Любовница Элвиса

Отрывок из автобиографической книги "Неповиновение Сибил" известной американской актрисы Сибил Шеперд ("Последний киносеанс"[на снимке], "Детективное агентство "Лунный свет"). В нем идет речь главным образом об ее отношениях с певцом Элвисом Пресли.
В моем переводе.





 

   Примерно в середине 50-х годов моя сестра получила в подарок электропроигрыватель и небольшую коллекцию пластинок Элвиса Пресли, и я ужасно ей завидовала. Она беспрерывно крутила на нем "Hound Dog" и "Don`t Be Cruel", подпевая своим жестяным голоском, который я пыталась всячески игнорировать. Когда кому-то из наших местных удавалось подружиться с чёрными музыкантами вроде Бига Джо и Айвори Джо Хантера в музыкальных барах Бил Стрит, чтобы перенять их музыкальный стиль и их походку, это становилось предметом гордости чуть ли не каждого мемфисского мальчишки. Сэм Филипс, который вел радиопередачи из-под крыши отеля "Пибоди", начал выпускать диски "Сан Рекордз", на которых стояли имена Уолкера Младшего, Литтл Милтона и Б. Б. Кинга, и он же подыскивал белых парней, которые могли бы петь не хуже, чем черные. Местный диск-жокей с популярной мемфисской радиостанции WHBQ по имени Дейви Филипс какое-то время запускал в эфир песни белых и черных исполнителей с этой самой радиостанции. Он крутил буквально все - от Хэнка Уильямса до Сестер Розетта Тарп, и он же впервые представил там Элвиса. Но в те времена, когда Элвис только-только перешел из радио на ТВ и на живые концерты, его манера исполнения выглядела не слишком пристойно. (Синатра, к примеру, не бился в конвульсиях и не выгибался, как стриптизерша). И я хорошо помню фурор, который произвел Эд Салливен, выпустив на сцену в своем телевизионном концертном шоу "The Ed Sullivan Show" обнаженного до пояса Элвиса. Молодежная часть публики с ее перевозбужденным либидо была совершенно потрясена. Это был сентябрь 1956 года. Ну а в 1972-м я не слишком интересовалась Элвисом Пресли или его фильмами. Он выглядел к тому времени слегка устаревшим, его понемногу вытесняли студия звукозаписи Мотаун и Большое Британское Нашествие – группы Битлз и Роллинг Стоунз. Но так или иначе, это был Король.

   Тем летом, когда я вернулась в Мемфис, мне позвонил Джордж Кляйн, ведущий с местной телестудии, тот самый, что вел когда-то конкурс «Мисс Тинейджер» в Мемфисе. Якобы один его приятель видел меня в «Последнем киносеансе» и очень мною восторгался. Он тоже актер и живет в Грейсленде. 
   - Пусть он как-нибудь позвонит мне, - сказала я Кляйну, - и сам меня пригласит.
   - Ладно, - ответил он.
   Один из его людей доставил меня к дому моей подруги Джейн.
   - Это тебе, - сказала она с деланным безразличием, вручая мне радиоприемник, оказавшийся на поверку портативным переговорным устройством. - Какой-то странный тип выдавал тут себя за Элвиса Пресли.
   Однако по моему ошарашенному виду она сразу поняла, что то был никакой не самозванец, а Элвис - самый настоящий. Мы с ней тут же прильнули к передатчику, из которого полился голос, подобный расплавленной карамели Крафта.
   - Я давно уже хотел встретиться с тобой, - сказал Элвис. - Как только увидел тебя в этом самом фильме.
   - С тех пор уже два года прошло, - ответила я. - Похоже, тебя что-то сильно  задержало.
   Он издал короткий одобрительный смешок.
   - Ну что, давай как-нибудь увидимся.
   - А ты уверен, что не женат? - спросила я.
   Мне, как и всем остальным, было прекрасно известно о его Присцилле, а также о ее дочери, Лайзе Марии; кроме того, я уже успела к тому времени разбить один брак. Однако Элвис заверил меня, что живет сейчас с женой раздельно, проходя через все тяготы бракоразводного процесса. Он пригласил меня сходить вечером в кино - у Элвиса была привычка выкупать полуночные сеансы в местных кинотеатрах для своей довольно сомнительной компании, известной как "мемфисская мафия".
   Джейн тут же сцепила руки в немой мольбе: "Возьми и меня! Возьми и меня!"
   Я спросила у него, могу ли я взять с собой свою лучшую подругу.
   - Конечно, - ответил он.
   Одна девчонка, две девчонки - тут у Элвиса никогда вопросов не возникало.
   Я спросила, нельзя ли подбросить нас туда на машине - раз уж мы с Джейн собрались идти вдвоем.
 
   Когда мы вошли в кинотеатр "Кросстаун", выяснилось, что в фойе столпилась целая орава каких-то ребят, загородившая все входы и выходы, поэтому мы с Джейн решили для начала зависнуть у автомата с попкорном, где стали делать вид, что не замечаем парней, которые старательно делали вид, что не замечают нас. Похоже было, что Элвис вошел в здание через боковой вход - слух об этом пронесся по толпе, будто словечко в игре "передай другому", после чего мы пробрались, наконец, в зал и удостоились чести занять места в одном ряду с элвисовскими "баббас"*. Неожиданно весь ряд справа от меня, как по команде, встал и переместился на одно место вправо. Я сразу почувствовала запах его одеколона - раньше, чем увидела его самого - хотя что это был за одеколон, мне так и не довелось выяснить. Пусть будет просто "О де Элвис". Его светлая оливкового цвета кожа сияла бронзовым загаром - как я позже узнала, это был всего лишь особый имитирующий крем. Он жевал резинку Fruit Stripe, вежливо протянул один листочек мне, а затем и сидящей рядом со мной Джейн. Пока зрители занимали места, он указал мне на одного солидного вида мужчину.
   - Этот парень - глазной хирург, - сказал он. – Он спас меня от инфекции, ввел мне иглу прямо в глазное яблоко. И при этом я не отключался ни на минуту.
   Затем он расстегнул свою куртку и продемонстрировал жемчужную рукоятку револьвера у себя за поясом:
   - Этот маленький дружок со мной везде, куда бы я ни шел.
   Когда все эти предисловия кончились, мы стали молча смотреть "Прощай, Колумбус!", и в темноте я бросала на него взгляды украдкой.
   В расписании вечера был еще один интересный момент, отчасти, видимо, из-за Кровавого Воскресенья**. Одним словом, двое каких-то парней стали целоваться, и возмущенные ребята из мафии закричали: "Позор, мужики!". Элвис тут же скомандовал - "Остановите сеанс!", после чего вдруг исчез, бросив нам тихо напоследок: "Увидимся позже".
   Мы с Джейн вышли из кинотеатра и прохаживались там какое-то время, и тут подъехал белый "линкольн", развернулся и затормозил у обочины. Из него появился Элвис и спросил:
   - Ну что, желаете обратно в кинотеатр?
   Мы с Джейн переглянулись и, поняв, что на уме у нас одно и то же, отказались. Элвис сел в машину, едва слышно пробормотал "доброй ночи", после чего рванул с места и тут же проскочил перекресток на красный свет, прямо перед носом у копа на мотоцикле. Мы видели, как полицейский дал знак машине остановиться, и как Элвис помахал у него перед носом именным значком депутата, выданным департаментом городского шерифа. (Позже я тоже получила такой значок. Он валялся у меня в шкафчике в ванной до тех пор, пока кого-то из отдела шерифа не обвинили по шестидесяти пунктам в мошенничестве и взяточничестве. После этого все именные значки были отменены. Сама я, по счастью, не имею привычки влезать в переделки, требующие вмешательства правоохранительных органов).
 
   Через несколько дней я была приглашена в Грэйсленд-мэнсион на ланч. Один из "баббас" позвонил в колокольчик у нашего дома - дверь открылась, у входа стоял сам Элвис. Моя мать предпочла не обращать на гостя никакого внимания, а что касается брата, то он пребывал в состоянии

  Грэйсленд-мэнсион – это усадьба [на участке площадью 5,6 гектаров в Мемфисе - прим.], служившая Элвису домом. Мне и раньше приходилось бывать в богатых шикарных особняках (фактически мы с Питером [Богдановичем]*** жили именно в таком), однако Грэйсленд превзошел все виденное мною прежде. Там имелась специальная подсветка за коваными воротами въезда, подъездная аллея, обсаженная деревьями и подымающаяся к портику с высокими белыми колоннами и с двумя белыми каменными львами-стражами по бокам. Был в доме также и довольно представительный обеденный зал, однако обедали мы не в нем, а на кухне, в компании отца Элвиса. Трапеза сопровождалась довольно сдержанным разговором (южане не привыкли разговаривать с набитым ртом). Что до еды, то она была представлена тремя из четырех основных на юге категорий: соленое, жирное, сладкое и алкоголь. Куриная отбивная была приготовлена отменно, ее готовила экономка, звавшая меня Мисси; она отсылала блюда с едой телохранителям, ожидавшим у машин снаружи. После десерта, который представлял собой нарезанный дольками "дьявольский пирог" - богатый шоколадный торт неестественно красного цвета, - один из этих парней отвез меня домой.
   На следующий день меня пригласили снова, на сей раз на ужин (бутерброды во фритюре из арахисового масла, бананы и майонез). Теперь мы с Элвисом были только вдвоем. Элвис повел меня на экскурсию по дому, которая закончилась в его спальне, отделанной полностью в черных и красных тонах; кровать королевских размеров была накрыта покрывалом "под леопарда". Здесь же стояли четыре телевизора, а на стенах и на потолке тускло светились зеркала. Я не сомневалась, чем закончится этот вечер, - он нежно целовал меня в шею и плечи, осторожно стаскивая с меня одежду, один предмет за другим, чтобы открыть новые места для поцелуев, - а я вдруг подумала: "Мне это действительно нужно?" На минуту у меня возникла неприятная мысль, что меня используют как обычную нью-йоркскую шлюху, и что я могу оказаться всего лишь очередной меткой на ремне у знаменитого плейбоя. Однако его поцелуи были такими медленными и обдуманными, его кожа такой мягкой... Он покусывал мое тело, мужественно и игриво спускаясь все ниже, но дойдя до пупка, вдруг остановился.
   - Что-то не так? - спросила я.
   - Эээ, понимаешь... мне и мальчикам... в общем, видишь ли, белые мальчики не лижут киску.
   Хм, интересная концепция - что распространенность и популярность орального секса может зависеть от цвета кожи.
   - Ты не представляешь, что потерял, - сказала я ему шутливым тоном, желая слегка раззадорить. - Я привыкла к таким вещам с мужчинами. Хочешь, покажу, как это делается? 
   Это его возбудило, да и меня тоже. Но у меня все же было чувство, будто я наблюдаю за собой и за всем происходящим со стороны. Секс с другим мужчиной не казался мне изменой Питеру, ведь невозможно обманывать кого-то, кто тебе не принадлежит. А Питер не принадлежал мне по настоящему, в полном смысле этого слова.
   В те дни я вела серьезные, со многими подробностями дневники, причем писала их особым шифром - на тот случай, если Питер случайно обнаружит. Сейчас читать измышления молодой, поглощенной собою соплячки, - занятие почти немыслимое, но там была одна фраза, которая звучит, по-моему, достаточно разумно и сегодня: "Примитивность Элвиса по сравнению с напыщенной амбициозностью Питера выглядит чем-то освежающим. Не думаю, что Питер принимает меня всерьез, однако быть рядом с ним весьма престижно".
   
   В постели Элвиса мне было весьма неплохо, но остаться в ней я не могла. Вскоре после полуночи меня отвезли домой, с горящим от поцелуев лицом.
 
…………………………………………………
…………………………………………………
 
   Об Элвисе ничего не было слышно со времен Грэйсленда. Но когда я вернулась в Лос-Анджелес, он позвонил мне и предложил послать за мной самолет, чтобы я приехала к нему на уик-энд, он арендовал дом в Пальм-Спрингс. Один из его подручных встретил меня в аэропорту, и, глядя на мои джинсы и жилетку под цвет, сказал:
   - В следующий раз, когда будем в Лос-Анджелесе, организуем поход по магазинам, подберем тебе новые красивые вещи. Элвису нравятся стильно одетые леди.
   "Ладно, но только если я стану выбирать одежду и для него", - подумала я.
   Дом был роскошный, насколько может быть роскошным дом, взятый в аренду: размашисто спланированный и лишенный всякой индивидуальности. Куда ни глянь, все отсвечивало металлом. "Вся королевская рать" Элвиса тоже находилась в резиденции, и у каждого из парней был значок с буквами Ти-Си-Би, сокращение от одной из коронных фраз Элвиса - "Taking Care of Business" - "Позаботимся о делах". Парни коротали послеобеденные часы, прыгая в сомнительной чистоты бассейн и соревнуясь, у кого получится самый громкий шлепок. Мне не особенно хотелось подходить к этому бассейну, однако я не удержалась от соблазна утереть нос элвисовским «баббас» и сделала перед ними прыжок «консервный нож», которому научилась у спасателей в Чиксо Кантри Клаб. От нечего делать парни гоняли наперегонки по пляжу в маленьких пляжных багги, по трое или четверо в ряд, радостно вопя при этом в свои мобильные рации, или же сидели вокруг длинного стола с толстым стеклянным верхом, объедаясь любимыми поджаренными сэндвичами.
   Элвис был первым, кого я увидела пьющим бутылированную воду, он заказывал эту воду из Озаркса.
   - Пьешь понемножку, - говорил он, - и это держит тебя в кондиции.
   Мне казалось немного странным, что он часто спит днем, хотя много лет спустя я узнала, что он боялся спать в темноте. У него на окнах были тяжелые занавески, шторы, даже алюминиевая фольга, прилепленная к стеклу скотчем – все что угодно, лишь бы отгородиться от малейшей частицы дневного света. Сладкое обаяние, памятное мне по Мемфису, сменилось горькими настроениями избалованного подростка. Помню, я появилась из ванной перед ужином, и он насмешливо проговорил: "Не видел еще девчонки, которая бы так часто мылась", - видимо, намекая на мою естественную женскую склонность постоянно подкрашиваться. Это замечание вызвало громкий смех у его свиты, хотя у него у самого в ванной стоял большой черный ящик для косметики, с шестью выдвижными отделениями. И макияжа у него на лице было явно побольше, чем у меня.
   Мы с ним почти никогда не оставались наедине, а если оставались, то мало о чем говорили - ни о его музыке, ни о его браке, ни о его дочери, ни даже о безумно потраченных 40 тыс. долларов – потраченных только затем, чтобы отвезти свою свиту на самолете в Денвер ради какого-то особенного сорта сэндвичей. И это делал тот, чей отец был приговорен однажды к трем годам тюрьмы за подделку чека в сорок долларов! Его мало интересовало также все, что говорила я сама, он вел себя так, словно я попросту треплю языком или пересказываю скучную книгу. Я словно увидела вдруг его нездоровую отталкивающую сущность, и это заставляло меня нервничать, бояться, что если я стану меньше демонстрировать свою любовь, то этим навлеку на себя неприятности. К счастью, меня никогда не приглашали принять участие в том, что, как я слышала, было у Элвиса одним из его любимых эротических развлечений: требовалось надеть трусики в обтяжку, с высокой талией, есть печенье, пить молоко и бороться с другой девушкой.
   В конце лета Элвис пригласил меня посмотреть свое выступление в лас-вегасском «Хилтоне». Питеру я сказала, что проведу, мол, выходные с подругой в Сан-Франциско. Спектакль начался с исполнения оркестром поэмы "Так говорил Заратустра" Рихарда Штрауса, больше известной по теме из фильма "2001: Космическая одиссея". Если когда-либо существовала музыка, возвещающая о появлении божества, то это именно она. По сцене прокатилась шумная процессия мотоциклов, а затем появился Элвис - в плаще, украшенном драгоценными камнями, в комбинезоне - великолепный, хоть и немного располневший. Я всегда восхищалась его голосом, но теперь была взволнована совершенно против ожиданий - так, словно он пел именно для меня. Аплодируя, я поднялась с кресла, не задумываясь, как и все остальные в зале.
   Когда концерт закончился, он уселся в своем гостиничном номере за фортепиано и стал распевать песни «госпел» со своими бэк-певцами, разодетыми в нарядные велюровые костюмы ручной работы. После чего прошел в спальню через французские двери с занавесками и рухнул на огромную кровать под балдахином.
   Тогда я еще не подозревала об этом, но то, что я видела, могло быть обыкновенным действием наркотиков. У меня была прилегающая спальня, и, сидя там одна, я размышляла, что же мне теперь делать. Всякая возможность сексуальной близости испарилась: он выглядел далеким, одурманенным, глаза полузакрыты, невнятная речь.
   Вытащив откуда-то горсть таблеток, он протянул их мне:
   - Давай, прими это.
   Я смутилась:
   - Ты тоже примешь?
   - Свои я уже проглотил, - сказал он. - А это твои.
   Я вернулась в свою спальню и смыла таблетки в унитаз. Ложась в постель, я увидела на ночном столике маленькую, отделанную черным бархатом коробочку. Я открыла ее и обнаружила внутри кольцо с бриллиантами и изумрудами, похожее на шарик из ершистых щетинок - слишком большое, слишком претенциозное, слишком уродливое даже на вкус [Владзю] Либерейса. Я подошла к столу и написала на фирменном бланке отеля записку Элвису - мол, благодарна ему, но отказываюсь от этого щедрого и экстравагантного подарка. Затем позвонила в авиакомпанию, чтобы поменять свою бронь на самолет.
   В этот же день, чуть пораньше, Питер ехал по бульвару Санта-Моника в Л.-А. и заметил рекламный щит о выступлении Элвиса в Вегасе. От меня он уже слышал, как я очарована Элвисом (сам Питер считал его занудным), и у него тут же возникло чисто интуитивное чувство, что я сейчас с ним. Он позвонил в «Хилтон», попросил меня к телефону, а когда я ответила, тут же закричал мне: "Ты, проклятая лгунья!" А затем бросил трубку. Я перезвонила, чтобы еще немного послушать его ругательства.
   - Ты знаешь, что делают с теми, кто врет? - кричал он. - Им моют рот с мылом. Когда ты притащишь свою задницу сюда, я вымою тебе рот мылом Айвори.
   Из всего этого я поняла только одно: он хочет, чтобы я вернулась. Так что случившееся не казалось мне таким уж непоправимым. Когда я приехала, он кричал и топал так, что в гостиничном номере тряслась люстра из фальшивого хрусталя под потолком. А закончил он так:
   - Вот что получаешь, связываясь с актрисами!
   По счастливой случайности его не было в отеле, когда несколько дней спустя мне позвонил один из мемфисских «баббас» - сообщить, что Элвис хочет поговорить со мной.
   - Я не могу, - ответила я.
   - Он как раз здесь, за углом, - сказал телохранитель. - Сделайте одолжение, поговорите с ним, потому что он сейчас действительно не в себе.
   Когда Элвис вошел в большую вращающуюся дверь отеля Сансет Тауэр, он выглядел угрюмым и отчужденным - ни поцелуя в знак приветствия, ни каких-либо признаков беспокойства по поводу моего исчезновения. Только несколько слов о своих собственных намерениях и ультиматум.
   - Мне действительно нравится проводить с тобой время, но тебе нужно избавиться от этого Долбановича, - сказал он, намеренно коверкая фамилию Питера. - Или он, или я.
   "О чем он вообще говорит?" - подумала я. Сидеть и наблюдать, как кто-то простудился и лежит больной, в то время, как ты ждешь от него непринужденной сексуальной игры - это не было моим представлением о хорошем времяпрепровождении. Возможно, он пытался таким образом подлечить свое раненное эго, восстановить контроль над ситуацией - после того как я отказалась принять его кольцо и его таблетки.
   Позже мне стало известно, что я была у него временным заместителем Линды Томпсон, той самой, что побывала в свое время Мисс Мемфис, Мисс Кубок Свободы и Мисс Штат Теннесси. "Сама себя сделавшая" девица, которая покинула колледж, не закончив его и не получив степени. Она отказалась от всех своих амбиций и позволила Элвису решать за нее абсолютно все и даже изменила ему в угоду свои естественные привычки - спать ночью и бодрствовать днем - чтобы в итоге придти к тому, что ее друзья называли "пожизненным рабством". Разумеется, Элвис и для меня оказался чем-то таким, чему я не в силах была противиться, однако с Питером у нас в жизни было хоть что-то общее, и я не собиралась от этого отказываться. Я хотела сама принимать решения, пусть иногда и глупые.
   - Ладно, это только ради нас с тобой, - сказал он [в ответ на мои аргументы]. Это было последнее, что я от него услышала. Мы молча обогнули квартал, пока не дошли до "Сансет Тауэр", и он так и стоял на тротуаре, пока я не исчезла под бело-желтым тентом у входа в отель. Я еще обернулась и махнула ему - "Пока!", но он не ответил. Больше я его не видела. Пять лет спустя он умер. Питер, нисколько не изменивший своего отношения к Элвису, сказал тогда, что эта смерть была лучшей рекламной кампанией Элвиса за всю его жизнь.



Примечания:

* - баббас - (англ. Bubbas) белые парни-работяги на американском Юге, здесь - "мафия" Элвиса.
** - "Кровавое воскресенье" в США: 7 марта 1965 полицейские Алабамы атаковали марш чернокожих демонстрантов, выступающих за свои права. Эта и другие громкие акции протеста негритянского населения американского Юга привели к существенному изменению законодательства США в отношении чернокожих.
*** - Питер Богданович - американский кинорежиссер (Последний киносеанс, Бумажная луна и др.).


_