IV

Можно быть сколь угодно дурой, но, когда собственные дети бегут из дома – это приговор.
 (В. Камша, «Зимний излом»)
 

— Я туда больше не вернусь! – заявила Эндра, поспешая за Владимиром, когда учебное заведение скрылось позади. – Всё что угодно, включая БДСМ, но туда я больше не пойду!
— Если ты вернёшься без меня, будет намного проще, – оптимистично заверил Владимир. – А насчёт БДСМ – ловлю на слове... Рыжая, это была шутка! – быстро пояснил он, увидев Эндрино лицо. – Ты чего, поддалась влиянию массовой деградации, или они просто реквизировали у тебя мозги в свете нехватки своих? Очнись.
— Я уже в порядке, – машинально заверила Эндра, которая, обладая особенно ярким воображением, успела представить эту идиллическую картинку во всей красе.
— Так меня, чего, не отчисляют? – перевела она тему.
— Нет. – Владимир неожиданно остановился и взял её за плечи, глядя в глаза. – Слушай меня внимательно. Стараться должна ты, и только ты. Сколько бы я ни заговаривал зубы твоим преподавателям, вечно я тебя покрывать не смогу. Просто так тебя держать никто не станет. Надеюсь, что ты это понимаешь, и разъяснять не требуется. Сейчас ты обзаводишься нормальной одеждой, возвращаешься домой, берёшь учебник и начинаешь подготовку к зачёту. Никаких отговорок не будет. Хочешь обратно к приёмным – можешь наплевать на мои слова. Не хочешь – так бери и делай. И, пока ты не усвоишь всю информацию, из-за стола ты у меня не встанешь. Ясно?
— Друг, называется, – обиженно буркнула Эндра. Голова до сих пор слегка кружилась, а сердце замирало после поцелуев, от прикосновения к плечам – сейчас довольно жёсткого – в груди поднялась жаркая волна, и рыжая начинала догадываться, почему так снесло крышу Великолепной Четвёрке. Обаяние Владимира отчего-то сражало всю женскую часть населения сродни сенокосилке.
— Разумеется, – согласился байкер, который, похоже, и не подозревал, что своим поведением скорее, отвлекает внимание Эндры от своих слов, чем фиксирует. – Иначе бы я тут тебе не демонстрировал красноречие, стоя под дождём посреди улицы.
— Погодите! – Со стороны колледжа стремительно приближалась размытая моросью человеческая фигурка. Владимир обернулся и узнал парня в очках, который наблюдал вселенскую пьесу об эпической борьбе с Великолепной Четвёркой. Тетрадку он сунул под куртку, чтобы не промокла. Парень остановился, с трудом переводя дыхание, и протянул Эндре её кошелёк. – Вы так и не забрали.
— Да он и так пустой, – Эндра повертела кошелёк в руках и сунула в сумку. – Но всё равно спасибо.
— Да не за что, молодожёны, – парень смешливо фыркнул, махнул рукой, усмехнулся, видимо, вспомнив подробности эпической сцены, и поспешил обратно. Обед уже кончился, и началась пара.
Эндра смутилась и покосилась на Владимира, но его шутка юноши, казалось, не стеснила. Рыжая сунула ладошку в руку Владимира и совсем по-детски спросила:
— А можно мне с вами за мебелью? А потом я всё-всё выучу. Хотя, вообще-то историю искусства я знаю и так…
— Хочешь учить ночью? – усмехнулся байкер. – Ну, давай. Только затем не жалуйся, что не выспалась.
— Ну и не буду! – радостно подскочила Эндра, исхитрившись чмокнуть Владимира в щеку. – Вы самый лучший друг на свете. У меня никогда не было таких друзей.
Они направились дальше по дороге.
— Ничего, ты меня ещё помянешь недобрым словом в шесть часов утра, когда я тебе устрою предварительный экзамен вместо душа и завтрака, – улыбнулся байкер.
Прохожие спешили и толкались, машины в вихре грязных брызг проносились мимо, с шумом, который напоминал звук рубанка по доске, ветер срывал с деревьев рыжеющие листочки, предстоял ремонт, да ещё суд и экзамен – а у Владимира с Эндрой просто было хорошее настроение.
— А если ко мне ещё раз пристанут, я притащу сюда Таню с её кастетом, и мы всей компанией отправимся в обезьянник, – весело добавил Владимир, и они бегом понеслись под дождём через переход-«зебру».
— Мы ещё и Андрюху захватим, – прибавила Эндра, – он тут всех построит, точно!
Она почему-то смутилась и спрятала улыбку за рукавом свитера, но поинтересовалась:
— А вот, вы его давно знаете?
— Достаточно, – прищурился Владимир. Они остановились под козырьком станции метро сбоку от стеклянных дверей. Изнутри трепал волосы тёплый сквозняк. – А что конкретно тебя интересует?
— Слышь, рыженькая. – Лицо совершенно неожиданно вынырнуло из метро, будто соткавшись из потока тёплого воздуха и серой мороси дождя прямо перед носом Эндры. Лицо на этот раз оказалось чисто выбритым, и пахло дорогим одеколоном, а на аристократической формы носу красовались дорогущие очки в золотой оправе инкрустированной настоящими кристаллами Сваровски. – Одолжи брата на пять сек, потрепаться бы надо. – С этими словами к лицу прибавилась ещё и рука в мягкой кожаной перчатке, протянувшая рыжей новенькую хрустящую пятисотенную купюру. – Вот тебе, без проблем.
Эндра распахнула глаза и подвинулась поближе к Владимиру, сжав его крепкую руку.
— Это ещё зачем? Оставьте себе на очечник, а то камушки повысыпаются из очков. Вот, если мне брат скажет отойти, тогда и отойду. А так – лес вон там. Проводить не смогу, но точный адрес – всегда пожалуйста.
— Ты мне тут не блатуй, – назидательно порекомендовало лицо. – А он, чего, говорить не умеет?
— А смысл мне что-то говорить? – холодно прищурился Владимир. – Тебе уже сказали – лес вон там. Добавить нечего.
Эндра не успела даже удивиться. Мгновенный взблеск тонкого лезвия уловил, разве что, сам Владимир, когда маленький нож-«бабочка» стремительно метнулся ему в бок. Увернуться из такого положения было невозможно, и он успел только закрыться рукой, вторую резко выбросив в точном ударе в челюсть. Размах был небольшой, но противник отлетел метра на два, сшибив по пути двух прохожих и мягкой куклой шлёпнувшись на асфальт. В следующее мгновение Эндру дёрнули за руку, и она рыбкой влетела в двери метро, где Владимир, не тратя времени на поиски проездного, с разбегу перемахнул турникет – и оба, сопровождаемые пронзительным свистом опомнившегося контролёра, вихрем понеслись вниз по эскалатору. Металлические ступеньки сливались под ногами. Рыжая зажмурилась, хотя и знала, что упасть ей Владимир не позволит. Наконец, эскалатор кончился, и они оказались на платформе.
— Домой, быстро, – тихо велел байкер, мягко, но сильно толкая её по направлению к железнодорожным путям. – Ты меня не знаешь. Беги, и предупреди наших, на всякий случай.
 Эндра, наконец, опомнилась и ухватила байкера за руку.
— Нас всё равно уже видели вместе, – логично возразила она. – А я вас ни за что не брошу! А нашим можно позвонить…
— Не надо, – возразил Владимир. – Ты не беспокойся, меня не так-то просто достать. Иди. А мне не помешает выяснить, кому я нужен и зачем. И ещё... – Он вытащил из кармана телефон, одолжил у Эндры шариковую ручку и написал у неё на ладони номер телефона. – Позвони сейчас по этому номеру. Это мой товарищ, он нас сегодня ждёт... Звать Фёдором. Поезжай одна. А то вы все не поместитесь на матрасе, к тому же, тебе сессию сдавать... – Он улыбнулся и быстро пожал ей руку. – Всё будет хорошо. Я вернусь.
— Не пущу! – не на шутку упёрлась Эндра и процитировала самого Владимира: – Мы же договорились, что мы друзья, или вы уже передумали? Вы что, решили, что как с моими проблемами разбираться, так пожалуйста, а как с вашими, так я сбегу? Не дождётесь. Я не маленькая, чтобы меня отсылать.
Пока они спорили, подъехал поезд. Он распахнул двери, вышли два человека. Никто не вошёл.
— Осторожно, – предупредил ненастоящий голос, – двери закрываются. Следующая станция…
Эндра вдруг с недевичьей силой дёрнула Владимира за руку, и они оба влетели в вагон. Двери схлопнулись.
— Ура! – возликовала Лисицина.
— Осторожнее! – вскрикнул байкер, пролетев вагон поперёк и в последний момент ухватившись за поручень, дабы не впечататься в тощего гражданина у противоположных дверей. Состав тронулся, заглушая громкий мат блондинки, которой Эндра случайно отдавила ногу. У Владимира блондинка вызвала нехорошие ассоциации. – Мы даже не знаем, кто они такие, и сколько у них сил! – напомнил он на ухо рыжей, притянув её за руку. Тут поезд принялся набирать скорость, и ответа Владимир не услышал.
— Зато у вас теперь сил в два раза больше, – повторила ответ рыжая, когда шум немного поутих. Впрочем, ей и так пришлось подняться на носочки и кричать в самое ухо байкера. Для верности она покрепче ухватила Владимира за руку, чтобы уж точно лишить его всякой возможности от неё отделаться.
— А куда мы едем? – снова прокричала она, стараясь перекрыть шум состава.
— Не знаю, это же ты меня сюда впихнула, – отозвался Владимир, поворачиваясь к схеме метро приклеенной к стенке вагона. – Должно быть, в центр, на Комсомольскую. Так и быть, едем куда собирались. Но от меня ни на шаг, ясно тебе?
— Так точно, товарищ генерал-майор! – бодренько отдала честь Эндра. Байкер не выдержал и рассмеялся.
— Гляди по сторонам на предмет ножей лучше! Маленькая ехидина...
— Я не ехидна, я лисица, – отозвалась Эндра. – А от вас я никуда не денусь, на этот счёт можете не беспокоиться.
Тут поезд остановился на станции. Эндра почувствовала, как Владимир невольно насторожился. Но опасного ничего не случилось. В вагон зашла молодая женщина в простенькой серой курточке. За руку она держала ребёнка лет четырёх от роду. Ребёнок, как и положено в его возрасте, глядел по сторонам и познавал мир.
Он заинтересовано уставился на Владимира. Видимо, сочетание длинных рыжих волос и чёрной куртки с металлическими заклёпками произвело на малыша сильное впечатление, и он задёргал маму за руку:
— Ма-ам, а мам, этот дядя кто такой?
Женщина мимолётно оглядела Владимира, и, наклонившись к сыну, пояснила:
— Это байкер. Они ездят на мотоциклах и не соблюдают правила дорожного движения.
Эндра сдавленно фыркнула в ладонь и сделала вид, что это она просто закашлялась.
И тоже потянула Владимира за руку:
— А вы мне так и не рассказали про Андрюху. Просто, мне интересно. Он такой загадочный…  А у него родители есть? Или кто-нибудь…
— Это как раз-таки упомянутый Андрюха и не соблюдает правил дорожного движения, – отозвался Владимир, заговорщицки улыбнувшись ребёнку. Тот разулыбался в ответ и смущённо ухватился за мать, глядя на байкера карими любопытными глазами. – А чего в нём загадочного?
— Ну, просто, о вас я уже много всего знаю, – пояснила Эндра. – И о Тане тоже. А о нём – совсем ничего, кроме того, что он работает в каком-то сверхсекретном месте, и что он страшно обидчивый. Может, я, конечно, ошибаюсь, – смутившись, продолжала она, – но мне показалось, он такой одинокий…  ну, не считая вас, конечно. Мне просто интересно, – поспешно уточнила рыжая.
— Может быть, легче тебе самой с ним поговорить? – прищурился Владимир. – Нам выходить, кстати.
— Так он решит, что я к нему пристаю, – пояснила Эндра. – Или ещё чего-нибудь.
Они вышли и остановились на платформе. Владимир, прищурившись, отыскал указатель на переход, а Эндра для надёжности взяла его под руку.
 

Как раз в этот момент загадочный Андрюха, отдав Тане замок, вспомнил, что не купил сигареты, и отправился до ближайшего киоска. Ближайший киоск находился метрах в пятистах от дома, правда, идти приходилось дворами – в обход по улице путь занял бы с полчаса, не меньше.
Андрюха шёл вдоль трамвайных путей и думал, что, в сущности, не так уж всё и плохо. Даже хорошо. Было несколько обидно из-за Владимира, но ведь с другой стороны, он прав. Ведь друг – это же не собственность. Нельзя требовать от него всего и разом. Да к тому же, счастье друга – это и твоё счастье. А Владимир, правда, сделался лучше. Как-то живее...
Байкер перешёл дорогу, свернул – и тут столкнулся с девицей. Девица была молодая и ярко накрашенная, хрупкая и голубоглазая. Обесцвеченные, но блестящие волосы были изящно уложены в аккуратную причёску. Девица шагнула к Андрюхе, перегородив ему дорогу.
— Простите, – сказала она. – Я ищу одного человека...
— Я вам что, информбюро? – разозлился Андрюха. – Пойдите, гражданочка, к чёрту. Это во-он туда.
В указанном направлении, правда, находился только винный магазин, но Андрюху это ничуть не смутило.
— Отстаньте от меня, короче, – завершил он, решительно огибая девицу.
Но девица, стратегически воспользовавшись его манёвром, ухватила байкера за рукав косухи.
— Нет, вы погодите! К чёрту я всегда успею. Не могли бы вы мне помочь?
— Не мог бы, – отрезал Андрюха, высвобождаясь и отодвигая девицу, но она отстать не пожелала, и неотлучно следовала за ним.
— Вы понимаете, мне же домой надо, – вещала она что-то неразборчиво-жалобное. – Я его ищу-ищу… а вы мне помочь не хотите! Ну, постойте, пожалуйста!
Наконец, Андрюха остановился и развернулся.
— Послушайте, – начал он, резко чеканя слова, – что вам от меня надо?! Пропал человек – обращайтесь в милицию. Или вы считаете, что я всю жизнь мечтал искать пропавших на добровольных началах?.. Так вот, вы ошибаетесь. У меня свои дела есть.
Девица растерянно заморгала, затем, видимо, взяв себя в руки, шустро извлекла из сумочки фотографию и сунула её под нос байкеру. Андрюхе сделалось как-то нехорошо. Глядя на снимок снизу вверх наискосок, можно было отличить знакомое колесо со знакомой царапиной, пыльную цепь, педаль и коробку движка. Далее следовал тёмно-рыжий растрёпанный хвост, перемазанная машинным маслом рука, его, Андрюхин, гаечный ключ, потёртый рукав косоворотки и ехидная улыбка генерал-майора Селиванова.
Всё бы ничего, но автором снимка по праву считалась некая Катенька, девушка из какого-то недалёкого города, подобранная ими по дороге и проехавшая несколько дней на багажнике Владимирова мотоцикла в начале прошлого лета. Катенька была весела, в быту неприхотлива, и в постели (если быть точнее, в палатке) изобретательна и безупречна. А главное, единственным её капризом оставалось разнообразие. То есть – подобрал-то её Владимир, но черноглазый Андрюха предпочитался ею через раз. Помимо всего прочего, она была художницей, и повсюду таскала с собой фотоаппарат.
Катенька исчезла, затерялась где-то в бесконечных дорогах, бесследно унеслась по кровеносной системе цивилизации, оставив на прощание множество весёлых историй и анекдотов, жаркое летнее марево и лёгкий запах дешёвых духов.
Андрюха глядел на фотографию, и вспоминал, как пил холодную минералку, глядя, как Владимир неспеша ремонтирует старенький движок, лёгкий и короткий летний дождь, прибивший пыль, да жаркие Катенькины поцелуи.
Откуда взялась фотография у этой крашеной?..
— Вы знаете его? – настойчиво повторила девица, тыча фотографией под нос.
— Нет, – сквозь зубы обронил Андрюха и, грубо толкнув девицу, быстрым шагом перешёл улицу, напоследок выдернув снимок из холёных пальцев.
Нечего.
Проходя небольшую незастроенную площадку, сейчас грязную и загулянную собаками, Андрюха предпочёл не пересекать её, а обойти по краю, вдоль неровного ряда теснящихся гаражей-«ракушек». Он вспомнил, что ракушки власти хотели убрать, но, видимо, как и все предметы народного потребления, маленькие гаражики оказались вечными. Андрюха обошёл лужу – и вдруг с размаху налетел на двух незнакомых мужиков, за какой-то надобностью вставших посреди его дороги. За какой – он узнал в следующий момент, получив резкий удар ногой в живот.
Андрюха согнулся. Один из мужиков вздёрнул его за шиворот, заставляя распрямиться.
— Мы тебя, кажется, по-хорошему спрашивали?.. – доверительно прошипел ему в ухо хриплый низкий голос, сопровождаемый густым запахом дешёвого табака. Андрюха, задыхаясь, просипел невнятный, но матерный ответ. Голос продолжил. – Мы тебя спрашивали, где найти человека по фамилии Селиванов. Владимир Селиванов. Знакомое имя?
Андрюха с трудом кивнул. Мужик широко улыбнулся.
— Вот и умница. Где нам его найти?
— В Эрмитаже, – прохрипел байкер. – Кажется, там есть его работы...
Его снова ударили, снизу в лицо. Кровь хлынула из разбитого носа и закапала на землю.
— Ну, попробуйте на радио! «Красные Звёзды» по «Маяку» иногда крутят...
Здесь земля была усыпана белым гравием. На него-то Андрюха и полетел, когда его со всего маху швырнули об землю. Тут же пнули в пах, после чего, пользуясь тем, что Андрюха согнулся, добавили в крестец и в бок.
— Да отвалите вы! – взвыл байкер. – Чего прицепились?! Не знаю я никакого Селиванова!..
— Не знаешь? – Он почувствовал запах табака совсем рядом – один из нападающих наклонился к нему. – А я думаю, ты вспомнишь.
— Знает он, – ввернул второй. – Их видели вместе...
— Вот и прекрасно, – услышал Андрюха, прежде чем его скрутили и, надев наручники, запихали в кузов стоявшего неподалёку грузовичка-«Газели». Затем к лицу притиснулся кусок мягкой ткани, и мир куда-то благополучно уплыл, накрывая сознание вязкой темнотой.
 

У нужного дома уже стоял небольшой грузовик с открытым кузовом и тарахтел заведённым мотором. Владимир заулыбался и ловко запрыгнул в кузов, где возился мужчина, привязывая замотанные в полиэтилен вещи, чтобы не побились по дороге. Мужчина был крепкий, жилистый и загорелый, и возился со здоровым энтузиазмом рабочего человека.
— Фёдор! – позвал байкер, и мужчина обернулся. У него были живые серые глаза и чёрные усы щёткой.
— О, Володя! – заметно обрадовался он. – Точно вовремя!
Владимир крепко пожал протянутую руку.
— Ещё бы! – согласился он и мотнул головой в сторону скромненько топтавшейся в сторонке Эндры. – Это Аня. К ней мы и поедем.
Фёдор обернулся.
— Привет! – поздоровался он.
— Я Эндра, – поправила рыжая, протягивая ладонь.
— Ну-ну, – улыбнулся Фёдор, пожимая её тонкую руку.
— А вы что, в Простоквашино переезжаете? – спросила Эндра, оглядывая внутренность кузова.
— Это почему в Простоквашино? – улыбнулся усатый.
— Ну, вы же дядя Фёдор.
Все трое дружно рассмеялись.
— Ну, давайте, помогайте, сейчас зафиксируем, и поехали! – подбодрил компанию дядя Фёдор. Он легко и весело поддержал разговор, а главное, не расспрашивал, что за несчастье случилось у Эндры, что было особенно ценно. Втроём они быстро завершили приготовления, и Фёдор запрыгнул в кабину.
— Анька, полезай! – позвал он. Эндра перелезла через бортик кузова и обернулась на Владимира.
— А вы? – уточнила она.
— А я не помещусь, – улыбнулся байкер, располагаясь на торце книжного шкафа и закуривая сигарету. Затем подумал немного, и всё-таки забрался в кабину. – Давай, живее, тебе ещё учиться. А Таня, я чувствую, потащит тебя сегодня в магазин за одеждой. Скоро уже вечер, время быстро пролетит.
Эндра запрыгнула в кабину, повозилась, в итоге была усажена Владимиром на колени, и грузовик отправился в путь.
— Так вся ночь впереди, – весело отозвалась Лисицина, смущённо завозившись в целях устроиться поудобнее. Байкер усмехнулся и подвинул её сам. – Так что на учёбу времени хватит.
— Учишься? – усмехнулся в усы Фёдор. – Это хорошо.
— Стараюсь, – смутилась Эндра.
— Учится-учится, – заверил товарища Владимир.
— Небось, отличница? – добродушно оглядел рыжую Фёдор.
— Не очень…
— Тоже неплохо. Здесь куда сворачивать?
— Ой, а я не знаю, как ехать, – растерялась Эндра.
— Налево, – сказал байкер. – Я знаю.
Так они и болтали всю дорогу. Через некоторое время Эндра поймала себя на том, что узнаёт знакомые места. Время они выбрали удачное, и пробок не было; только немного постояли на съезде с проспекта Андропова.
И скоро грузовичок остановился у нужного подъезда.
— Вылезай, – весело сообщил Владимир, наклоняясь и открывая Эндре дверцу кабины, – приехали.
Рыжая спрыгнула на асфальт и с удовольствием пошевелила плечами – они затекли от долгого сидения. Фёдор тоже вылез и отправился к Владимиру, выгружать вещи.
Эндра было побежала помогать, но тут от обочины отчалил внушительного вида джип и затормозил возле неё.  Лисицина отступила и оглянулась – мужчины возились в кузове. Тут дверь, щёлкнув, приоткрылась, и из джипа выглянул строго одетый, уже не очень молодой мужчина с проседью в аккуратно зачёсанных волосах. При виде него Эндра отступила.
— Анюта, дочка, вот ты где? Ну, наигралась в самостоятельность, поехали домой, – сказал мужчина. Несмотря на ласковые слова, голос у него был какой-то холодный. И глаза были такие же – холодно–серые. Как камень.
— Вы это о чём, Григорий Станиславович? – невозмутимо поинтересовалась Эндра. – Я вас не понимаю, и вообще, мне пора.
— За столько лет не можешь привыкнуть и всё зовёшь меня по отчеству, – грустно кивнул мужчина. – Ну ладно, показала характер, а теперь поедем домой.
— Не поеду!
— Или мне выйти и самому посадить тебя в машину? – На какое-то мгновение маска доброжелательности слетела с незнакомца, и в голосе звякнул металл. Впрочем, секунду спустя он снова примирительно улыбнулся: – Поехали, доченька. Видишь, я сам за тобой приехал. Не капризничай.
— Нет... – Эндра отступила. – Владимир! Помогите... скажите ему, что я с ним не поеду!
— Вам лучше поискать более искренние методы примирения. – Владимир, холодно прищурив зелёные глаза, встал рядом с Эндрой. – Уезжайте.
Фёдор подошёл к ним.
— Это отец твой? – спросил он у Эндры.
Тут на первом этаже распахнулось окно, и из него спрыгнула на мокрый асфальт Таня, характерным жестом пряча руку в карман.
— Он мне не нравится, – сходу сообщила она. – Эндра, не ходи с ним.
— Вернись, ласточка, – не оборачиваясь, велел Владимир. Ласточка усмехнулась и встала рядом с ним.
— Нет. – Голос у неё прозвучал мягко, совсем по-матерински. – Я вам помогу. Это плохой человек. Я чувствую.
— Прошу тебя... – начал байкер, но Таня вскинула голову.
— Не проси, – резко оборвала она. – Можешь не верить. А вам лучше уехать. Не беспокойтесь, с ней ничего не случится, обещаю.
— А он и не беспокоится, – заверила Таню Эндра, сверкнув глазами.
Григорий Станиславович, вопреки всеобщим ожиданиям, не стал спорить. Он холодно оглядел всю компанию и усмехнулся:
— Как знаешь. Но я тебя предупредил.
Мягко хлопнула дверца, джип мощно, хотя и тихо взревел и, дав газа, рванул с места, вскоре скрывшись из виду.
— Мне хана, – негромко резюмировала Эндра. – Ну, чего, пойдёмте мебель разгружать?
— Драться не придётся? – с облегчением вздохнула Таня. – Вот и прекрасно. Не терплю насилия...
— Я тоже, – согласился с ней Фёдор. – А надо бы.
— Не надо, – в своём репертуаре возразила Эндра.
— В данном конкретном случае – как раз-таки надо, – неожиданно поддержала Таня.
— Я тебе верю, – сказал ей Владимир. – Просто я за тебя беспокоюсь, и это, чёрт возьми, естественно.
— Зато нерентабельно, – улыбнулась Таня. – Ладно, ребята, за работу.
Вчетвером втащили тяжеленный диван – он и правда, оказался угловой и крупный, в дверные проёмы отказывался влезать категорически. Пришлось демонтировать прямо на улице и втаскивать по частям. Фёдор беззлобно ругался на жену, которой на седьмом месяце приспичило переезжать и за каким-то чёртом менять мебель (а зарплата, между прочим, не резиновая), а Таня уже в комнате собирала диван обратно и пыталась разъяснить ему о женских инстинктах, но Фёдор только отмахивался – видимо, не желал слушать научные обоснования, когда сами по себе факты сильно мешают жить. В итоге, в три четверти маленькой комнаты уместился диван, в углу пристроился книжный шкаф, а Фёдор с Таней переклеили обои, которые даже не пришлось покупать – вполне хватило остатков от ремонта у самого Фёдора. Получилось в два цвета, но композиционно – художественное развитие у Тани присутствовало в астрономических масштабах. Спохватились, что не побелили потолок, кинулись накрывать предметы всё тем же полиэтиленом, Владимир бросил перекрашивать окно и поехал за штукатуркой, а Таня с Фёдором докрасили остальное и единогласным решением коллектива отправились обедать на кухню, где уже сидела за учебниками и привезённым столом Эндра, которая гадала, узнает она теперь свою комнату или не узнает. Из ванной доносился плеск воды и оживлённый разговор. Подле рыжей скромненько притулилась Маша, молча глядя на противоположную стену, всего интереса в которой было – плита, раковина да кухонный стол-шкаф в чайную розочку. И ещё, разве что, красовавшийся на полке над этим столом чайный сервиз. Сама полка интереса не представляла; она была просто сделана из нескольких досок и пары листков стали, которыми Владимир на днях обзавёлся за бутылку пива, кажется, у соседей-дачников в гараже. Таня тихо мечтала отшлифовать доски и раскрасить полку акриловыми красками, но времени пока что, не было. Эндру поражала эта явно нездоровая способность сидеть часами в одной позе и ничего не делать. Ей самой подобное времяпрепровождение казалось хуже любой пытки. Впрочем, у Маши были довольно веские причины для неадекватного поведения.
— Как хорошо, что квартира такая маленькая, – сказала Таня, когда они с Фёдором появились на кухне. Здесь работы на один день бригаде из трёх человек. Как учёба? Маша, ты помочь не хочешь?
Маша молча вопросительно вскинула голову. Казалось, наиболее точно она может передать мысли и чувства именно взглядом, без слов, мимики и жестов – лицо оставалось застывшим. Но глаза выражали всё, и только они казались живыми на бледной непроницаемой маске детского личика. Только огромные янтарные живые глаза – и от этого становилось страшно.
Таня ободряюще улыбнулась.
— Для начала – бросайте всё и поешьте. Обеденный перерыв. Еда будет минут через двадцать. Вам салат или опять запеканку? Говорю сразу, это подольше.
— Всё равно, – жизнерадостно отозвался Фёдор, вытирая полотенцем жилистые руки.
— Эндра?..
— Меня сейчас больше занимает пылающая готика, – отозвалась Эндра, отрываясь от учебника. – Так что мне тоже всё равно. У меня от неё уже голова кипит.
— Ладно, сейчас приготовлю, – весело пообещала Таня, принимаясь за дело. Эндра, чтобы не мешать, отодвинулась в уголок, а Фёдор пошёл курить.
Готовка в руках у Тани ладилась ничуть не хуже ремонтных работ. И ничуть не хуже обрабатывания ожогов. Эндра, вообще, заметила одну деталь: за что бы она ни взялась – любой труд встречала с радостью и здоровым энтузиазмом естественной человеческой потребности к созиданию. У Тани эта потребность сочеталась с недюжинным интеллектом и сообразительностью, что было особенно ценно. Вскоре из духовки потянул настолько вкусный запах, что даже готика моментально была им вытеснена из Эндриной головы. Таня помешала суп и устало опустилась на табуретку. Она заметно побледнела, но улыбалась.
— Андрюха к обеду опоздает, – с сожалением констатировала девушка. – Где он, кстати, интересно?
В прихожей скрипнула дверь. Все машинально обернулись. Таня вскочила.
— Это ты? – риторически уточнила она у Владимира. – А мы думали, Андрюха явился.
Владимир стащил куртку и закрыл за собой дверь.
— Что ж, жаль вас разочаровывать, – уставшим голосом отозвался он.
— Вообще-то, мы рады! – оскорбилась Таня, тихонько подошла к нему и обхватила за пояс. Владимир поцеловал её и весело поинтересовался:
— Запах на весь подъезд. Ни у кого ещё голодные обмороки не начались? Ты тут специально их мучаешь, ласточка?
Таня рассмеялась.
— Это комплимент? – поинтересовалась она.
— Размечталась, – фыркнул байкер. – Это я просто высказываю своё мнение на случай, если оно кому-нибудь интересно... А в самом деле, где Андрюха?
— Ушёл за сигаретами, – упавшим голосом отозвалась Таня. Она только сейчас начала предполагать, что байкер мог задержаться по не зависящим от него обстоятельствам. В самом деле – ну что с ним может случиться средь бела дня на оживлённой улице? Тем не менее, Андрюха исчез.
— Ага, восемь с половиной часов назад. – Владимир тревожно поглядел на окно и с чувством добавил:
— Вот, бестолочь... Куда он мог подеваться?
— Может, он по пути завернул за пивом? – предположила Эндра. Но, несмотря на шутку, вид у неё был встревоженный. Она опустила книгу.
— А что, в Москве нынче пиво купить негде? – уточнил Владимир. – За то время, что его нет, можно было добраться до Ленинграда. Или до Воронежа.
— Вдруг что-нибудь случилось, – охнула Эндра. – Может, его пойти поискать? Может быть, ему помощь нужна, а мы тут сидим…
— Где и как ты собралась его искать? – осадил её Владимир. Таня встревожено закусила губу.
— Может быть, он просто гуляет? – предположила она. – Нельзя ему позвонить?
Владимир, который уже набирал номер, включил микрофон. Из динамика потянулись длинные гудки. Трубку не брали.
— Вот что, – сказал байкер. – Если его...
Договорить он не успел, потому что квартиру радостно огласила трель дверного звонка.
— Ура, – сказал Владимир. – Снова милиция. С днём рождения, Селиванов! Поздравлять, наверное, пришли.
Таня пожала плечами и пошла открывать.
В дверях стояла худенькая брюнетка, одетая и накрашенная как на Бродвей. В когтистой руке у неё дымила тонкая ментоловая сигарета. Другая рука была занята розовым телефоном, который брюнетка держала с трудом, не имея возможности как следует сжать руку ввиду ногтей. Гостья оглядела Таню с видом покупателя на рынке, и девушке на мгновение показалось, что она сейчас осмотрит ей зубы и спросит о цене – хотя, вопрос был бы более уместен к самой брюнетке – но ничего такого, разумеется, не произошло. Тогда Таня мысленно сосчитала до пяти и приветливо обратилась к гостье:
— Добрый вечер, вам кого?
— Лисицина здесь жиф-фё-от? – манерно осведомилась брюнетка вместо ответа. Таня прочла у неё на лице всё, что гостья думает об условиях проживания Лисициной, и обиделась за неё. Фамилии Эндры она не знала.
— Кто? – уточнила она. – Имя, пожалуйста. А, вы из техникума, нет?
Брюнетка театрально закатила глаза.
— Побыстрее, дорогая, мне некогда тут с тобой, – небрежно обронила она. Таня едва удержалась, чтобы не послать гостью в этом случае лесом, но тактичность не позволила ей этого сделать. – Как её там... Аня, вроде. Во, стопудово, Аня.
— Аня – здесь, – холодно отозвалась Таня – взаимная неприязнь нарастала со скоростью покатившегося с горы снежного кома. – Дальше что?
— Ты чё, совсем тупа-ая? – искренне удивилась брюнетка. – Ну, позови!
Таня выпрямилась.
— С какой стати? За хамство? А волшебное слово где? Я вам не швейцар, дорогая.
— Пожалуйста, – выдала гостья таким тоном, будто Таня за короткое время измотала ей все нервы. Ласточка кивнула.
— С интонацией придётся поработать, – язвительно отозвалась она, – но для начала и это сойдёт. Так и быть. Эндра, к тебе пришли.
— Только не это... – обречённо произнёс Владимир. – Вот уж действительно, день рождения.
— О! – воспрянула брюнетка, моментально забывая о Тане. – Ты-то мне и нужен!
— Зато ты мне – нет, – проинформировал байкер, ретируясь в ванную.
— Ты куда-а? – позвала брюнетка.
— На перевязку! – отозвался из ванной голос Владимира. – У меня сифилис!
Брюнетка рванула было за ним, но путь ей преградила Таня.
— А разуться.
— О-ой, – отмахнулась гостья с таким видом, как будто ей предложили завивку волос на паяльник. – ещё че-фо. Тут у фас грязно.
— Ты не бойся, зараза к заразе не пристанет,  – донеслось из кухни. –
 

Здравствуй, дочь Людмила,
Где тебя носило,
Где, беда, бродила?
Я б тебя убила. 

Твою мать, Людмила,
Я тебя кормила,
я тебя растила,
где тебя носило?!

В дверях показалась, собственно, Эндра. Брюнетка Людмила, явно не знакомая с классикой русского рока, уставилась на неё.
— Ой, Лисицина, ну, ты вапще… – поразилась она. – Чефо ты несёшь, а?
— Эндра, это кто? – поинтересовалась Таня.
— Ты чё! – Эндра похлопала ненакрашеными ресничками, которые и без того вполне могли дать фору размалёванным глазам Людмилы. – Это ж подружка моя. Правда, дорога-ая?
— Ещё чефо! – презрительно скривилась брюнетка. – Да кто с такой лохушкой дружить-то будет, ва-аще!
— А чего ей надо? – уточнила Таня.
Эндра вздохнула, положила руку на её плечо и пояснила:
— А нужен ей, Татьяна, некто Владимир. У этой достойной девицы нынче утром появилась в жизни цель: отбить у меня Владимира.
— Что-о?! – опасно сузила глаза Таня.
А Людмила тем временем, воспользовавшись моментом, просочилась к ванной и томно шептала:
— Ну, открой, коти-ик… Я всё равно тебя нашла-а… Ну, вапще, чего ты закрылся, противный!
Так как Владимир стратегически заперся изнутри, она скребла когтями старенькую дверь, и от этого сильно напоминала ведьму-панночку из «Вия», или персонажа из «Дракулы» Брэма Стокера.
— Боги... – протянула Таня. – Открой ей – у меня появится повод её прибить.
— Не открою, – обречённо донеслось из ванной. – Я и так уже из-за неё целый час разыгрывал мелодраму всему техникуму, больше не хочу. У меня творческий отпуск! Людмила, кошмар весенних грёз моих, не грузи полосатого осла моего терпения тоннами твоей штукатурки!
С брюнеткой после столь изысканной тирады произошло то же, что и с перегруженным компьютером – она просто-напросто зависла, и, таким образом, оказалась на некоторое время дискредитирована. Таня же с Эндрой дружно залились смехом.
— А что за представление? – заинтересовалась Таня. Эндра смутилась и отвернулась. Вместо неё отозвался Владимир.
— Они мне вчетвером проходу не давали, – пояснил он. – Слушай, я тебе немного изменил в целях конспирации. Прости меня, пожалуйста.
Таня распахнула глаза и покосилась на брюнетку.
— В каком смысле? – подозрительно уточнила она.
— В смысле, театр «Самодеятельность», премьера. Ласточка, я... Чёрт! – неожиданно взорвался байкер. – Какого лешего я тут изображаю из себя идиота?!!
— Так выходите, – порекомендовала Эндра.
— Да я бы с радостью! – зло отозвались из ванной. – Да только эта дура сейчас на мне повиснет, и тогда они точно подерутся! А мне, чёрт возьми, не хочется, чтобы они друг друга покалечили и разнесли всю квартиру к чёртовой матери! Ладно, выхожу. Только подержите её, кто-нибудь.
— Я её держать не буду! – испугалась Эндра. – Вдруг я потом буду так же пахнуть «Дживаншами» с распродажи! Ну, ладно, ладно, только для вас. – Рыжая развеселилась окончательно. – Милочка… Людочка, где у тебя кнопка перезагрузки?
Она собиралась взять брюнетку за руку, но та как раз к этому моменту отвисла обратно и рассердилась:
— Чефо ты меня, вапще, трогаешь тут!
Она сделала попытку Эндру оттолкнуть, но рыжая ловко перехватила её и скрутила руки назад с неожиданной для убеждённого пацифиста ловкостью. Людмила немедленно заверещала.
— А где мне тебя трогать? – поинтересовалась Эндра. – Там? Не, это не ко мне.
Тут Владимир, наконец, показался из ванной, и Людмила рванулась. Правда, тотчас же заорала снова – на этот раз матом и на Эндру, ибо скрученные руки не давали вырваться, при каждом движении причиняя боль.
Эндра начала уже задаваться вопросом, долго ли ещё держать неугомонную брюнетку, но та вдруг разревелась и бросила вырываться. От неожиданности рыжая её выпустила и даже растерялась:
— Эй, ты чего? Ну… а пошли чай пить?
Таня философски махнула рукой и вернулась на кухню. Остальные потянулись следом. Тут Таня, видимо вспомнив о чём-то, уточнила у Владимира:
— Так у тебя сегодня день рождения?
Байкер пожал плечами.
— Верно. А что?
— Ой, какая прелесть, ваще, – восхитилась из-за спины Эндры брюнетка, которая, видимо, уразумела, что буянить бессмысленно. – А пошли тогда в клуб, потусуемся, ко-отик!
— Шпильки сними, – осадила её рыжая. – И иди чай пить.
Эндра заглянула в кухню.
— Ой, что же вы раньше не сказали, – огорчилась она. – Я и не знала… А сколько вам исполнилось?
— Да какая разница, – отмахнулся Владимир. – Нашли важное событие...
— Конечно, важное! – удивилась Эндра. – Это же ваш праздник.
В коридоре брюнетка гремела каблуками – она всё-таки соизволила разуться.
— Давайте руку, немедленно! – непреклонно потребовала Эндра у Владимира.
— Да какой же это праздник? – отмахнулся Владимир.
— Как так – какой?! – возмутилась Таня. – Появление на свет тебя – самый что ни на есть повод для праздника!
— Да это было тридцать четыре года назад! Теперь-то чего?
— Красный день календаря! – заявила Таня.
— Девки-девки!.. – Владимир замотал головой, тактически отступая в угол. – Вы только, пожалуйста, не забудьте, что после восемнадцати за уши не дёргают. А то вас тут пять человек...
— После восемнадцати целуют... – выговорил сквозь приступы смеха Фёдор. – Только меня увольте!..
Вот напрасно он это сказал.
— Ну, я могу за вас, – вдохновилась Ласточка.
— Ты, в общем-то, можешь в этом плане за всех, – хихикнула Эндра.
— А то, – согласилась Таня, трогательно обхватывая Владимира за пояс и исполняя упомянутый ритуал.
— Ко-отик, а потом я! – оживилась появившаяся в дверях Людмила. – Какая прелесть, я в шоке!
Таня заулыбалась, чуть покраснела и убежала к плите – помешать суп, при этом так сверкнув глазами на брюнетку, что та даже, на удивление, оторопела.
Эндра потянула завязку одной из «фенек» и, взяв Владимира за руку, обвила его запястье плетёной вишнёво-коричневой цветастой ленточкой, ещё яркой и не выцветшей. Она завязала браслетик на три узелка и приговорила:
— Носи – не теряй, желанье загадай. Шнурочек не порвётся – желание исполнится. Это вам. С Днём Рождения…
— Ой... – даже растерялся Владимир. – Благодарю... мне ещё ни разу самодельные талисманы не дарили... – Дальше он, видимо, растерялся окончательно, и оба некоторое время стояли молча. Затем Владимир тряхнул головой, словно заставляя себя очнуться, обнял Эндру и принялся разглядывать браслетик. – Красиво.
— А то! – не без гордости согласилась рыжая. – Теперь целуйтесь. За всех и за вашу предстоящую помолвку.
— Чего? – удивился Фёдор. – Ну, Селиванов, ну зараза! Никому ничего не сказал! Так значит, ты нашёл себе красавицу-мастерицу, решил стать приличным человеком, а сам молчок. Ну, всё С тебя за это поляна. – Тут он улыбнулся – и вдруг обхватил товарища за плечи, хлопнув ладонью по спине. – Поздравляю, наконец-то! Давно пора. Ну, целоваться кто будет?
Владимир притянул Таню к себе и подхватил на руки.
— ...Шестнадцать... семнадцать... восемнадцать... – с невозмутимым видом отсчитывала Эндра.
— Во, даёт... – окончательно зависла Людмила. – Две свадьбы за день...
— А с кем первая? – поинтересовался Фёдор удивлённо.
Эндра даже сбилась со счета и смутилась:
— Ну, в общем, неважно. Это просто шутка была, – она покосилась на самозабвенно целующихся Таню и Владимира и прижала палец к губам.
— Я же гофорила, Лисицина, никто замуж не возьмёт такую лохушку, как ты-ы, – победно припечатала брюнетка.
— Засохни! – прошипела Эндра.
— Селиванов! – одёрнул чрезмерно увлёкшегося Владимира Фёдор. – Хорош уже!
— Что? – рассеяно переспросил Селиванов в перерывах между поцелуями. – Сейчас…
«Сейчас» затянулось ещё минут на пять. Фёдор заскучал. Людмила смотрела на пару во все глаза и, видимо, всё ещё свято верила, что придёт её очередь. Эндра ойкнула и стянула закипевший суп с конфорки.
— Так, мы… – Владимир, наконец, чуть отстранился от Тани, но из объятий не выпустил. – Что мы там собирались делать?
— Мы собирались Андрюхе дозвониться, – робко напомнила Эндра.
— А, ну да, точно. – Владимир потряс головой, будто надеялся вытрясти из неё всё неуместное, и взял телефон. Вид у него был несколько ошалевший, и, когда к нему полезла с поцелуями уже брюнетка, он не сразу сообразил, что, собственно происходит. Однако духи привели его в чувство быстрее, чем целый флакон раствора аммиака в сочетании с холодным душем.
 

Андрюха очнулся в незнакомой квартире. Болело всё, причём, зверски, но байкера занимала вовсе не боль. А занимали его наручники, один браслет которых был защёлкнут на раскалённой – отопление уже включили – трубе стояка, другой же обхватывал его руку. Приблизительно то же самое показывали в дешёвых фильмах про мафию, и Андрюхе сделалось даже немного смешно, несмотря на незавидное положение. Браслет раскалился и жёг запястье. В комнате ничего не было кроме, собственно, батареи и самого Андрюхи. Стены были оклеены унылыми рыже-бежевыми обоями, полинявшими ещё в советские времена. Когда-то, похоже, они были нарядными. Правда, самого Андрюхи тогда на свете не было.
И вдруг в соседней комнате зазвонил телефон.
Сознание возвращалось медленно, а потому Андрюха не сразу определил, что телефон-то его собственный. Дверь была закрыта, но неплотно, и качества слышимости не снижала. За тонкой панельной перегородкой обозначилась возня, но трубку не брали.
— Э... эй! – позвал Андрюха срывающимся и сиплым – не то после эфира, не то после побоев, не то одно гармонично дополняло другое – голосом. – Телефон звонит, мать ваш-шу...
Послышались шаги, дверь отворилась, и в комнату вошёл человек. Чёрные Андрюхины глаза распахнулись.
— Вы?! – ахнул он. – Но... как так...
— Спокойно, – отмахнулся новоприбывший. В руках у него заливался жалобными трелями Андрюхин телефон. – Щас поймёшь. Ну как, мне взять трубку? Кажется, это твой друг тебя потерял.
— Рыжий! – рванулся байкер. – Они же беспокоятся!.. Какого чёрта меня сюда приволокли и приковали к батарее? Что на вас нашло? Отвечайте!
Телефон замолчал. Человек усмехнулся.
— Для начала разберёмся с генерал-майором Селивановым. Будем перезванивать, нет?
— Не надо, – сообразил Андрюха. – Не надо никому звонить...
В дверном проёме показались две рожи. Байкер узнал давешних межгаражных драчунов.
— А говорил, не знаешь, – упрекнула одна из рож – та, которая била. – А ты, оказывается, очень даже знаешь!
Человек тем временем, набрал номер.
 

— Да отстань ты! – отпихнул Владимир брюнетку, которая мешала ему позвонить. – Не до тебя сейчас.
Остальные мрачно наблюдали процесс – больше они ничего не могли поделать.
И вдруг телефон зазвонил сам.
Это оказалось настолько неожиданно в наступившей тишине, что все вздрогнули. Владимир в течение одного-двух гудков глядел на телефон, затем всё же принял вызов.
— Алё, – послышался из трубки далёкий, спокойный, явно не Андрюхин голос. Но он был смутно знаком. – Алё, Селиванов?
— Да.
Эндра вцепилась в учебник по истории архитектуры так, будто надеялась, что из него сейчас вылетит джинн и принесёт Андрюху. Таня не сводила глаз с Владимира, стараясь по выражению его лица угадать, о чём идёт разговор. Фёдор молчал. Даже Людмила притихла, сообразив, что происходит что-то важное и, если она в такой момент будет лезть к Владимиру, то будет выглядеть дурой, чего она никак допустить не могла.
Что говорил голос в трубке, было не разобрать, но Владимир отвечал невозмутимо.
— А ты, случайно, друга не терял? – спросил голос.
— С кем я разговариваю?
— Неважно. Так как, не терял?
— Неважно. Что ещё?
— Ответь на вопрос, будь добр. Не терял ли ты, случайно, друга?
— Какого именно друга? Я многих друзей терял и некоторых из них – случайно.
— Чернявого такого. В косухе. В районе метро Коломенская.
— Предположим. Дальше?
Андрюха, затаив дыхание, наблюдал за разговором – точно так же, как остальные на том конце провода смотрели на Владимира.
— А дальше, – донеслось из трубки (Владимир осторожно включил микрофон, и голос, с шуршанием помех через слабый динамик, разнёсся по всей кухне) – дальше я предлагаю тебе добровольно прийти и поговорить с нами.
Владимир молча ждал продолжения. Его собеседник ждал ответа.
— Это угроза? – выдержав паузу, спокойно уточнил Владимир. Собеседник помолчал.
— У тебя есть одна вещь, и я хочу, чтобы ты её вернул.
Зелёные глаза Владимира вспыхнули догадкой, затем холодно сузились.
— Эта вещь – моя память. А моя память принадлежит только мне самому. Я при всём желании не смогу отдать тебе свою память. Если только ты не воспользуешься разрывной пулей или чем-нибудь в этом роде. Но соскребать её с асфальта, чур, тебе.
— Издеваешься, значит, – после недолгой паузы произнёс незнакомец. – Может, поговоришь со своим другом? Ты, похоже, не веришь, что он у меня.
— Не стоит. Я верю. Тем не менее, считаю целесообразным сообщить тебе, что твоё поведение отдаёт идиотизмом. Зачем мне может понадобиться что-то ворошить через столько лет? Да к тому же, мне бы всё равно никто не поверил.
— Опять издеваешься, Селиванов?
— Нет. На этот раз я абсолютно серьёзен.
Незнакомец, видимо, сообразил, что разговор так и пройдёт впустую – нервы у Владимира на редкость крепкие, и угрозами по телефону его не запугать – и почти прошипел в трубку:
— Тебя проводят. Явишься сам – или будешь вылавливать своего друга из Москвы-реки.
— Ты меня боишься. Глупо. Но это льстит.
Такого, видимо, собеседник стерпеть не мог, и трубка отрывисто запищала короткими гудками.
— Всё, – резюмировал Селиванов. – Теперь он начнёт действовать.
— Не стоило так долго трепаться с шантажистом, – первой пришла в себя Таня. Владимир замер, глядя в пространство.
— Мне знаком этот голос, – медленно произнёс он. – Черт... ещё пара минут – и я бы узнал его. А теперь... – Владимир махнул рукой и взял чашку с чаем. – Итак, что мы имеем? Человек этот наверняка влиятелен. Это раз. Он говорил от первого лица – «у меня» – он уверен в себе. Вероятно, у него есть хорошее прикрытие, иначе бы он боялся и подсознательно старался создать эффект множественности. Он знает обо мне достаточно для того, чтобы суметь найти слабые стороны, и он их нашёл. Мы хорошо знакомы. Он был со мной на фронте... Он наверняка занят в сфере разработки бактериологического оружия – но это если только я правильно понял, что именно ему от меня нужно. Если же я не прав... Что ж, мне ещё предстоит это выяснить.
— А как же Андрюха? – напомнила Таня. – Андрюху надо как-то вытащить!
— Ничего они Андрюхе не сделают! – осадил Владимир. – Он им нужен. Это только в кино шантажисты убивают заложника не дождавшись жертву, пока она стояла в пробке, пообещав отдать денежки. Странно, кстати, что они нашли Андрюху, но не нашли при этом меня...
— Потому что нефига было шляться за сигаретами, – вдруг припечатала Эндра. – Придурок!
— Лисицина, ты чефо? – распахнула глаза Людмила. – Ну, ты ваще…
— Ты ещё здесь? – искренне удивилась Эндра.
Брюнетка сверкнула на неё глазами и обиженно надула розовые губки.
— Что же теперь делать? – спросила Таня.
— Ужинать, – ответил Владимир. – Ибо, если мы умрём голодной смертью, то вряд ли чем-нибудь поможем Андрюхе.
— Котик, это ты ва-аще клёво сказал! – восхитилась брюнетка. Владимир поглядел на неё как Ленин на буржуазию, но промолчал.
— Остынь, подруга! – осадила Таня. – Это тебе не принц на белом коне, это пролетарий на чёрном байке. Не твоя мечта, ясно?
— Ты чё, ваще, да! – обиделась Людмила. – Мне не нужна мечта, мне нужен парень.
— Так ищи в другом месте! – Таня поставила перед ней тарелку. – Ешь. Дочь Людмила...
— Лисицина, радость моя, – ласково проговорил Владимир, заметив, что Эндра убирает учебники в сумку. – Чем это ты там занимаешься?
Рыжая смутилась.
— Так, это... Андрюху надо спасать и всё такое...
— Расскажи это своему завучу. А с Андрюхой я разберусь сам. После экзамена присоединишься.
Эндра со вздохом подчинилась. Фёдор поинтересовался, как ни в чём не бывало:
— А кто это приблизительно может быть, ты не знаешь?
Владимир хлопнул ладонью по столу.
— А ну-ка, довольно. Андрюха пострадал из-за меня, и разбираться с этим – мне. Я не хочу, чтобы в это дело ещё и вы ввязались. У тебя жена беременная, а ты лезешь в уголовщину.
— Котик, ты прика-алываешься, ва-аще! – неожиданно возмутилась «дочь Людмила», выпрямляясь. – Ты чё, я тя не бро-ошу!
Владимир изумлённо на неё воззрился. Эндра возмущённо схлопнула учебник.
— Милочка, это единственный случай, когда ты сказала что-то умное, и я даже с тобой согласна.
— А ты, стало быть, думал, – медленно проговорила Таня, – что я тебя брошу в самый ответственный момент.  Думал, мы тебя бросим?
— Мы же друзья! – поддержала Эндра, при этом, вид у неё был такой, что, даже откажись Владимир от дружбы, она поможет всё равно, а потом убьёт. Потому что – а чего он!
— Ко-тик, ты фигню ваще не болтай, да! Понял, ваще! – припечатала брюнетка Людмила.
— Всё... – обречённо протянул Владимир. – Залезу от вас, к чёртовой матери, на крышу и буду мяукать оттуда. Ну, нафига вам мои проблемы? Людмила, кошечка ты моя мартовская, ты-то чем мне поможешь?
— Ну, бли-ин, я чё, сказала, что я те помогу, ко-отик? – возразила Людмила. – Я сказала, что я тя не брошу, ваще-то. Понял?
Эндра под шумок закрыла книгу – термины и даты положительно отказывались помещаться в голове.
— Слава богам! – заметно обрадовался байкер. – Это я по поводу первой части твоей литературно выраженной мысли... Эндра, учи уроки.
— Вы чего, на меня камеру слежения установили? – обречённо поинтересовалась рыжая, заново открывая учебник.
— Зачем же. Вполне достаточно выражения твоего лица. – Владимир поднялся. – Я полагаю, он ещё позвонит. Давайте, товарищи, за работу.
 

— О-у... – протянула Эндра, остановившись на пороге. – Я ошиблась квартирой...
Комната действительно преобразилась до неузнаваемости. Стены оказались оклеены бежевыми и серебристо-голубыми обоями, потолок побелён, окно, дверь и батарея заново покрашены бледно-голубой краской, пол застелен ковролином, да к тому же появились диван и книжный шкаф.
— Не стой на сквозняке, – одёрнул её Владимир. Окна распахнули, чтобы побыстрее выветрить запах краски, и по квартире действительно гулял холодный ветерок.
Маша появилась как тень – то есть, абсолютно бесшумно – и остановилась рядом с байкером.
— А я втайне надеюсь, что сквозняк выдует из моей головы всякие страшные слова. Ну, вроде «анфиладной системы планировки», «каннелюров», «пилястров» и «контрфорсов», – фыркнула Эндра. Но со сквозняка отошла.
Она осторожненько шагнула внутрь. Потом шагнула ещё и упёрлась в диван, на котором вполне могли заночевать пять-шесть человек, при этом совершенно друг другу не мешая. Опасливо потрогала его рукой, как будто боялась, что он сейчас превратится обратно в старенький матрас. Но этого, конечно, не случилось. А Рыжая отчего-то хлюпнула носом. Потом – ещё раз. Потом всхлипнула. И, в конце концов, разревелась, присев на краешек дивана и спрятав лицо в ладонях.
— Ну, вот... – растерянно протянула Таня. Она подошла к рыжей и осторожно коснулась её плеча. – Ты чего?..
Эндра отодвинулась и уткнулась носом в подлокотник.
— Ничего-о… – донеслось оттуда сквозь слёзы.
Она повсхлипывала ещё какое-то время и выдала:
— Мне за… за вас обидно…
— Почему? – удивилась Таня, бочком придвигаясь к ней. – У нас всё относительно хорошо. Потому что совсем хорошо не бывает. И вообще... мы сами кого хочешь, обидим. – Она улыбнулась. – Чего ты ревёшь?
Тут рыжая, видимо, пришла в себя и подняла голову.
— Да так… – пробормотала она, ладонями вытирая слёзы. Повязка на обожжённой руке мазнула по лицу, и Эндра сморщилась от резкого запаха лекарства. – Я это… пойду, ладно? У меня дело есть.
— Единственное твоё дело на данный момент – это учёба, – припечатал Владимир.
— А они Андрюхе ничего не сделают? – Таня нервно грызла ногти.
— Ничего. Что они могут ему сделать? Мне кажется, они слишком хорошо меня знают для того, чтобы им хватило ума не вредить ему.
— А я по пути учить буду, – не сдавалась Эндра. – В метро. Мне очень надо, я пойду…
Для верности рыжая даже запахнула джинсовку – она успела переодеться обратно, в своё, привычное.
— Рыжая! – праведно возмутился байкер, перегораживая ей дорогу. – Мне завтра на работу, ты когда уроки учить собралась?
— А сколько смена? – заинтересовалась Таня.
— Сутки, – отозвался Фёдор.
— Я… потом. Ну, по пути, – не очень убедительно заверила Эндра и сделала попытку проскользнуть под рукой байкера: – Ну, пустите! Мне нужно!
— Да что у тебя за дело? – осведомилась Таня.
— Это… неважно. Дело – и всё.
— Ещё минуту назад у тебя его не было, – заметил Владимир, не двигаясь с места.
— Оно у меня всегда было, – хмуро ответила Эндра. – А теперь оно стало неотложным… Ну, пустите! – возмутилась она, стараясь то с одной, то с другой стороны обойти байкера.
— Ну, идите, товарищ Исаев, – разрешил Владимир, открывая дверь. – Не сдашь экзамен – не мои проблемы. Позвони своему отчиму, и от всей души желаю вам счастливой семейной жизни. Приятно было познакомиться.
Эндра сникла и идти, кажется, передумала.
— Вы это… меня не забывайте… – упавшим голосом попросила она, делая шажок в сторону двери, – и всё такое…
Потом она вдруг развернулась, со всей силы швырнула учебник в стенку и выпалила:
— Ну, не могу я так, понимаете?! Не могу и всё! Вы стараетесь, стараетесь… А из-за меня всё напрасно…
Владимир фыркнул.
— Подумаешь, подвиг разведчика – один день труда. Неужели ты считаешь, будто приклеить обои – это так сложно? Чего ты, ну?
— Действительно, – поддержал Фёдор. – Почему бы и не помочь человеку, если ему нужна помощь?
Таня вздохнула, подняла учебник и с улыбкой протянула Эндре.
— Не порть казённое имущество, – сказала она. – Напрасно – не напрасно – это всё неважно. По большому счёту, все напрасно, потому что в мире ничего постоянного нет. Нужно радоваться тому, что есть, а не переживать, что когда-нибудь чего-то не станет. Главное – мы что-то сделали все вместе, и пока что, мы живы и всё у нас хорошо. – Она обняла Эндру за плечи и мягко, но решительно оттащила от двери. – Ты не переживай. Куда ты собиралась, кстати?
— К отчиму, – предположил Владимир. – Хороший же день был? Ну? Да или нет?
— Да, – упавшим голосом подтвердила Эндра его догадку и вскинула влажные зелёные глаза. – А как вы узнали?
— У тебя это на лице написано, – сообщил ей байкер. – Крупным шрифтом на трёх языках. Продолжай уроки делать.
Эндра хлюпнула носом и, на всякий случай, потрогала собственный лоб.
— Я всё равно так не могу, – жалобно сообщила она. – Чтобы из-за меня всем было плохо...
— Это кому же плохо будет? – уточнил Фёдор.
— Всем, кто в квартире, – вздохнула Эндра, – И самой квартире тоже…
Владимир пожал плечами с таким видом, будто намного лучше знал, кому именно будет плохо в этой квартире, когда он в неё явится. Фёдор очень выразительно фыркнул, Таня фыркнула ещё выразительнее, Маша на всякий случай, ретировалась на кухню, а Людмила закурила тонкую ментоловую сигарету со страшным названием «Гламур» на пачке и некачественным дешёвым табаком внутри. Уходить она, похоже, не собиралась.
Эндра собиралась было разъяснить, что, если она вернётся к отчиму, то никто не пострадает, но поглядела на друзей и не стала. Нетрудно было догадаться, что того эффекта, на который она рассчитывает, данное действие уж точно не возымеет. Поэтому она забралась на диван и снова открыла учебник, собираясь заниматься дальше. Но минут через пять закрыла обратно:
— Всё, я больше не могу. Я уже всё выучила, – сообщила она, откладывая книгу.
— Неужели?.. – коварно протянул Владимир, реквизируя у неё учебник. – Вот и прекрасно, успеешь отдохнуть перед экзаменом. – Пока что, давай проверим. Давай сюда распечатку билетов.
У Эндры был такой вид, как будто на Владимире была не простая военная рубаха, а как минимум палаческий красный плащ с капюшоном. Но распечатку вопросов рыжая протянула без возражений.
— А вы что, не верите, что я всё знаю? – обижено поинтересовалась она.
— Доверяй, но проверяй, – сообщил ей прописную истину Владимир, устраиваясь на полу с билетами. – Поехали. – Итак, назови основные элементы стиля барокко...
— Я знаю, – сказала Таня.
— Вот и сдавай вместо меня, – обречённо пошутила Эндра. – Мы тебя замаскируем...
— Странно, таких архитектурных терминов я не слышал, – невозмутимо перебил Владимир. – Теперь ещё раз и, желательно, правильно.
— А я не люблю барокко, – фыркнула Эндра. – Глупо, непрактично и неуютно... Ну, ладно… Стиль барокко возник в семнадцатом веке и характеризовался чрезмерной вычурностью и пышностью деталей, торжественностью. Для него характерны длинные колоннады, много скульптур, античные волюты, лучковые фасады, рустованные колонны и пилястры, купола сложных форм. Часто вместо колонн использовались атланты или кариатиды, – художественно поведала она, тоскливо гладя в потолок, как будто там был изображён Версаль во всей красе. Во всяком случае, вид у рыжей был именно такой.
— Пятёрка, – торжественно резюмировал Владимир по окончании «экзамена». И ехидно прибавил: – По десятибалльной шкале.
Эндра наконец-то улыбнулась.