У войны нет возраста

                – И что же, хороший паренёк? – спросил капитан Енакиев.
                - Замечательный мальчишка! Шустрый такой, смышлёный! –          
                воскликнул Егоров уже совсем по-домашнему.
                В. Катаев «Сын полка»

Я, Топский Геннадий Евдокимович, хорошо помню каждое мгновение военного времени. Такое не забывается. Война прошла, но не ушла. Она осталась чёрным воспоминаем в моём сердце навсегда.
Я родился в большой семье, детей нас было пятеро. Младшей сестрёнке исполнилось несколько месяцев, когда отец в июне сорок первого добровольцем ушел на фронт, а я в свои двенадцать лет стал главным мужчиной в доме. Без отца было тяжело. У нас ничего не осталось. Работу найти - не возможно. И как жить дальше – не понятно. Но в душе теплилась надежда, что вот-вот война закончится, отец возвратится, жизнь вернётся в своё русло и потечёт спокойно и размеренно, как и раньше. Я думал, что о своём возвращении отец напишет в письме, которые мы редко получали от него с фронта. Когда приходило письмо, мать собирала нас всех за столом, я вслух, с замиранием сердца, как можно громче, читал скупые строки от отца. Мать в такие минуты всегда улыбалась. Вечером, спрятавшись в сенях, я снова и снова всматривался в такой родной и одновременно далёкий почерк.
Но все мои надежды рухнули, когда на отца пришла похоронка. Эту страшную бумагу я перечитывал несколько раз, но всё не мог поверить, письмо казалось мне странным. Погиб – и всё. Именно в этот момент я осознал, что детство для меня кончилось. Я хотел лишь одного – мстить за отца. А для этого нужно было попасть на фронт. 
Летом сорок пятого мимо нашей станции проходили военные эшелоны на Восток. Местные жители выходили к поездам, чтобы что-то купить или продать. Я тоже часто с ребятами ходил на станцию. Вот и в тот день бродил между вагонами. Из одного из вагонов вышел военный, я подбежал к нему.
- Дяденька, у вас гимнастерки или штанов купить нету?
-Нет, продать нечего, - мужчина посмотрел на меня очень внимательно, как будто пытался прочитать мои мысли, - а поехали с нами.
С этого момента моя жизнь круто изменилась. Это уже потом я узнал, что разговаривал с командиром воинской части госпиталя для легкораненых. Сначала мы доехали до Нижнеудинска. Там мне справили форму: перешили гимнастёрку, брюки, сапоги, пилотку.
Наша часть обосновалась в Спасске - Дальнем. День прибытия в город выдался неспокойным, объявили воздушную тревогу. К нам стали поступать раненые. Вокруг началась суета, крики, вдалеке гремела канонада. Преодолевая страх, трясущимися руками я помогал носить раненых, разговаривал с ними, успокаивал, выполнял любую работу, о которой просили медсестры или врачи. Никогда так близко я не сталкивался со смертью. Я видел, как уходит жизнь из человека, с которым ты только что разговаривал. Он рассказывал  о своём доме, а через несколько минут его глаза становились стеклянными, и тебе оставалось только провести ладошкой по глазам своего недавнего собеседника, закрыв их навсегда. Раньше мне казалось, что если смерть на войне случилась, то она уже не должна потрясать. Но каждый раз чувство горечи разливалось в моём сердце.
Шли дни. Меня зачислили при госпитале хозрабочим. Я старался работать наравне со взрослыми. Отметив мою исполнительность и трудолюбие, начальник госпиталя взял меня своим ординарцем. Я выполнял различные поручения, даже доставлял командиру секретную корреспонденцию. После долгой и преданной службы командир части устроил мне сюрприз: отправил запрос в артиллерийское училище. И оттуда пришел ответ, что они готовы взять меня курсантом. Но моя жизнь снова сделала крутой поворот.
Я сидел недалеко от палаток, когда подошёл один из санитаров.
- Генка, тут тебе письмо пришло.
- От кого? – не отвлекаясь от своего занятия, спросил я у санитара.
- Да не знаю, некогда мне смотреть, кто тебе пишет, может зазноба какая! -  хмыкнув своей же шутке, санитар положил конверт рядом со мной.
Я насупился, но всё же поблагодарил его.
- Спасибо, дядь Паша.
Ещё не прочитав от кого письмо, увидев только почерк отправителя, моё сердце забилось с такой силой, что казалось, пробьёт насквозь мою грудь. Письмо было от отца. От отца, со смертью которого я за столько лет уже смерился. Оказалось, он попал в плен. А теперь вернулся домой.
В сорок шестом со слезами на глазах я прощался со всеми, кто работал в госпитале, кто стал семьей за этот год. Я возвращался домой. В моём рюкзаке среди вещей лежала небольшая коробочка с медалью «За победу над Японией».