Запись двадцать седьмая. В городе моём...

16.03.2001 …вечер-"окрошка". Вспомнили тех поэтов, кто в марте имеет памятные даты: родился или умер. Я взялась за Тараса Григорьевича, хотя была Ахматова и еще очень много хороших и разных. Ухватилась за "Кобзаря" в память о папе. У нас дома "Кобзарь" был долго «на глазах». У папы  лишь политические книги видела, сам ли он их покупал, или его обязывали? Я его за книгой никогда не видела, только газеты он читал, а вот  том Шевченко, толстый такой, в красном переплете, - долго лежал, я его и не помню новым. И песни я украинские помню: "Гляжу я на нэбо", "Думы мои...». Стихи: "Как умру - похороните на Украйне милой...». Откуда у меня? Вот и Женя про вишневый кустик написал - где он эти вишневые кустики видел? А мне в детстве все украинское - как родное. Повести Гоголя, где соломой крытые беленые хатки, и "мова" украинская - "Галю, голубка, выйди, серденько". А песни Украины! "Несе Галя воду" - это же праздник души. И папин рассказ после поездки на родину: "Как запела она "Край мой ридный, в белым цвети", я аж прослезился - как же там красиво, когда цветут сады, какое там небо синее!"
В общем, взялась за Тараса Григорьевича. Десять дней добросовестно читала книгу из шестисот с гаком страниц. Читала без восторга. Народный поэт, а меня это не влечет, фольклор этот. Не то, что это плохо, а не мое. Все это исконно-посконное меня не греет, чего-то во мне нет. Хотя когда вещь исполнена мастерски, то могу и восхититься, но сама разыскивать не буду. А тут шестьсот страниц сплошных народных тем, ритмов и т.п. В предисловии говорится, что он певцом был отменным, да и свои стихи часто сам пел (бард?). Это и чувствуется, настолько его стихи и поэмы за собою мелодию тащат: "Не клонись, калина, с ветром не дружися, как бы тебе, горькой, потом не казниться". Это не Шевченко, а мое подражание. Темы часто повторяются - "покрытка" (обманутая девушка), мать-нищенка, выгнанная из дому за несоблюдение себя, панове-звери, гайдамаки. И все это: "Ой, не лейтесь, мои слезы", все оплакивается, обо всем горюется и проклинается. На темы Писания много, но адаптированное к собственным вкусам: Давид - царь-сластолюбец, Саул - дурак, даже Мария (отдельная поэма, очень неплохо написанная со многими бытовыми зарисовками), и та, намекается, Иисуса нагуляла. В общем, богато одаренная, но малообразованная натура, обиженная на всех и вся за "неудавшуюся долю". Может, ошибаюсь, надо бы дневники почитать, но искать не буду. Он в хрестоматию попал лишь потому, что был бунтарь, царененавистник, ну и образец национального, не русского поэта (как акын Джамбул у казахов, кто сейчас этого акына читает?). Между прочим, пролистала поэтические сборники, что в перестройку купила - нет там Шевченко, хотя он и по-русски много писал, и гением его считали. Нету! Но я выбрала несколько стихов прочесть, у него там есть про казака, что на "чужбине умирать" собрался и горюет, что вдали от Украйны. Женин мотив.
Но, увы, не удалось «блеснуть» - подошла очередь про Шевченко, и оказалась среди нас его землячка, страстная почитательница - спела пару песен на украинском, сказала, что все про него знает, на том и все закончилось, перешли к другим поэтам.
Вечер не был так же удачен, как иногда, когда уходить жалко, но было много очень хороших "выступлений" - Лены Клименко и Лены Кирилловой. Татьяна Николаевна М. говорила очень интересно про Чуковского. Как всегда Наташа Ч. была на высоте -  зачитала из "Горбунка" Ершова места с такой интерпретацией - аж захлопали все. Лена Кириллова пела романсы собственного сочинения на стихи Соллогуба, тоже хорошо прозвучали. Я  спела Ахматовское "Пусть голоса органа...», понравилось. Наташа меня  по плечу хлопнула - скрываете, мол, от нас свои таланты. Женину "Утопию" прочла - он тоже мартовский.
Но и не проходило ощущение спешки и эклектики. Был громогласный и не всегда по существу Геннадий Иванович. Читал по-итальянски, но слышался явно именно латинский, а не итальянский. Про Баратынского было нудно, долго и тоже не как про поэта, а так, биография.
Потом Ольга Геннадьевна у меня спрашивает: "Ну, где еще так можно почитать кого хочешь?" - это точно, не знаю, где. У Климычева? Но там читают только себя и только себя и слушают, а тут все же люди объединились по вкусам.

Утопия
В городе моём -
Тихо и тепло,
В городе моём -
Чисто.
Иногда люблю
Я через окно
Слушать птиц его
Свисты.

В городе моём
Новые дома,
И везде живут
Люди.
Усыпляет их
По ночам луна,
Солнце по утрам,
Будит.

Временами дождь
По окну стучит
Музыку свою
Летом.
Может, под него
Кто-нибудь грустит
В городе моём
Где- то.

И напоен день
Солнцем и теплом,
Я в его большой
Власти.
Тишина и мир
В городе моём.
В городе моём -
Счастье.

2001 г.