Череп баронета 14 - Ночной приют

Футах в тридцати от дороги за сухой дождевой канавкой стояла крепкая на вид каменная постройка, вросшая в пологий земляной вал. Его покрытая травой шкура наползала на крышу дома с единственным окном и какой-то совсем уж крошечной дверью, будто предназначенной для собаки. Никаких других сооружений поблизости видно не было, что, зная темноту деревенской ночи, не исключало их наличия в принципе.

Двор, начинавшейся от канавки, был небрежно отгорожен косыми кольями, вбитыми в землю в локте друг от друга и связанными провисшей веревкой. Калитка отсутствовала как класс – в одном месте ряд кольев просто заканчивался, открывая путь всяк желающему.

Пристанище выглядело подозрительным как нарыв в том месте, где он особенно подозрителен. (У каждого такое место свое, но спросите ради интереса вашу супругу (если, конечно, вы джентльмен), и она безошибочно определит его, подозрительно щурясь и переспрашивая. Уверяю, на этом ваш разговор не кончится – до тех пор, по меньшей мере, пока вы не убедите женщину, что имели чисто теоретический интерес, рожденный литературой, а не примечательным случае в командировке.)

Неожиданно для времени суток, в кроне дерева, растущего на валу, каркнула ворона. Том вздрогнул. Несмотря на валившую с ног усталость, он с минуту колебался, проситься или нет на ночлег в этом странном месте.

На подсвеченном изнутри окне, символом добра и уюта, стоял горшок с цветущей геранью – он-то и победил в схватке аргументов. К тому же четвероногая пожилая дама встала как вкопанная, не желая сделать больше ни шагу. Даже лошади иногда ставят точку в конце предложения.

Почесав в штанах, Том решился.

Привязав Роситу-Эскадру к дереву и сняв на всякий случай мешок, он подошел к окну и деликатно стукнул в него три раза, подчеркнув этим добропорядочность мирного путешественника.

Тут же, словно кто-то ждал его появления, в окне возникло лицо.

Круглое мужское лицо сорока лет от роду, вставленное в косую раму, поглядело из глубины, встретившись глазами с пришельцем. Том кивнул и устало улыбнулся ему, не зная, видна ли его улыбка.

Лицо ответило тем же, обнажив два ряда округлых мелких зубов под мясистым носом. Затем исчезло, и уже явилось в проеме двери на уровне груди Тома – вслед за щелчком щеколды и душераздирающим скрипом петель. В темноте оно казалось лишенным тела – повисшая в чернилах луна Мельеса[1].

Не менее деликатно, чем стучал в раму, Том представился и выразил желание отдохнуть под крышей – если, конечно, хозяин благоволит.

Из дома выбрался худой как стебель горбун, исправивший, распрямившись, горб до вполне себе нормальной спины – впрочем, все такой же худой.

– Пожалуйте, – пригласил он гостя, назвавшись Лансом.

Теперь уже пришел черед путешественника огорбатиться – Том, согнувшись, пробрался внутрь, попутно изодрав локоть, и оказался в просторной комнате с очагом, столом и большой кроватью. Часть ее, как видно, уходила в толщу древней насыпи или холма, или чем там был этот вал с каркающей вороной в каштане. Это же соседство рождало запах подвальной сырости, сразу обдавший Тома. Внутри было заметно холоднее, чем на дороге. Даже безразличный к обстоятельствам баронет обратил внимание, как схожа атмосфера домишки с той, что царила в склепе Де Превье с ноября по март.

______________

[1] Жорж Мельес (1861 – 1938) – автор первой в истории кино научно-фантастической ленты «Путешествие на Луну».
 
 
 
Далее http://www.proza.ru/2020/03/29/876