Интервью с Александром Стрижевым, 1985 год

Встреча с интересным человеком
(«Ленинское Знамя». 1985. 24 ноября)


Александр Николаевич СТРИЖЕВ, действительный член Географического общества СССР, журналист, фенолог, заведующий отделом овощеводства журнала «Приусадебное хозяйство» Агропромиздата.

Нет, пожалуй, в Московской области дома, где бы не были с ним знакомы. Многие бродили с Александром Николаевичем по русскому лесу, по нашим деревням, полям, дорогам. Родной природе А.Н. Стрижев посвятил 23 книги, периодически, вот уже двадцать с лишним лет рассказывает о ней во многих газетах и журналах. Он является автором сценария научно-популярного фильма «Войдите в этот храм», посвященного народной медицине, участником целого ряда радио- и телепередач. Не было случая, чтобы он не сумел ответить на какой-либо адресованный ему как фенологу вопрос. Он знает, в каких местах гнездятся журавли и когда поспевают орехи, назовет сроки нереста щуки и подскажет, когда лучше приниматься за сенокос. Ровно двадцать лет в нашей газете существует рубрика «Заметки фенолога». Неизменный ее автор сегодня - гость редакции.


ПОЭЗИЕЙ ПРИРОДЫ ОЧАРОВАН

- Александр Николаевич, мне кажется, что люди, посвятившие себя природе, изучению и охране ее богатств, глубоко ею очарованы. Однако любовь эта вза-имна...

- С этим нельзя не согласиться. Я знаком со многими подмосковными фенологами, наблюдения и опыт которых широко используются Московским филиалом Географического общества СССР. Почти все эти люди - жители села. А жить среди природы, быть тесно связанным в своих делах и заботах с временами года и не испытывать радости от общения с окружающим миром, по-моему, невозможно. Труд на земле - всегда творчество. Творить, например, урожай - дело огромное, захватывающее, даже если весь этот урожай умещается на одной грядке. Человек своими руками взрастил хлеб - природа, отблагодарив его за заботу, подарила праздник. Поспела клубника - какое чудо! А сколько других радостей: яблок полная корзина, багряные помидоры поутру, обильная малина и вдруг дятел в саду - юркнет с одного дерева на другое, постучит, покрасуется... Природа всегда щедра к тем, кто ее любит и ценит.
...Село, где я родился, большое - семьсот дворов, три тысячи народу. Отцы и деды занимались хлебопашеством и отхожим плотницким ремеслом. Мне посчастливилось в детстве наблюдать натуральную жизнь. Дергали коноплю, делали домотканые полотна, ходили по ягоды в лес, по вечерам сходились на посиделки, говорили певуче, нарядно, пересыпая свою речь побасками, поговорками. Летом у нас, ребятишек, никаких игр не было - жали, пололи и как радость - копка картофеля. Мешок наберем - гордимся. Вот и отдохнуть можно развести из ботвы костерок, напечь картошки: запах у нее, у картофельного поля, ни с чем не сравнимый, такое может подарить только осень. Зимой - опять забава. Ягнята в доме, корову привели - кинули ей охапку сена, а в нем что тот букет: и васильки, и клеверок, и белые ромашки, и множество других цветов и трав, имя которым знают все взрослые в семье.

- Насколько мне известно, большинство очерков цикла «Русское разнотравье», которые на протяжении нескольких лет печатались в «Науке и жизни», вошли в две изданные впоследствии книги, где было описано более пятисот видов трав. Это не первая ваша печатная работа?

- Нет, не первая. Дебютом была книга «Календарь русской природы». После окончания Института народного хозяйства и распределения в Сельскохозяйственное издательство, сейчас оно называется Агропромиздат, я решил собирать народные приметы о временах года, о погоде. Принялся ходить по селам, деревням, беседовать с их жителями. Самой большой находкой были чудом сохранившиеся записи наблюдений Николая Евграфовича Сироткина, собранные в конце прошлого - начале нашего века. Его дневник подарила мне старенькая соседка фенолога Жаркова, считавшая Николая Евграфовича большим ученым, а потому бережно хранившая те рукописи. Что ж, по-своему она права: и Сироткин, и многие другие энтузиасты, с которыми мне либо довелось встретиться, либо материалы которых хранились в основанном в 1845 году Русском географическом обществе, помогли мне собрать коллекцию данных более чем за сто лет. Были выведены средние сроки наступления того или иного явления, составлена таблица ранних и поздних явлений живой и неживой природы. Так появилась книга «Календарь русской природы». Издавалась три раза.
Шло время. За тридцать лет я скопил огромный архив, переработал сотни своих полевых дневников. Сколько лесов исходил, сколько дорог вымерил...

- Вы объехали всю Россию, знаете все о ее флоре и фауне...

- Откровенно говоря, я очень впечатлительный человек, наверное поэтому помню все, что когда-либо видел, слышал, пережил. Нельзя сказать, что я, как фенолог, не интересуюсь другими областями. Но цель моих путешествий очень проста - в них я отдыхаю, попросту говоря, пребываю в роли экскурсанта, Возвратившись же домой, перво-наперво отправляюсь в свои заветные места и вдыхаю, вдыхаю родные запахи, смотрю - не насмотрюсь вокруг. Очень люблю Пушкинский район - с весны до поздней осени не выезжаю с дачи. Но не менее привязан к талдомским журавлиным окрестностям, к пригородам Дмитрова, Шатуры, Можайска, Наро-Фоминска, Зарайска...

- Вы назвали Зарайский район. Но там почти нет лесов - поля, небольшие перелески. Что же привлекает?

- В природе не бывает неинтересных уголков - все прекрасны. И хотя для наблюдателя совсем необязательны внешние красоты, вкруг Зарайска хорошо, изумительно хорошо! Долгие поля с ярко-зелеными островками. Если приглядеться - сколько в них красок, оттенков! Даже по ранней весне земля кажется то темно-синей, то фиолетовой, то ярко-желтой. По своим природным богатствам Зарайский район ничуть не беднее, например, Шатурского, с его пышными, обильными лесами, бобровыми реками, торфяными болотами. И вот что для меня очень важно. Я с интересом наблюдаю не только дикую природу, но и сельскохозяйственные растения. Знания, добытые в этой отрасли, очень нужны, так как могут впоследствии оказать немалую помощь жителям села. Они используются для разработки так называемых феноуказателей - полезных примет и советов для сельчан. К примеру, поспела в лесу черника - верный признак того, что пора готовиться к уборке ржи. Такие феноуказатели годятся и для тех, кто не занимается сельскохозяйственным трудом: заколосилась, налилась рожь - ступай с лукошком а лес за черникой.
Первые известные русские натуралисты и фенологи на сельскохозяйственмые растения почти не обращали внимания: ни Формозов, ни Плавильщиков, ни Галахов, ни Шиголев, ни Кайгородов, ни Зворыкин, ни Зуев. Их заслуга в ином - эти люди положили начало интереснейшей и полезнейшей науке - фенологии, которая сегодня находится на стыке нескольких дисциплин: ботаники, лесоведения и агрономии.

- Из перечисленных имен - самое для вас дорогое?

- Каждого из этих людей я могу назвать своим учителем. И все-таки еще раз произнесу: Дмитрий Павлович Зуев. Мне посчастливилось общаться с этим самобытным, очень ярким и одаренным человеком. Казалось, сама природа дарила ему каждый раз все новые и новые открытия. Не было ничего естественней, чем встретить его в лесу - то с корзиной грибов, а их он знал великое множество, то с удочкой, то с видавшим виды блокнотом. Он был опытным пчеловодом, сноровистым охотником, первоклассным грибником, неутомимым собирателем народных примет, восторженным знатоком русской поэзии. Чудесно писал. Я назвал бы манеру его письма поэтической прозой. Многому, очень многому я научился у Дмитрия Павловича... Но повторение его опыта для меня, как для журналиста, было бы, по существу, обеднением темы. Когда я впервые сел за письменный стол, чтобы написать заметку в газету «Ленинское знамя», понял, что писать, как Зуев, не буду.

- Ваши публикации отличаются большой насыщенностью информацией, в них присутствуют и метеорологические сведения, и советы огородникам, и рекомендации сборщикам лечебного сырья, и любопытные рассказы о различных растениях, животных и птицах наших лесов. Всё вызывает большой интерес читателей. Но они одновременно являются и своего рода миниатюрными литературными произведениями. Как вам все это удается совместить?

- Когда-то в юности, как и многие, я писал стихи. Может быть, именно поэзия приучила меня относиться к каждой своей, даже самой маленькой заметке, с большой душой. О природе нельзя писать не трепетным пером, не прислушиваясь к музыке каждого произнесенного в ее адрес слова, не импровизируя, не соблюдая ритма.

- Говорят, что фрагменты некоторых ваших материалов были использованы при составлении учебника русского языка для седьмых-восьмых классов как образцы русской речи.

- Однажды диктовал дочери по учебнику текст: два, три, четыре предложения - что-то очень знакомое... Где-то на середине понял - мой текст! Но дочка, это я также вскоре понял, не прониклась. Три орфографические ошибки - куда это годится? Примерно так же неожиданно для меня было оказаться в числе авторов «Словаря русских народных говоров» - уже вышли первые восемнадцать из сорока его томов. Четыреста слов, принесенных мною некогда в Институт русского языка Академии наук СССР, оказались ранее неизвестными ученым-филологам. Некоторые из них - опять же мое деревенское детство, иные - результат поиска, есть и такие, которые были когда-то выбраны из бесед с сельчанами, запомнились, стали своими, - невольно порой применяю их в разговоре и вдруг, заметив удивление на лицах собеседников, отмечаю, что увлекся, «раскрасноречился»... Очень люблю русские песни, русские сказки, русские ремесла. Но голоса у меня, пожалуй, нет, сказки сказывать тоже пока не приходилось - внучке и года нет, а вот ремесла, особенно забытые крестьянские ремесла... О них разговор особенный...

- Тоже пристрастие? Увлечение?

- Я бы сказал: подспорье в моем главном деле - фенологии. Ценю крестьянскую деревянную игрушку, которая, может быть, сделана не очень тонко, но с душой. Неравнодушен к деревянной утвари, вышла из употребления? - что ж, но для глаз - сколько радости! Режу такими же нехитрыми инструментами, какими пользовались наши деды. Это дает мне возможность сильнее сблизиться с деревом, о многом его «расспросить». Сделал прялку, ступу, мялку для теребления конопли.
Яркое явление последних лет - возрождение старых ремесел. Появились ценители этого своеобразного искусства, современные мастера, по существу из руин поднявшие иные русские промыслы. Все это не что иное, как возрождение нашей деревенской культуры. И вот что приятно: на выставках даров природы, которые обычно проходят в Подмосковье осенью, непременно можно увидеть изделия прикладного творчества. Задумывались ли вы когда-нибудь, насколько русские ремесла неразрывно связаны с природой?

- На мой взгляд, в этом нет ничего удивительного, ведь сама природа являлась главным вдохновителем крестьянина в его творчестве. Вы хорошо знаете деревню и, наверное, многое могли бы рассказать, например, о доме сельского жителя с точки зрения фенолога.

- Деревенская изба и была, и до сих пор остается своего рода путеводителем по русскому лесу. Там нет ничего случайного. Стены собраны из еловых бревен, способных сохранять легкий, свежий воздух (ни в коем случае не из березы - дом будет угарным). Под подоконниками - береста, незаменимый изоляционный материал. А стоит дом на дубовых бревнах - тяжелых, твердых и прочных. Столешница - дубовая, сделай ее из липы - изомнется, изрежется. Сруб колодца - осиновый, в таком вода сохраннее. Кадка - снова дуб: какие соленья в ней! Испокон веков каждое дерево имело свое назначение в хозяйстве. Скажем, жимолость. Из нее делали коклюшки для кружевниц, они при работе напевны и скучную эту работу разнообразят, тешат приятными звуками. Из липы делали легкие парные бани, если незадачливый мужик сработает себе баню березовую - не ровен час, задохнется в такой, не на пользу пойдет парилка.

- Я слышала, как вы советовали одному из своих собеседников пол в избе натирать хвойными вениками. Для запаха?

- Что ж, запах у хвои приятный. Но делают так большей частью для того, чтобы уничтожить в доме вредную микрофлору: хвоя является хорошим «санитаром».

- Часто ли обращаются к вам люди о просьбой дать такого рода консультацию?

- К сожалению, довольно редко. Видимо, не придают значения тонким этим деталям, а они, как вы убедились, играют немаловажную роль, особенно в сельском строительстве. Или недооценивают возможностей фенологии?.. Но есть момент, который меня особенно тревожит. Зачастую мы безжалостно сжигаем в кострах десятки кубометров древесины, которая могла бы сослужить добрую службу. Вот ведь даже у самого несноровистого крестьянина деловая древесина никогда не пропадала, наоборот, тщательно разыскивалась: вымерз сад, состарилось плодовое дерево - спиливал, сушил - и в дело. Короче говоря, распоряжался по-хозяйски.

- Вы рассказали сегодня столько интересного, полезного. Спасибо. Но расстаемся ненадолго - до следующей пятницы, до очередных «Заметок фенолога»...


Беседу вела Л. АЛЬЯНОВА.