Париж, Париж...

Когда Богу на небе скучно, он открывает окно и смотрит на парижские бульвары. Г. Гейне

Парижем я всегда бредила... Во второй половине девяностых годов меня пригласили участвовать на международной конференции армянских женщин, проводимой в мае во французской столице. Это была моя первая поездка в город мечты, я была взволнована, голова шла кругом, несколько дней меня качало, а по утрам я просыпалась уже как будто подшофе.

И вот, я уже в Париже. График конференции жёстко (и жестоко!) плотен, я, как исправная ученица, присутствую на всех сессиях, сижу в первых рядах, держа наготове ручку для фиксации перлов мысли. Лишь к утру третьего дня я почувствовала, что ритм конференции снизил обороты, в зале было прозрачно тихо, выступающие монотонны и однообразны. Меня как будто кто-то попросил оглянуться назад, я посмотрела через плечо и увидела, что кроме нескольких человек, в зале никого не было...
Я поняла, что счастье познакомиться с Парижем ускользает сквозь пальцы: глупо терять время и, хотя бы в последние два дня, не увидеться с городом. После перерыва на кофе, я выскользнула из здания и пошла tete a tete знакомиться с Парижем.

Мои ноги сами меня понесли вдоль набережной Сены. Погода была замечательная - весеннее солнце, голубое небо с парой взбитых облаков, подгоняемых лёгким ветром и беспечно парящие серо-белые голуби. Вода в реке была зеленовато-серая, мутная, малопривлекательная, но обрамление реки было настолько красивое, что речная обыденность исчезала, уступая место ослепительному историческому прошлому. Первым в моём маршруте был, конечно, остров Сите, с Нотр Дамом во главе, о котором столько спето, написано и снято. Собор, который чуть не снесли революционеры якобинцы, был выкуплен парижанами за большие деньги, но они успели-таки его подпортить, в частности, разбив головы 28 иудейским царям на фасаде здания, кстати, по личному распоряжению Робеспьера. А вторую жизнь собор получил благодаря известному историческому роману Гюго. Интрига романа вернула к жизни собор, его отреставрировали, вернули Парижу. В конце ХХ века всё было на месте у Нотр Дама: и головы царей, и изумительные витражи, и прекрасный орга’н, в это время суток культурно молчащий, и страшненькие горгульи, и пчёлы на самой верхотуре... Для более прямого тактильного контакта, я провела ладонью по белым каменным стенам, дверям, украшенным красивой металлической вязью, вдохнула во все лёгкие воздух исторических столетий и вышла к берегу Сены. Сделав большой круг, остановилась у моста на макушке острова.

Новый Мост (Пон Нёф) пересекал остров Сите по его верхнему кончику. Он был мне известен по фильму Лео Каракса «Любовники с Нового моста», этот необычный культовый фильм очень интересен, с Жюльетт Бинош в главной роли, если не смотрели, то советую, посмотрите. Несмотря на название, мост является старейшим, ему более 400 лет. Идея моста Пон Нёф принадлежит Генриху II, строительство начал Генрих III, и уже закончил Генрих IV. Надо сказать, что очень последовательны были эти все три француза. Красота Сены обусловлена мостами, перекинутыми через неё, их общее число, как упоминалось в моём путеводителе, было 37, а наиболее красивые два старинных моста Пон Нёф и Луи Филлипа.

Сена знаменита Парижем, а Париж был бы совсем иной без Сены. Им обоим посвящены песни, картины, киноленты, Сену упоминали даже в завещаниях: так прах Орлеанской девы, сожжённой на костре был развеян над рекой. О той же участи мечтал великий Наполеон Бонапарт, когда писал завещание в апреле 1821 года, но, увы, был похоронен на острове Св. Елены, и лишь спустя 20 лет британские власти дали согласие королю Луи-Филиппу на перевозку праха императора на родину, в Париж, где он и сейчас покоится в Доме Инвалидов, национальном некрополе героев Франции. При этом, французы не забыли захватить с собой безымянный могильный камень с острова Св.Елены, под которым он пролежал 20 лет вдали от родины, сейчас он там же, с императором... И всё же, воля его быть похороненным на берегу Сены была забыта, увы...
Сена иногда сердилась на Париж, и тогда река выходила из своих берегов и топила город. В истории упоминается два таких события: в 1658, так называемое «Большое Парижское наводнение» и в 1910 году, когда Париж был повторно затоплен. Но сейчас река была лениво дружелюбна и неспешна, ей было приятно, что по ней плывут многочисленные экскурсионные речные трамвайчики с восторженными туристами на борту.

Побывать в Париже и не прогуляться по Сене это комильфо, поэтому я решилась на такую прогулку, ни минуты не задумываясь, выложив почти всё содержимое моего кошелька. Уже вечерело, по обе стороны реки зажглись огни фонарей, включилась подсветка всех зданий, всё это отражалось в тёмных водах реки, кругом звучали разные языки, смех и нежная музыка, у меня на маленьком столике вкусное вино и лёгкая еда с традиционным десертом в конце, что ещё нужно для мгновения счастья?.. Чешуйчатые отблески огней в воде делали Париж для меня родным, знакомым по любимым картинам Коровина и Ренуара. Я чувствовала себя породненной с городом, наши сердца бились в унисон.

Вечер плавно переходил в ночь под джазовую музыку уличных музыкантов. Уже где-то в полночь, я сняла из сумки мелочь и бросила в темные воды Сены: как объяснение любви к городу и с надеждой на возвращение.

Утром я вспомнила обещание, данное дочери, привезти немножко парижской земли, она ещё была в том подростковом возрасте, когда зачитываются французами Дюма и Морис Дрюоном. Выйдя из гостиницы я долго озиралась - не было земли, всё было красиво упаковано в брусчатку и в плитку, наконец, я увидела большое раскидистое дерево, я кинулась к нему, держа наготове карандаш и металлическую коробочку из-под леденцов. У подножия дерева, примерно на десять пальцев вокруг, была земля с робкими росточками травы. Я присела и деловито воткнула карандаш в землю, как тут за спиной кто-то вежливо кашлянул, я обернулась, это был французский полицейский, жандарм.
- Мадам, - сказал он и притронулся к своему козырьку, дальше пошёл поток обволакивающих слов по-французски. Я поняла, что надо оправдываться, и по-английски ответила, встав, что у меня карандаш закатился под дерево, он улыбнулся и указал мне на гостиницу, спросил «С такого расстояния?»... Я была в конфузе, но он так мило улыбался (ведь я точно не была похожа на террористку), что я тоже улыбнулась и обратно двинулась в сторону гостиницы, уже пора было ехать в аэропорт. Для меня осталось загадкой, откуда он появился, ведь я отчётливо помнила, что вокруг никого не было, тем более высокого жандарма в сине-голубой форме.

Улетала я домой, унося с собой живые впечатления от Парижа, но, преобладало ощущение лёгкой грусти, которое бывает при прощании с близким, родным тебе человеком, с которым знаешь, что встретишься, увы, нескоро...

2 февраля 2020