Гримасы рыночной любви. Люби, корми и одевай

Люби, корми и одевай
У меня не было больше сил ни ссориться, ни мириться. Я устал. Я хотел просто отдохнуть от «счастливой» семейной жизни. Совместное проживание иногда приводит к тому, что потихоньку начинаешь от всего уставать, а, временами, и ненавидеть свою половинку. Тогда хочется всё ломать, крушить, уничтожать, чтобы хоть как-то дать выход своим негативным эмоциям.
Марина не появлялась. Я ей не звонил. Я отдыхал, блаженствовал и упивался своей свободой, когда не надо ни нервничать, ни переживать, ни ссориться, ни выяснять отношения, ни мириться. Рай да и только! Еду готовила дочь. Особыми талантами она не блистала, поэтому готовила невкусно, лишь бы избавиться от кухонной повинности и побыстрее устроиться возле телевизора. То, что готовилось, часто или сбегало, или пригорало. Да Люда и сама не любила есть то, что готовила. Себе она или жарила яйца, или варила несколько картошечек, которые затем толочила. Посуду тоже мыла как-нибудь и нередко била. А однажды, выбрасывая мусор в контейнер, я заметил грязные вилки ложки. Любимая дочурка их просто выбросила.
Наша ссора с Мариной затянулась чуть ли не на месяц. Я уже стал подумывать о том, что это финиш, и, может быть, и к лучшему. Чего жалеть, если не клеится? Ключи от квартиры у Марины были, и наше противостояние закончилось тем, что она, выбрав момент, когда дома никого не было, в который раз забрала свои вещи. Я ничуть не расстроился, Может быть, и специально, чтобы вернуться, Марина оставила одну вещицу из нижнего белья. Я продолжал плыть по течению. Но Люде надо было ехать на зимнюю сессию. На рынке было некому стоять, и это меня подтолкнуло к примирению, да и злость куда-то улетучилась. Я позвонил Марине в Виноградовку, а через несколько дней к ней поехал. Марина всегда мирилась очень быстро, правда, могла немного пофыркать. В воскресенье она подошла ко мне на рынке. Мы снова мило пообщались. Вечером я, взяв бутылку шампанского и коробку конфет, отправился к своей любимой в магазин. Одной бутылочки нам, конечно же, не хватило, и я заплатил Марине за вторую. Мы оба расслабились, порозовели и засверкали влюблёнными глазами, как будто никогда и не ссорились.
– Люби, корми и одевай, – заявила Марина.
Что касается любви, то я сразу согласился, да и Марина была не против. Утром она пришла ко мне домой, но, как оказалось снова ненадолго.
В понедельник я пошёл на работу, а Марина осталась дома. После выпитого шампанского ей было плохо (возможно, она ещё что-то добавила), поэтому моя любовь стала названивать мне на работу, чтобы принёс ей пивка для опохмелки. Я не понимал этих похмелий, но прибежал всего лишь на несколько минут и принёс своей даме «живительную влагу». Марина была довольна.
Неделя прошла без приключений. Дочь была на сессии, сын тоже учился и приезжал только на выходные. Дети Марины были у тёщи, и никто нам не мешал, так сказать, наслаждаться семейной жизнью. По утрам, после ночной смены в магазине, Марина выходила на рынок и торговала на моём месте, пока я был на работе. Она явно уставала. У Марины почти всегда были красные воспалённые глаза, но она стойко переносила все тяготы и прелести своего возвращения. Но в понедельник Марина заявила, что хочет поехать в Виноградовку, чтобы проведать детей. Я не стал возражать. Вечером Марина вернулась домой. Я не мог нарадоваться её поведению. В четверг она снова стала отпрашиваться в Виноградовку. Я начал возражать, но Марина настаивала, и я уступил. Около четырёх она позвонила и сказала, что спать домой не приедет, мол, ей надо пошить платье дочери на Новый год. Я хорошо знал цену этим пошивам и вышиваниям, поэтому начал кричать в трубку, чтобы она ехала домой. Как оказалось, мадам уже была немного навеселе, поэтому подчиняться мне не хотела.  Перезвонив, она предложила мне приехать в Виноградовку и добавила, что я увижу, как она будет шить всю ночь.
С утра я вышел на рынок перед тем, как пойти на работу. Ко мне подошла Алина.
– А где же мама?
– Да мы до поздней ночи искали материал и так и не нашли. Вот я и приехала купить готовое платье. А мама ещё спит.
А почему бы ей не поспать? Кто знает, как она там куролесила, то бишь, «вышивала»! Я был взбешён ещё и потому, что перед отъездом на сессию дочь мне рассказала, как однажды к ним с Мариной, которая была уже хорошо подвыпившей, в Виноградовке начали приставать местные парни, кстати, оба женатые, и предлагали пойти с ними поразвлечься на какую-то квартиру. Марина соглашалась и начала уговаривать и Люду, но та резко отказалась. Пришлось и Марине пойти домой и лечь спать. Наверное, побоялась свидетеля. До поры до времени я молчал, а теперь меня прорвало, и я начал взрываться. Оказалось, что масло в огонь было кому подливать и без Марины.