Знак судьбы

 ***  Рассказ из сборника С.Е.Золотухин «Что было то было…»
Документальные истории из жизни врача.  ***


Давно, когда я был девятиклассником, мне по руке погадала цыганка. Первый раз мне гадали. Я ничего не знал о хиромантии. Просто было интересно. В словах гадалки было что-то таинственное и завораживающее, хотя и малопонятное. Не зная как надо держаться и относиться к ее словам, я просто улыбался.

- Жизнь у тебя сложится удачно, - говорила цыганка. – У тебя есть таланты и имеются сильные покровители, они помогут. Придется много трудиться. Получишь хорошее образование, - она перевела взгляд с ладони на лицо, словно сомневалась в своих словах об образовании. – Такое вижу впервые…  У тебя знак Гиппократа, значит, будешь медиком. И здоровье хорошее. Семья, дети. Все как у многих, только все это будет недолго. Беспокоит… период… После него все изменится. Счастье, богатство, слава – все будет! Если переживешь… 35 лет. Но это я уже так, на всякий случай, лучше предупредить.

Гадалка взяла протянутую ей мелочь и удалилась, оставив меня в задумчивости с глупой улыбкой на лице.

Хотя, что она собственно сказала? – обдумывал я ее слова. - Учусь я хорошо. Спортом занимаюсь, значит, здоров. Дом наш стоит напротив больницы. Еще в детстве с мальчишками из нашего двора мы лазили через крышу в больничные сараи, воровали шприцы, ими брызгались. Мне нравился запах пенициллина. В общем, и медицина нравилась. Буду поступать в мединститут. А что станет в 35 лет, то до этого возраста еще дожить надо. Это ж возраст родителей!

Незаметно пролетели годы. Наступил 1990 год, и я уже как месяц пережил свое тридцатипятилетие. Почти все сбылось, что мне предсказывала гадалка. Я стал медиком. Защитил кандидатскую диссертацию. Год, как заведовал  лабораторией патологической физиологии при НИИ травматологии и ортопедии. Был женат, дети. Сын от жены. Несколько месяцев назад подруга родила дочь. Скандалы в семье… Но работа отвлекала. Скорее затягивала.

Я продолжал жить наукой, пытался найти и понять закономерности патологических процессов при политравме, разрабатывал  различные прогностические методы. Сначала они лежали в  области реанимационной травматологии, потом просто - травматологии. Доходило дело даже до оценки влияния лунно-солнечных ритмов на травматизм. Все эти разработки охотно печатали научные журналы. Но это было не то. Меня сильно влекла медицинская… хиромантия. Дерматоглифика, тогда уже утвердившись в качестве одной из успешных областей медицины, и в частности, генетики, давала мне надежду на возможность применения научного подхода к линиям и знакам, которые изменялись у людей на ладонях в процессе их жизни. Как же они могли отражать и предсказывать возможность болезней? Я искал ответ на этот непростой вопрос в соответствующей литературе, изучал руки друзей, пациентов реаниматологического профиля и, конечно же, обращал внимание на линии и знаки собственных ладоней.

В скором времени я обнаружил все стигмы, которые давали основание моей гадалке из юности говорить о переменах в моей жизни. В частности, я обнаружил на левой ладони глубокий разрыв линии жизни, соответствующий тридцатипятилетнему возрасту. Но поскольку этот признак не подтверждался изменениями на линии жизни правой ладони, я посчитал, что этот признак  был подавлен, и особо не волновался. 

Между тем год заведования лабораторией мало продвинул меня в решении научных медицинских проблем, которые планировалось решать. В этот год мне пришлось найти частную строительную организацию и заниматься ремонтными работами в лаборатории, привлечь для закупки научного оборудования спонсоров, принимать на работу новых специалистов, знакомиться с врачами и научными сотрудниками НИИ и больницы, даже читать им лекции по актуальным вопросам патогенеза травматической болезни.

Кроме создания прогностических моделей экстремальных состояний, в научной тематике лаборатории имелась еще одна разработка. Специально под нее в процессе ремонта и была создана в лаборатории самая современная операционная. В ней я надеялся когда-нибудь различным больным проводить экстракорпоральную детоксикацию, усовершенствовав и развив, разработанный мной ранее метод гемодиализа на жидких динамических мембранах. Пока же я довольствовался применением этого метода в больничной реанимации. 

Однажды мне пришлось выполнять диализ  травмированному наркоману. Процедура прошла успешно. В скором времени этот пациент нашел меня. Он сказал, что не только выписался с зажившими повреждениями, но и бросил употреблять наркотики без ломки. Такой эффект он связывал с экстракорпоральной детоксикацией. Он просил меня оказать помощь своему другу и соседу по лестничной площадке. Я поддался на уговоры. Диализ провел в новой операционной. Все получилось хорошо и на этот раз. Потом стали для лечения появляться другие наркоманы…

Коллектив лаборатории в 1990 году, кроме меня, был женским. Два научных сотрудника, лаборант  и препаратор. Для клинической работы   себе в помощники я привлек  иммунолога Аллу Васильевну Буфистову. Она добросовестно училась оказывать помощь и вскоре овладела методикой.

Как-то мои друзья по институту, узнав, что я провожу в лаборатории детоксикацию, привезли мне сложного больного. Однокашник, работавший в ОЦКБ сосудистым хирургом, исключил свою патологию у этого человека, и просил провести ему «чистку крови». Сопровождал пациента другой мой приятель, с которым я раньше работал в ЦНИЛ-е мединститута – Юрий. Больного поддерживала  жена. Пациенту было около пятидесяти лет. По его толстой медицинской карточке легко было догадаться о серьезности обследований и давности болезни. Но я должного внимания этому не уделил. И, как потом оказалось, зря.

 Все присутствующие не сильно волновались, шутили.

Я пригласил больничного анестезиолога, он поставил пациенту подключичный катетер, я запустил капельно   физраствор  с гепарином.
 
- Не беспокойтесь, вначале всегда самочувствие плохое, но потом будет лучше, - успокоил я больного. 

Прошло несколько минут, пациент покраснел:

- Доктор, когда же будет лучше?

К сожалению, это были, его последние слова. Гепарин, видимо, изменил реологические свойства крови, откуда-то оторвался тромб, а куда он попал, можно было уже  догадаться по мгновенной смерти человека.

Смерть пациента в лаборатории, как молния поразила всех присутствующих. Психический шок. Слезы и стенания жены. Осознание врачебной ошибки, ощущение собственной вины, непредсказуемость последствий…

Решили тело доставить домой, а там вызвать участкового врача, который должен был зафиксировать смерть.  Ситуация осложнялась тем, что умерший пациент проживал в другом городе. Труп втайне от руководства НИИ мы везли на машине скорой помощи, взятой из гаража больницы. В легковушке хозяина ехала жена, Юрий и я. По приезде домой снова слезы детей, соседей, доставка участкового врача.

Несколько дней после этого случая я ходил по лаборатории, как зомби. Но вот сотрудники решили отметить праздник – наступающий день медработника, а заодно, создав благоприятный эмоциональный фон, вывести меня из ступора.

Праздник не удался. Я напился. И все тоже. Вызвали такси. Поехали по домам. В дороге я объяснялся в любви к Буфистовой, но никто это всерьез не воспринимал, и все смеялись. Было обидно, что не понимают. Меня высадили у  дома.

Идти домой не хотелось. Я побрел к берегу реки Кальмиус. Там был небольшой пляж. Под деревьями группа людей играла в карты. Я вмешался, спутал ногой карты. Один из игроков, надев на руку кастет, дважды ударил меня по челюсти. Я устоял на ногах, но в голове сработал какой-то переключатель и я, потеряв интерес к картежникам, поплелся к воде. Было жарко, в голове шумело. Я снял пиджак и вошел в воду. Легкая прохлада окутала тело, я провалился в сон.

Сколько времени я находился в воде, не знаю, мне казалось, что это было одно мгновенье. Помню только, что в воде мне было очень хорошо, наверное, как в раю…

Кайф оборвали спасатели. Их на речке я никогда раньше не видел, а тут они откуда-то приплыли. Я не хотел покидать воду, но они меня затащили в лодку насильно. По остановившимся в воде часам мне сказали, что я пребывал в нирване около двух часов! На что я им ответил, что «кому суждено быть повешенным, тот в воде не тонет». Спасатели вызвали скорую помощь. Приехавшие врачи меня не осматривали, видимо, им без осмотра было все ясно. Домой я не попал, не нашел ключей. Жены не было дома. Спал у ее родственников в соседнем доме.

Утром обнаружил на подушке много крови, говорил с трудом. Позвонил другу, он дежурил в клинике челюстно-лицевой хирургии. Там он меня осмотрел, вырвал зубы с линии перелома челюсти, зашинировал и оставил в отделении. Провалялся я в больнице около десяти дней. Жена проведывала, молча, ничего не вспоминая, заходили сотрудники. У меня было время думать и начинать меняться.

Когда я вышел на работу, меня там встретили сотрудники и Александр Цуркан, мой хороший знакомый и коллега.

- Добро пожаловать в лигу бессмертных, -  сказал он. – Нас теперь, как минимум, в ней двое. Каких дел мы теперь можем наделать, не боясь умереть!

Он мне рассказал, что уже неделю живет в лаборатории, так как его разыскивают за организацию независимого профсоюза медработников и несанкционированный митинг врачей. Но я его уже не слышал.

Предсказание гадалки сбылось.


P.S. Кстати, я изменился и по моей вине из пациентов больше никто не умирал.