот особняка. Оценивающие взгляды, устремленные на него, молодого человека явно смущали, но правила предлагаемой ему игры он не принять не мог, так как железно запомнил слова, сказанные ему отцом:
— Ты там, главное, не выпячивайся раньше времени, – говорил Герман. – Не вздумай хорохориться, пока тебя об этом не попросили. Веди себя максимально сдержанно, даже заискивающе. Ничто, никаким образом не должно выдавать в тебе моего сына.
Слова отца Филипп хранил глубоко в сердце, но вот только цель их использования у него была совершенно другой.
— Буду краток, – начал молодой человек свою речь. – В ближайшее время «Черный принц» собирается взять под свой контроль Новороссийское судоходство и приступить к осуществлению операции «Центр».   
 В зале послышался недовольный ропот и перешептыванье между собой.
— «Черный принц», видать, совсем с ума сошел, – послышался чей-то голос из зала. – Он что, не знает: такие вопросы без «Цитадели» не решаются…
— «Боярин», ты бы не паниковал раньше времени, – произнесла Регина Робертовна. -  Если «Черный принц» мечтает самому себе все зубы обломать, зачем мешать ему в этом?
Отношение хозяйки к бывшему зятю в этом высказывании было обозначено достаточно четко. Даже Филиппу, услышавшему эти слова, вдруг стало не по себе.  Дело тут было не в беспокойстве за родного отца, который, по сути, молодому человеку был глубоко безразличен, а в банальном страхе за самого себя, за свое дальнейшее существование. Уж очень угрожающе звучали слова Регины Робертовны, чтобы не обращать на них никакого внимания.
Собравшиеся люди начали покидать помещение, когда вдруг Филипп  услышал окрик хозяйки:
— Молодой человек, останьтесь, пожалуйста. Я хотела бы с вами серьезно поговорить.
Инструкциями о том, что делать, если Регина Робертовна попытается переманить его на свою сторону, Филипп был снабжен достаточно подробными.
— Ты, главное, не верь её посулам, – говорил Герман сыну. -  Соблазнять она тебя будет, конечно, по полной программе, но ты не поддавайся. Главное, помни: верить нельзя ни единому её слову.
Эти отцовские наставления Филипп помнил хорошо, но отнюдь не собирался им следовать. Обида за мать нестерпимой болью грызла сердце, требуя компенсации.
О взаимной нелюбви Германа и Регины Робертовны Филипп был осведомлен в полной мере, и считал большим грехом не воспользоваться этой ситуацией. Обида за мать все никак не проходила, и, по мнению Филиппа, Герман в полной мере должен был нести ответственность за все страдания, причиненные его матери. 
— Молодой человек, я бы хотела поговорить с вами о Германе Сапранове. – произнесла Регина Робертовна, как только они с Филиппом остались одни. – Ведь это он прислал вас сюда?
Наверное, впервые в жизни Филипп не знал, что ответить. Регина Робертовна не производила на него впечатление человека, которому можно доверять. Предвзятое отношение к Герману слышалось в каждом, произнесенном ей, слове, а сразу же становиться предателем родного отца в планы его незаконнорожденного сына тоже не входило.
— Я уж не знаю, что вам такого посулил Сапранов, но мой вам совет: держитесь от этого человека подальше! – категорично заявила Регина Робертовна. – Хозяином своему слову он никогда не был, и вас обманет. Можете в этом даже не сомневаться.
Оснований не доверять хозяйке у Филиппа не было никаких, а поэтому к каждому, произнесенному ей, слову он не мог отнестись без внимания.   
 Всем своим видом, каждым своим словом Регина Робертовна демонстрировала к Герману свое глубокое неуважение. Оснований для подобного отношения к бывшему зятю у  весьма пожилой женщины было более чем достаточно, главной из которых являлась преждевременная «смерть» её единственной дочери. 
О том, что произошло с Полиной на самом деле, Регина Робертовна знать, конечно же, не могла, а поэтому самыми виноватыми из всех виноватых для неё были двое – Герман Сапранов и первая любовь Полины Николай Стрижов.      
— Этот водила, к сожалению, находится вне зоны моей досягаемости, – часто сокрушалась хозяйка. – Другое дело – Герман! Не родился еще тот человек, который мог бы заставить меня отказаться от задуманного.
Сейчас, в данный момент живое воплощение планов Регины Робертовны стояло перед её глазами, и, как грубый и неживой материал, требовало приложения руки мастера.
Всем своим видом Филипп производил впечатление человека отнюдь неглупого, и, несомненно, знающего, зачем он здесь появился. Для чего его прислал сюда Герман, можно было только догадываться, но одно было несомненно: в голове у этого юноши роятся мысли, отнюдь не связанные с выполнением поручений Сапранова.
— Вы, я вижу, человек весьма неглупый, – сказала Регина Робертовна. – Поэтому, вне всяких сомнений, общий язык мы с вами найдем.
Слова хозяйки не могли не отзываться сладкой лестью в сердце Филиппа. Заветная цель молодого человека – стать для неё максимально своим – была близка к осуществлению, чем открывала перед Филиппом невероятные возможности для реализации его планов.
— «Черный принц» вас в Москве, наверно, не особо жалует? – спросила Регина Робертовна. 
— Да, жаловаться-то пока особо не на что, – было ответом Филиппа. – Платит исправно, больших претензий не предъявляет…
Подобные ответы, конечно же, не могли удовлетворить услышавшую их даму. Ворох жалоб и упреков в адрес Германа – вот что рассчитывала услышать его бывшая теща от посланника «любимого зятя». Из всего, что она услышала, Регина Робертовна сделала двоякий вывод: молодой человек либо слишком неопытный, либо у него есть какие-то свои, известные только ему, планы, которые, используя возможности «Цитадели», он собирается реализовать.
— Юноша, вы производите впечатление человека неглупого и, главное, достаточно перспективного, – продолжила хозяйка. – Вот только выбираете вы совершенно неправильные ориентиры.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду человека, который прислал вас сюда.
— Но Герман Федорович… - начал было Филипп линию своей защиты.
— Герман Федорович никогда не выполнял того, что обещал. – осадила юношу Регина Робертовна. – Вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что когда вернетесь в Москву, на вас польется манна небесная.
Подобные определения в адрес своего отца Филипп, в принципе, ожидал услышать. О специфическом отношении Регины Робертовны к Герману он был наслышан, и сейчас это отношение с лихвой подтверждалось.
— Старуха на меня зуб имеет уже давно, – говорил Герман сыну. – Уже сколько лет спит и видит, как меня на какую-нибудь обочину спихнуть. Только, знаешь, мы вместе сможем одолеть этого генерала в юбке. Она нам еще подметки лизать будет.
Филипп сам не знал, кому он сочувствует больше – родному отцу или Регине Робертовне. Зов крови, конечно, делал свое дело, не давая молодому человеку в открытую выступить против Германа, но с другой стороны, обида за мать тоже была сильна, и требовала хоть какой-то себе компенсации.
— Регина Робертовна, вы уверены, что ваших сил хватит, чтобы противостоять «Черному принцу»? – спросил Филипп хозяйку. – Ведь его могущество достаточно велико, и чем вам ответить, он, несомненно, найдет.
— Дорогой юноша, все могущество «Черного принца», все его возможности – это, чистой воды, мыльный пузырь, который лопается при малейшем к нему прикосновении, – ответила хозяйка.   
  Для Филиппа данное определение было исчерпывающим, не подразумевающим каких-либо инсинуаций.
— Боюсь, дорогой мой, вас ждет та же участь, что и остальных людей, имевших отношение к моему бывшему зятю, – сделала неутешительный вывод Регина Робертовна. – Подобных личностей, как вы, Герман Сапранов выбрасывает куда-нибудь на обочину без всякого сожаления.
— Регина Робертовна, но сам я ничего такого в Германе Федоровиче не замечал, – возразил Филипп. – Все свои обещания он выполняет исправно, платит тоже без задержек. Поэтому пожаловаться на него, во всяком случае, у меня, поводов пока нет.         
— Это пока нет! – отпарировала хозяйка. -  Пройдет совсем немного времени, и вы в полной мере увидите его звериный оскал.
В принципе, эти слова как раз и рассчитывал услышать Филипп. Нельзя сказать, чтоб они сильно грели ему душу, но для него это был своеобразный сигнал: к осуществлению планов можно преступать смело.   
— Сам я до сих пор не понимаю, что хочет от меня «Черный принц», – произнес Филипп. – С одной стороны, я вижу: он пытается максимально приблизить меня к себе. Но с другой стороны, я боюсь…
— Правильно боитесь, молодой человек, – прервала размышления Филиппа Регина Робертовна. – «Черный принц» еще покажет себя отнюдь не с лучшей стороны, и вам при этом, боюсь, будет отведена весьма незавидная роль.   
Слова хозяйки звучали вполне убедительно, и оснований сомневаться в них у Филиппа не было никаких.
— Что же мне теперь делать? – спросил он. -  В Москве от меня ждут конкретного результата, а мне, получается, и предъявить будет нечего.
— Ну, прям, сразу нечего! – возразила Регина Робертовна. – Юноша, вам всего лишь надо выбрать правильные ориентиры. 
— Что вы имеете в виду? – спросил Филипп.
На этот вопрос хозяйка сама вряд ли могла дать сколько-нибудь вразумительный ответ. Уже много лет стойкая неприязнь, испытываемая к Герману, не давала ей адекватно мыслить, заставляя выстраивать какие-то свои, совершенно оторванные от реальности, схемы.
— Вы не ждите от своего хозяина манны небесной. Насколько я знаю, Герман Сапранов не из тех людей, кто выполняет свои обещания. Да, сейчас он поет вам сладкие песни. Но потом, как только он перестанет в вас нуждаться, вы сами не заметите, как окажетесь на какой-нибудь свалке, где до вас не будет никому никакого дела.
Именно такие слова от Регины Робертовны Филипп рассчитывал услышать. Сыновние чувства к человеку, который только недавно стал называться его отцом, были лишь номинальными, а обида за мать, долгое время испытывавшей нестерпимые страдания, била через край.
— Вы знаете, Регина Робертовна, с самого начала меня не переставало преследовать чувство, что я ввязался во что-то очень нехорошее! – сказал Филипп. – «Черный принц» ведь никогда ничего до конца не говорит, и предугадать то, что он хочет на самом деле, невозможно в принципе.
— Вы даже не представляете, в насколько опасную игру вас втянули, – не успокаивалась хозяйка. – Знаете, «Черного принца» я знаю уже достаточно долгое время, и могу сказать со всей ответственностью: его совершенно невыносимый характер вам еще предстоит ощутить на себе в полной мере.
Разговор приобретал нужный Филиппу оборот, и все, что оставалось сделать, - это обозначить правильные темы.
— Регина Робертовна, что же мне делать в связи с тем, что вы сейчас сказали? – спросил Филипп.   
— Да, ничего не надо делать, молодой человек, – спокойно промолвила хозяйка. – Позвольте только поинтересоваться, с какой конкретно миссией вы сюда приехали?               
Рассказ о планах Германа в отношении Развозова не мог не воодушевить Регину Робертовну. По мнению всесильной хозяйки, этого выскочку, невесть что о себе возомнившего, уже давно надо было ставить на место, и в этом её чаяния не могли не совпадать с интересами бывшего зятя. 
— Развозов распоясался окончательно, – произнесла Регина Робертовна. – Чем скорее мы с ним покончим, тем будет лучше для всех.
— У вас есть какие-нибудь соображения, как это лучше осуществить? – спросил Филипп.
К сожалению, это был тот вопрос, на который у Регины Робертовны не было ответа. Станислав Ильич Развозов уже долгое время был главной головной болью не только хозяйки, но и всех остальных членов «Цитадели». О неуступчивости бывалого морского волка, вставшего у руля одного из крупнейших предприятий в крае, слагались легенды. Не было в «Цитадели» цели вожделеннее, чем указать не в меру распоясавшемуся владельцу Новороссийского судоходства на его подлинное место.
— «Черный принц» что, захотел один покончить с Развозовым!?! – немало удивилась Регина Робертовна. – Мальчик мой, тогда мне вас очень жаль! Вы даже не представляете, в насколько грязную игру вас втянули.
— Регина Робертовна, я вас не понимаю… - промолвил Филипп.
Все дело в том, что далеко ни одному человеку в «Цитадели» Станислав Ильич Развозов перешел дорогу, и разобраться с ним мечтал не только Герман Сапранов.
— Все дело в том, что у нас тут из тех, кому Развозов перешел дорогу, можно очередь выстраивать, и Сапранов в этой очереди будет далеко не в первых рядах. Ни один десяток человек жаждут получить голову Развозова, а вы в этой игре – всего лишь спичка, которая подожжет все вокруг, да и сгорит сама.
Несомненно, Регина Робертовна знала, о чем говорила, и от её слов Филиппу становилось не по себе. По всему было понятно, что он – пешка в чьей-то чужой игре, непонятно кем начатой, и которая непонятно чем должна была завершиться.
— Но мне-то что теперь делать? – спросил он хозяйку. – «Черный принц» ждет от меня конкретного результата, и как вы полагаете: каким может быть этот результат?
Вопрос был из тех, который не мог не застать Регину Робертовну врасплох. Больше бравады, явно завышенной самооценки было в её словах о нелюбви к Герману, чем реальной оценки положения вещей. За спиной Сапранова стояли люди, с которыми тягаться Регине Робертовне просто не имело никакого смысла, так как любая чаша весов всегда склонялась на их сторону.
Эту истину Филипп усвоил тут же, как только вышел из здания особняка.
— Молодой человек, можно с вами серьезно поговорить?
Обернувшись, Филипп увидел стоявшего перед ним Альберта Михайловича, выражение лица которого явно не предполагало простой дружеской беседы.
— Тут недалеко есть одно очень приличное место,- продолжил «Гроссмейстер». – Давайте там посидим, так сказать, в неформальной атмосфере, и все конкретно обсудим.
   Тон разговора Альберта Михайловича не предполагал никакого другого ответа, кроме положительного, и Филиппу оставалось только проследовать туда, куда увлекал его новый знакомый.
Очень приличным местом оказалось старое кафе с претензиями на вполне приличный ресторанчик, затерянное где-то на задворках квартала. Обстановка подобных заведений не настраивала на задушевные разговоры, а поэтому внутренне Филипп готовил себя к допросу с пристрастием относительно своей персоны. 
— Располагайтесь молодой человек, – предложил стоявшему перед ним Филиппу «Гроссмейстер». – Разговор у нас с вами предстоит долгий, и только от  вас зависит, насколько продуктивный.   
— О чем пойдет речь? – спросил Филипп.
— Ну, во-первых, я хотел бы узнать все о ваших целях приезда сюда. – начал разговор Альберт Михайлович. – То, что вы говорили Регине Робертовне, можете рассказывать кому-нибудь другому, но не мне. Я, знаете ли, тертый калач, и все фокусы, которыми так богата наша столица, знаю наизусть. Поэтому советую… очень советую рассказать мне, кто вас сюда прислал и, главное, для чего вы прибыли в наши края.
Перефразируя одно известное выражение, можно было смело сказать: никогда еще Филипп не был так близок к провалу. Любые его слова могли быть неправильно истолкованы, так как Альберт Михайлович по праву считался в организации матерым волком, досконально знающим все тонкости работы «Цитадели», а статус Филиппа едва ли можно было определить статусом сопливого щенка, неизвестно почему и зачем попавшим в организацию.
— Я хочу, чтобы вы уяснили для себя одну непреложную истину: - продолжил разговор «Гроссмейстер», - в организации Регина Робертовна – никто, и зовут её – никак! Все мало-мальски важные вопросы в организации решаются совершенно другими людьми, к которым хозяйка имеет весьма отдаленное отношение.    
Примерно такую же тираду Филипп слышал от отца перед отъездом в Краснодар.    
— Ты со старухой особо не церемонься, – говорил Герман. – Она, конечно, будет кочевряжиться, строить из себя невесть что, но ты на это большого внимания не обращай. Твоя главная задача – заполучить под наш контроль Новороссийское судоходство, а для этого надо общаться с людьми более серьезными, чем Регина Робертовна.
Впечатление именно такого человека производил на Филиппа Альберт Михайлович. Вне всяких сомнений о деятельности организации ему было известно гораздо больше, чем можно было предположить, а это давало ему право говорить от лица «Цитадели» в назидательно-пренебрежительном тоне.
— Смею вас заверить, что в «Цитадели» хозяйка имеет влияние гораздо меньшее, чем она вас в этом уверяла, – продолжил Альберт Михайлович. – К решению важных вопросов в организации Регина Робертовна имеет весьма отдаленное отношение, ограниченное стенами особняка, в котором вы были. Похоже, молодой человек, для общения вы выбираете совершенно не тех людей.
Подобное определение в свой адрес Филипп, конечно же, ожидал услышать. Еще в Москве, перед своим отъездом в Краснодар, нечто похожее он слышал от Германа.
— Помни, с каждым днем старуха все больше и больше утрачивает свое влияние в организации. Пройдет совсем немного времени, и её можно будет спокойно списывать на свалку истории.
— Вы в этом настолько уверены?
— Конечно, уверен, – в своей правоте Герман Федорович ни одной минуты не сомневался. – Да, она уже всем надоела хуже горькой редьки!
Живое подтверждение слов отца теперь находилось прямо перед Филиппом.
В  организации фигура Альберта Михайловича Разумовского была слишком значимой, чтобы не воспринимать всерьез все, что он говорил.
— Насколько я понимаю, в Краснодар вы прибыли по прямому указанию «Черного принца»? – спросил Филиппа «Гроссмейстер».
Молодой человек положительно кивнул головой.
— Узнаю Германа, – заметил Альберт Михайлович. – Переложить решение накопившихся проблем на плечи еще кого-нибудь – это его фирменный стиль. Ну, и как далеко простираются его интересы на этот раз?
Рассказ Филиппа о Новороссийском судоходстве вывел его разговор с «Гроссмейстером» на совершенно новый уровень. 
— Боюсь, Развозов придется не по зубам не только «Черному принцу», – вздохнув, произнес Альберт Михайлович. – Юноша, вы даже не представляете, в насколько опасную игру вас впутали. Как можно скорее, бегите отсюда, из этого города! Иначе вы даже сами не заметите, как вас сожрут местные мастодонты.
Правила игры перед Филиппом были обозначены достаточно четко, и молодому человеку не оставалось ничего другого, как только им подчиниться.
— Что же мне теперь делать? – спросил Филипп. – «Черный принц» ждет от меня конкретного результата, и будет очень недоволен, если я заявлюсь к нему ни с чем.
— О каком результате идет речь? – спросил «Гроссмейстер». 
Рассказ о том, что «Черный принц» жаждет поставить под свой контроль Новороссийское судоходство, в принципе, не удивил Альберта Михайловича. Давней целью Германа Федоровича было заполучить прибыльное приморское предприятие в число своих активов. Когда интересы Сапранова пересеклись с задачами «Цитадели», ушлый московский делец готов был на все, что угодно, чтобы только заполучить максимальное количество членов организации в число своих союзников. 
Хорошо это понимал «Гроссмейстер», чьи интересы лишь отчасти пересекались с интересами «Черного принца».
— Каким же образом «Черный принц» намерен поставить под свой контроль судоходство? – спросил Филиппа Альберт Михайлович.
— В этом он рассчитывает на поддержку организации, – ответил юноша. – Герман Федорович на сто процентов уверен, что «Цитадель» не откажет ему в поддержке.
— Блажен, кто верует, – задумчиво произнес «Гроссмейстер». – Скажите, пожалуйста, а вы не знаете, на чем основана такая уверенность «Черного  принца»?
— Он просто считает, что организация также заинтересована в получении судоходства. Ведь без этого предприятия завершение операции «Центр» становится невозможным.
Операция «Центр» было тем словосочетанием, которое все расставляло по своим местам. Упомянув про неё, Филипп выложил все карты на стол, и теперь все зависело от реакции Альберта Михайловича.
  Матерый волк не вполне легального мира – «Гроссмейстер» нутром чувствовал, когда его собираются использовать втемную, и всякий раз на этот случай у него был припасен какой-нибудь изящный ответный ход. Так было и на этот раз. Разумовский уже давно считал, что «Черного принца» надо поставить на место, и восторженный, как ему казалось, мало что понимающий юнец был ему в помощь.
— Скажите, а вам не приходило в голову, что отсюда, из этого города вы можете не уехать живым? – спросил Альберт Михайлович Филиппа. 
Глубоко вопросительный взгляд юноши явно требовал дальнейших разъяснений.
— Видите ли, в чем дело, молодой человек, - продолжил «Гроссмейстер», - игра, которую затеял «Черный принц», опасна сама по себе. Вокруг этого судоходства уже ни один десяток людей сломало и ноги, и голову, и шею. Боюсь, что участь, которая уготована именно вам, будет весьма незавидной. 
— Что вы сейчас имеете в виду? – спросил Филипп.
Несколько секунд Альберт Михайлович пристально смотрел на своего собеседника, тщательно обдумывая то, что собирался ему ответить.
— Я хочу, чтобы вы уяснили для себя одну непреложную истину. – «Гроссмейстер» продолжал свои наставления. – «Цитадель» - это не какой-нибудь клуб по интересам. Это – достаточно  серьезная организация, ставящая перед собой конкретные цели и неуклонно эти цели достигающая. То, что хочет «Черный принц», он должен был сделать еще давно, и «Цитадель» не считает связанной себя перед ним какими-либо обязательствами…
— Но организация, насколько я понимаю, также заинтересована в скорейшем завершении операции «Центр», – перебил Разумовского Филипп.
Не было для «Цитадели» цели вожделенней, чем получение под свой контроль Новороссийского судоходства. Однако те сложности, с которыми было сопряжено такая акция, тоже с трудом поддавались описанию. Герман Сапранов одним ударом хотел разрубить этот гордиев узел, чем не мог не вызвать у своих подельников удивление и высокую степень раздражения одновременно.
— Да. Без судоходства завершение операции «Центр» будет невозможно, и в организации все это хорошо понимают, – согласился с Филиппом «Гроссмейстер». – Но только цена, которую «Черный принц» заломил за предоставление своих услуг, слишком высока. Никто на таких условиях в организации за него впрягаться не будет.
— Скажите, а вам не приходило в голову, что отсюда, из этого города вы можете не уехать живым? – спросил Альберт Михайлович Филиппа. 
Глубоко вопросительный взгляд юноши явно требовал дальнейших разъяснений.
— Видите ли, в чем дело, молодой человек, - продолжил «Гроссмейстер», - игра, которую затеял «Черный принц», опасна сама по себе. Вокруг этого судоходства уже ни один десяток людей сломало и ноги, и голову, и шею. Боюсь, что участь, которая уготована именно вам, будет весьма незавидной. 
— Что вы сейчас имеете в виду? – спросил Филипп.
Несколько секунд Альберт Михайлович пристально смотрел на своего собеседника, тщательно обдумывая то, что собирался ему ответить.
— Я хочу, чтобы вы уяснили для себя одну непреложную истину. – «Гроссмейстер» продолжал свои наставления. – «Цитадель» - это не какой-нибудь клуб по интересам. Это – достаточно  серьезная организация, ставящая перед собой конкретные цели и неуклонно эти цели достигающая. То, что хочет «Черный принц», он должен был сделать еще давно, и «Цитадель» не считает связанной себя перед ним какими-либо обязательствами…
— Но организация, насколько я понимаю, также заинтересована в скорейшем завершении операции «Центр», – перебил Разумовского Филипп.
Не было для «Цитадели» цели вожделенней, чем получение под свой контроль Новороссийского судоходства. Однако те сложности, с которыми было сопряжено такая акция, тоже с трудом поддавались описанию. Герман Сапранов одним ударом хотел разрубить этот гордиев узел, чем не мог не вызвать у своих подельников удивление и высокую степень раздражения одновременно.
— Да. Без судоходства завершение операции «Центр» будет невозможно, и в организации все это хорошо понимают, – согласился с Филиппом «Гроссмейстер». – Но только цена, которую «Черный принц» заломил за предоставление своих услуг, слишком высока. Никто на таких условиях в организации за него впрягаться не будет.
Карты  были выложены на стол, и все козыри, как казалось, находились в руках Разумовского. В любом другом случае Филиппу не оставалось бы ничего другого, как просто встать и уйти, но начатая игра должна была быть доведена до конца, а припасенные в рукаве козырные тузы необходимо было извлечь.
— Альберт Михайлович, а вам не приходило в голову, что «Черный принц» может найти себе поддержку где-нибудь на стороне? – спросил Филипп. – Ведь «Цитадель» - не единственная организация, заинтересованная в расширении своего влияния.
— Что ты несешь, щенок!?! – спросил «Гроссмейстер», заметно нервничая.   
— Я всего лишь хочу сказать: «Черный принц» всегда найдет, на кого можно опереться для достижения нужных ему целей. «Цитадель» тут священной коровой не является.
Слова Филиппа не могли быть расценены иначе, как черная неблагодарность, о чем немедленно, по мнению «Гроссмейстера», должна была знать Регина Робертовна.
— В принципе, подобного развития событий следовало ожидать, – сделала заключение хозяйка, выслушав рассказ Альберта Михайловича. – Мой бывший зять всегда отличался повышенной импульсивностью. В том, что он будет искать себе поддержку на стороне, ничего удивительного нет…
— Что же теперь делать? – спросил «Гроссмейстер».
— Пока ничего, – был краткий хозяйки. -  Альберт, и я тебя очень прошу… заклинаю просто: не лезь ты в пекло раньше времени.
Эти слова для Альберта Михайловича были всего лишь просьбой, не обязательной к исполнению. Для себя он твердо решил: все узнать об истинных намереньях Германа и принять необходимые упреждающие меры.
С чувством выполненного долга Филипп уже был готов отправиться домой, когда в его гостиничном номере появились двое широкоплечих мужчин весьма внушительного телосложения и предложили проследовать за ними.
— Регина Робертовна желает вас видеть, – продекламировал один из мужчин. – Отказываться не советую. В этом случае последствия для вас могут оказаться самыми непредсказуемыми.
Ничего другого не оставалось Филиппу, как проследовать за своими непрошенными гостями. Вид пожаловавших к нему людей ничего доброго не предвещал, а поэтому самое разумное, что можно было сделать в сложившейся ситуации, - это проявлять максимум осторожности.    
Пропетляв минут тридцать по вечерним улицам Краснодара, внедорожник, на котором ехал Филипп со своим спутниками, остановился, наконец, около особняка, в котором посланник Германа Сапранова был еще накануне. Свет в окне, пробивавшейся сквозь плотную ткань занавески на втором этаже, свидетельствовал о присутствии в доме людей.
— Вперед! – грубо скомандовал вышедшему из машины Филиппу один из его сопровождающих, резко толкнув его в плечо.
Мрак коридоров, тусклый свет винтовой лестницы, подъем по которой почему-то казался бесконечным, какой-то непонятный гул, доносящийся откуда-то из темноты, - все навивало гнетущее, граничащее с фатальным, настроение.
Наконец, оказавшись в зале, в котором еще утром проходило собрание организации, Филипп смог ощутить всю серьезность того, что должно было происходить дальше. Внешний вид восседавшей во главе стола Регины Робертовны явно отличался от того, что Филипп видел накануне. Прежние благостность и радушие куда-то делись, а вместо них появились нескрываемая холодность, помноженная на откровенное презрение.
— Молодой человек, потрудитесь объяснить, с какой целью вы прибыли  наш город, – обратилась к Филиппу хозяйка. – Только не надо рассказывать сказки про какую-то особую миссию, возложенную на вас «Черным принцем».
Мышеловка захлопнулась, и все, что теперь мог сделать Филипп, - это пойти на максимальную откровенность.
— Регина Робертовна, я же все досконально рассказал Альберту Михайловичу. – произнес Филипп. – Если вам что-то непонятно, то, наверное, стоит пообщаться с самим Германом Федоровичем. От него вы сможете получить более развернутую информацию.
— Ты тут не умничай! – рявкнул «Гроссмейстер». – А своему начальнику передай: подрасти ему бы еще надо, чтоб с «Цитаделью» тягаться. 
Тон, которым говорил Альберт Михайлович, выражение лица Регины Робертовны явно не предполагали каких-либо сантиментов и настраивали на максимально серьезный характер разговора.
— Надеюсь, вы понимаете, насколько могут быть опасны шутки с «Цитаделью»? – спросила хозяйка. – Ведь у организации на руках имеется достаточный арсенал средств, чтобы противостоять любым нападкам.
— Регина Робертовна, в этом никто не сомневается, – ответил Филипп. – Только «Черный принц» все это тоже хорошо понимает, и поэтому он поспешил принять упреждающие меры.
— О чем ты говоришь!?! – закричал «Гроссмейстер». 
Здесь перед Филиппом возникла дилемма: выложить все карты на стол или продолжить вести свою, известную только ему, игру без каких-либо гарантий на успех. 
— Поймите, Герман Федорович считает, что он уже давно вырос из размеров «Цитадели» - сказал Филипп. – В решении тех задач, которые он перед собой поставил, нужны новые люди, умеющие мыслить более радикально… 
 —  О каких людях идет речь!?! – воскликнула хозяйка. 
 —  Регина Робертовна, на этот вопрос даже я не смогу дать вам какого-либо определенного ответа, – сказал эмиссар Сапранова. – Я – не тот человек, которого Герман Федорович конкретно посвящает в свои планы. Вам надо переговорить непосредственно с ним, чтобы узнать что-то более определенное.
Чем дольше говорил Филипп, тем больше раздражения появлялось на лице Альберта Михайловича. К подобному повороту событий он явно не был готов, а поэтому самым большим его желанием было – засадить Герману Сапранову несколько пуль в лоб.
    — Слушай, неблагодарная свинья – этот твой шеф, – сказал Филиппу «Гроссмейстер». – Организации он обязан буквально всем! И что же, теперь он собирается её кинуть?
— Альберт Михайлович, в конце концов, рыба ищет там, где глубже, а человек – там, где лучше, – цинично заявил Филипп. – Герман Федорович уже давно считает, что «Цитадель» свое отжила, и что в пору искать другие источники для своей поддержки.    
— Интересно, о каких таких организациях может идти речь!?! – воскликнула Регина Робертовна.      
Ответ на этот вопрос у Филиппа не был готов. В данный момент руководимое им чувство обиды за мать вообще было плохим советчиком, не дававшим реально оценить ситуацию.
Известия, привезенные молодым человеком из столицы, не могли не взбудоражить Регину Робертовну с её подельниками. К любому развитию событий они были готовы, но только не к тому, что их может предать кто-то, кто стоял у истоков организации.   
— Всегда знала, что мой бывший зять – неблагодарная свинья. Теперь это только подтвердилось, – промолвила хозяйка.
— Регин, что нам-то теперь делать? – спросил «Гроссмейстер». – Если «Черный принц» решил закусить удила, представляешь, чем это может обернуться?
Дальнейшее развитие событий Регина Робертовна представляла себе вполне, и от этого у неё на душе становилось не по себе. 
— Срочно надо людей собирать, – сказала она. – Теперь одному Богу известно, что этот безумец еще может выкинуть!
— Регина, а я ведь тебя предупреждал! – закричал Разумовский. – Твой бывший зять уже давно не в себе…
Поставленная Филиппом цель была достигнута: посеянная им буря должна была вот-вот принести свои всходы. 
— Скажите, пожалуйста, а мне-то что теперь делать? – спросил Филипп. – После того, как я все здесь все вам рассказал, дорога в столицу для меня, я так понимаю, закрыта.
— Это вы верно заметили, – сказал подошедший к Филиппу «Гроссмейстер». – Путь домой вам, судя по всему, заказан. Значит, вам необходимо искать поддержку в наших краях.   
 — Да, да… -  согласилась с подельником Регина Робертовна. – В Москве вам отныне делать нечего.               
 — Скажу вам больше: отныне Германом Сапрановым вы будете внесены в список его злейших врагов, – вторил хозяйке Альберт Михайлович. – Поэтому очень вас прошу: не покидайте пределов нашего края. Расправа Сапранова не заставит себя долго ждать, а мне бы этого очень не хотелось.
— Мне кажется, в нашей организации вы бы могли найти лучшее себе применение, – сказала хозяйка.  – Во всяком случае, вашу безопасность мы  могли бы обеспечить  вполне.
Удочка была закинута, а наживка – проглочена.  Именно такие слова Филипп рассчитывал услышать от подельников своего отца. Теперь можно было преступить к осуществлению второй, самой решительной, части своего плана.
— Молодой человек, а вы не знаете, на кого теперь собирается опереться «Черный принц»? – спросила Филиппа Регина Робертовна. 
Вопрос был из тех, на который было очень трудно дать какой-либо ответ. О планах своего отца Филипп знал поверхностно, лишь из обрывков разговоров Германа с кем-то из таинственных людей, часто к нему заходивших. В этих разговорах неоднократно упоминалась хозяйка, вызывавшая раздражение у подельников Германа ничуть не меньше, чем у него самого.
—  Смею предположить, что Герман залез на территорию, куда вход ему категорически воспрещен, – произнесла Регина Робертовна. – Альберт, в последнее время из брянских лесов никаких новостей не поступало.
Альберт Михайлович многозначительно почесал за затылком, видимо, тщательно обдумывая то, что он собирался ответить.
Новости с периферии уже давно перестали быть радостными, и с Региной Робертовной это было связано непосредственно.               
— Регин, «Брянские волки» окончательно вышли из-под контроля, – не обрадовал хозяйку «Гроссмейстер». – Ты же знаешь, «Пан» и раньше на себя слишком много брал, а сейчас совсем забурел. Ему теперь наша «Цитадель» - вовсе не указ.
— Какие меры приняты, чтоб поставить «Пана» на место? – спросила Регина Робертовна.    
— Да, о каких мерах тут можно говорить? – ответил «Гроссмейстер». – Руки у нас у всех будут связаны, пока «Пан» чувствует длань  «Черного принца».
— Ну, значит, надо сделать так, чтобы он перестал чувствовать эту длань! – воскликнула хозяйка. – Алик, ну, не мне ж тебя учить, как решаются подобные проблемы. Почему ты до сих пор ничего не сделал?               
Прозвучавший вопрос для Альберта Михайловича был по-настоящему риторическим. В отсутствии уже давно назревших перемен в работе организации, по его мнению, была виновата только Регина Робертовна, и создавшиеся положение вещей необходимо было срочно менять.               
— Понимаешь, в чем дело, Регина, в «Цитадели» уже давно  нарастает недовольство, и «Пан» здесь не единственный, кто баламутит воду.
— Кто еще? – прозвучал следующий вопрос от хозяйки. – Огласи весь список, пожалуйста.
Список оказался достаточно длинным, и его оглашение заняло ни одну минуту. Присутствовавший при этом Филипп в мыслях довольно потирал руки. Его план, судя по всему, удавался, и вот-вот должен был  дать нужные результаты.
—Только не говори, что ко всему этому имеет отношение «Черный принц», – попросила «Гроссмейстера» хозяйка.
— … самое непосредственное, – подтвердил предположение Регины Робертовны Разумовский.  – Ты же знаешь, «Пан»  на похвалу падок, а «Черный принц» в таких вопросах всегда докой считался.
Несомненно, Альберт Михайлович знал, о чем говорил. Недовольство в «Цитадели» носило массовый характер, и не заметить этого уже было невозможно. Влиятельнейшая организация, к мнению членов которой прислушивались в самых высоких властных кабинетах, застыла в своем развитии, словно забыв о своем былом величии.
Естественно, сложившееся положение вещей не могло устраивать многих членов организации, напрямую связывавших её неудачи и промахи с именем Регины Робертовны.
— Хозяйка живет даже не в прошлом, а в позапрошлом веке, – часто выговаривали Разумовскому его подельники. – «Гроссмейстер», если так будет продолжаться и дальше, мы сами не заметим, как наша «Цитадель» пойдет ко дну.               
Мысленно Альберт Михайлович понимал: все претензии, выдвигаемые против  хозяйки, имеют под собой реальную, вполне оправданную основу. Лишь чувства, давно испытываемые к Регине Робертовне, не давали ему объективно взглянуть на создавшееся  положение вещей. «Цитадель» из былого влиятельнейшего объединения с каждым днем все больше превращалась в банальную банду, с которой уже мало кто хотел считаться.
— Если так будет продолжаться и дальше, то скоро с нами никто считаться не будет, – сказал как-то Регине Робертовне «Гроссмейстер». – Фасон мы перестали держать, Регин. Понимаешь?
— Алик, а покажи мне такого человека, который осмелился бы бросить вызов «Цитадели»? – отвечала хозяйка. – Я думаю, немного найдется смельчаков, которые стали бы с нами тягаться.
— Смельчаков-то, может быть, и немного, но они есть, и я бы, на твоем месте, Регина, вот так запросто со счетов их списывать не стал. Слишком серьезные люди здесь задействованы, слишком многое на них завязано.
Правота была в каждом слове, произнесенном Альбертом Михайловичем. Прошли те годы, когда «Цитадель» считалась влиятельнейшей организацией на Кубани, с которой нельзя было не считаться даже в самом занюханном кабинете начальника какого-нибудь самого отдаленного района. Из могущественной организации, которую невозможно было не воспринимать всерьез, она превращалась в заурядную банду – желаемый трофей какого-нибудь средней руки следователя.
Обо всех проблемах «Цитадели» Альберт Михайлович был осведомлен достаточно хорошо, но говорить о них вслух ему мешали чувства, испытываемые к Регине Робертовне. В какой момент матерый волк  криминального мира понял, что хозяйка значит для него гораздо больше, чем просто партнер по его не вполне законной деятельности, он сам не помнил, но чувства, однажды нахлынувшие на него, не давали адекватно мыслить и объективно воспринимать окружающую реальность.
Недовольство хозяйкой в организации с каждым днем становилось все сильнее, и вот-вот должно было выплеснуться наружу.
— Регина, ты что, думаешь, «Пан» - это наша единственная головная боль? – спросил «Гроссмейстер». – Да, уже половина организации готова на дыбы встать!
— Да, знаю я, откуда ветер дует! – махнула рукой Регина Робертовна. – Только знаешь, «Гроссмейстер», я всегда считала, что усмирение недовольных  - это твоя непосредственная обязанность, с которой ты, как мне видится, неважно справляешься.   
Правота была в каждом слове, произнесенном Региной Робертовной. Будучи в «Цитадели» далеко не на последних ролях, Альберт Михайлович просто не мог не знать о настроениях, царивших в рядах объединения. То, что в «Цитадели» полно недовольных хозяйкой, он прекрасно знал, но по каким-то, ведомым только ему, причинам скрывал от неё эту информацию.
— Ты же знаешь, Регина, что я от тебя никогда ничего не скрываю, – произнес «Гроссмейстер». – Обо всем, что происходит в «Цитадели», ты узнаешь первой. 
— Ой, да, ладно! – вскрикнула хозяйка. – Тогда почему обо всех фортелях «Пана» я  узнаю не от тебя, а вот от этого молодого человека?
Регина Робертовна многозначительно указала пальцем на стоявшего рядом Филиппа. 
Прозвучавший вопрос для Альберта Михайловича был крайне неудобен. Под сомнение были поставлены не только его профессиональные качества, но также верность хозяйки, что не могло ему привидеться даже в самом страшном сне.
Одному Богу известно, каких усилий стоило «Гроссмейстеру» сдержать себя, чтоб не придушить неизвестно откуда появившегося щенка-выскочку собственными руками. Сам того не понимая, Филипп спутывал ему все карты, резко сужая пространство для каких-либо маневров.
Матерый во вверенных ему делах волк, Альберт Михайлович скорпулезно, шаг за шагом просчитывал каждое свое действие, неизменно приближаясь к заветному результату. Статус неизменного холуя при полу маразмотичной старухе ему уже порядком надоел, а душа жаждала больших свершений на много лет занимаемом поприще.
— С «Паном» сможет разобраться только тот, кто сам заварил эту кашу, – сказал «Гроссмейстер», чем привел Регину Робертовну в немалое удивление.
— Что ты сейчас конкретно имеешь в виду? – спросила она.
— «Пана» с «Черным принцем» надо стравить. Чем скорее это произойдет, тем быстрее в «Цитадели» наступят мир и благоденствие.
—  Ну, и как ты это себе представляешь? – спросила Регина Робертовна. – Не забывай: где «Пан», там где-то неподалеку и «Пастух» околачивается.
Имена, произносимые хозяйкой, были слишком громкие, и от их упоминания по телу «Гроссмейстера» не могли не пробежать мурашки. Не самый последний в криминальном мире человек, Альберт Михайлович, казалось, знал каждый винтик в этой системе, и безошибочно мог определить, когда и какой элемент в этой машине мог дать сбой.
Любое действие Германа Сапранова, направленное на раскол в «Цитадели», могло привести к неисправимым последствиям.
— Регина, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, – произнес Разумовский. – Против «Черного принца» следует работать его же методами. Он пытается натравить на нас своих дружков… давай, и мы повернем его же оружие против него самого. 
Слова Альберта Михайловича были наполнены соблазном, против которого очень трудно было устоять. Рисуемые им картины пленили своей простотой и изяществом исполнения.
— Чем быстрее мы выведем «Черного принца» из игры, тем спокойнее для нас всех будет, – сказал он.
— Только, дорогой мой,  хорошо подумай, как ты это собираешься сделать, – промолвила Регина Робертовна. – Сапранов – олигарх, и возможностей у него гораздо больше, чем у нас всех, вместе взятых. 
Конечно, страха перед Германом в словах Регины Робертовны было гораздо больше, чем ненависти к нему. Своего бывшего зятя она знала достаточно хорошо, и понимала: любой выпад против него может обернуться неисправимыми последствиями.
— Регина, здесь находится человек, который поможет нам решить все наши проблемы, – сказал «Гроссмейстер», указав на Филиппа.
У слышавшего эти слова миссионера Германа замирало сердце при каждом произнесенном слове. Поставленная цель, казалось, была достигнута, и триумф был недалеко. Оставалось только сделать нужную мину при нужной игре для успешного завершения процесса.
— Молодой человек, могли бы вы пожертвовать некоторыми своими принципами ради получения большей выгоды? – спросила Филиппа хозяйка.
— О чем идет речь? – спросил он.
— Мы предлагаем вам очень выгодное сотрудничество, – ответил «Гроссмейстер». – Правда, для этого вам придется поступиться многими своими принципами.
Именно такие слова Филипп рассчитывал услышать от подельников своего отца. Его тщательно разработанный план предполагал недовольство Германом, и вот на этом самом недовольстве его сын рассчитывал сыграть с большой для себя выгодой.
— Альберт Михайлович, вы вполне отдаете себе отчет в том, что мне предлагаете? – спросил Филипп «Гроссмейстера». – «Черным принцем» это будет расценено не иначе, как объявление ему войны со всеми вытекающими последствиями.
— Вот это, юноша, вас вообще не должно меньше всего волновать, – промолвила хозяйка. – Лучше подумайте о своем будущем. Я не думаю, что после того, что вы нам здесь рассказали, «Черный принц» будет вам по-прежнему благоволить.
Несомненно, последнее высказывание звучало, как приглашение к сотрудничеству, на которое Филипп просто не мог не согласиться. Казалось, поставлена им цель была достигнута, и только несколько шагов отделяли его от конечного результата.
— Надеюсь, вам не надо объяснять, что в свете последних событий возвращаться в Москву больше не имеет никакого смысла? – спросил Филиппа «Гроссмейстер». – Ваш патрон никогда не простит вам того, что вы нам здесь рассказали.
Преследуемые Филиппом цели были достигнуты: ветра недопонимания были посеяны, и теперь оставалось лишь пожинать бури. 
— Альберт Михайлович, но я не могу не вернуться в Москву, – ответил Филипп «Гроссмейстеру». – После того, что я вам здесь рассказал, все пути в столицу для меня, я так думаю, будут отрезаны.
— Правильно думаете, – согласилась с Филиппом хозяйка. – Скажу вам даже больше: в свете последних событий здешние места для вас – самое безопасное место.
Несомненно, Регина Робертовна знала, о чем говорила.  Не тем человеком был «Черный принц», который мог оставить незамеченными выпады против себя. Предательство, да еще от родного сына, не могло оставаться безнаказанным, и расправа должна была последовать незамедлительно.
— Прежде всего, мне хотелось бы узнать, чем я могу быть полезен для организации? – спросил Филипп.
— Очень многим! – ни на секунду не задумываясь, ответил «Гроссмейстер». – Вы можете помочь «Цитадели» выйти на совершенно другой уровень развития…
— Правда, для этого о Германе Сапранове вам придется забыть, – добавила Регина Робертовна.
Перспективы, открывавшиеся перед Филиппом, поистине были заманчивыми. О многом говорило одно то, что, в случае его согласия работать на организацию, на него должен был пролиться прямо-таки золотой  дождь.
— Вряд ли Герман вам когда-нибудь называл такие суммы, – сказал «Гроссмейстер». -  О его скупости слагают легенды, и вы, скорее всего, исключением не являетесь.
Деньги, материальный достаток в данный момент меньше всего интересовали Филиппа. Главным для него было то, что  теперь открывалась возможность поквитаться с родным отцом за все многолетние унижения матери, за всю её загубленную жизнь, за свое утраченное детство.
— Смею надеяться, что наше сотрудничество окажется плодотворным, – сказал Филипп, протягивая руку «Гроссмейстеру».