Женские истории

Татьяна Николаевна.
(Рассказ, услышанный в одно из моих путешествий на море)


Третий день пребывания на море немного утомил меня, и я с удовольствием, оставив полотенце на лежаке, пошла в кафе. Заказала чашку кофе и, ощутив аромат настоящего турецкого, тихонько сделала глоточек.

-М-м-мм, - с наслаждением произнесла я и вдруг услышала не то всхлип, не то вздох.

Повернувшись на звук, я увидела красивую светловолосую женщину моих лет, уже ровно и приятно загоревшую. Перед красавицей стоял бокал вина, который она своими длинными пальцами крутила за высокую ножку. Женщина, скорее даже  - дама, смотрела куда-то вдаль, почти  не мигая. Я невольно стала рассматривать её. Давно на отдыхе я не видела такого печального лица.

Мне всегда в таких случаях неудобно вмешиваться, но и в помощи человеку я не могу отказать. Взяв свою чашечку с блюдцем, повесив на плечо сумку, я нерешительно подошла к её столику:

- Простите, я могу к Вам присесть?

Дама, очнувшись, подняла голову и посмотрела на меня, не видя и не понимая ещё несколько минут, чего от неё собственно хотят.
 
- Позвольте мне присесть? – снова сказала я.
-Да-да, конечно! – поспешно ответила она.

Когда я устроилась на удобном стульчике, то  поднесла чашку к губам и сделала глоток. Дама посмотрела на меня серо-зелёными глазами и улыбнулась:

- Любите кофе?
- Люблю хороший кофе.
И я протянула ей свою руку:
- Любовь Анатольевна.

Она приняла приглашение к знакомству:
- Татьяна Николаевна.

Мы подняли – она бокал, я чашечку  -  слегка коснулись краями и сделали по глотку.

- А ведь и впрямь чудесный запах! В отеле такой не дают. Пожалуй,  и я себе закажу, - и Татьяна Николаевна   отодвинула бокал и  поднялась, чтобы подозвать официанта.

Молодой человек вынырнул откуда-то из многочисленных дверей, принял заказ и исчез, вернувшись через несколько минут. Пока его не было, мы выясняли, откуда приехали, как нам отдыхается на Средиземном море и прочие мелочи, совершенно обычные при первом знакомстве. Выяснили мы и тот факт, что обе приехали одни. Это как-то сразу потянуло нас друг к дружке.

 Когда кофе был выпит, я предложила прогуляться по тенистым аллеям отеля, который я очень любила за его простоту, обилие зелени, русскоговорящих туристов и ненавязчивость. Было ещё не так жарко, мы наслаждались запахом цветущих роз, рассматривали фрукты, в изобилии растущие на деревьях.

Я украдкой посматривала на идущую рядом Татьяну Николаевну и видела, что нет-нет, а промелькнёт на её лице какая-то печаль: что-то сильно тревожило её. Спрашивать было неудобно: если женщина захочет, то поделится своими проблемами сама. Так мы гуляли около часа, делились впечатлениями, рассказывали друг другу, где уже успели побывать, а затем свернули на дорожку к морю.

- Говорят, что здесь очень хороший массажный салон. Не бывали? – спросила я.
Татьяна Николаевна вздрогнула и густо покраснела. Волнение её было настолько явным, что я даже пожалела о заданном, на мой взгляд, совершенно невинном вопросе. Она пыталась справиться с охватившей её дрожью, но у неё ничего не получалось.

- Любовь Анатольевна, Любочка, Вы извините меня. Мне нужно уйти.
- Ну, что Вы, Татьяна Николаевна, за что же мне Вас извинять?
- Вы в каком номере?
- В 217.
- Любочка, я приду к Вам после ужина. Не прогоните?
- Буду очень рада! – сказала я вслед уходящей женщине, сомневаясь, что увижу её снова.


День я ходила под впечатлением от неожиданной встречи, отвлекаясь на вопросы отдыхающих, на их громкие разговоры. Странный народ – туристы. Они считают, что заплатив деньги за путёвку, как бы выписывают себе вседозволенность. И вот из неплохих, в общем-то, людей, выплывает всё то,  застоявшееся, что нельзя выплеснуть у себя в стране, в городе, на работе, например. Они чувствуют себя хозяевами жизни, хамят, портят белые скатерти, кладя на них жирные вилки. А ножом пользоваться так и научились. Очень стыдно бывает за увиденное... Делать замечания не хочется, так как тут же услышишь в ответ много «лестного» в свой адрес, что выбьет из колеи надолго. Я всегда теряюсь в таких случаях  и не нахожу ничего лучшего, как просто встать и уйти, дабы не уподобиться тем, с кем приходится столкнуться.

С пляжа пришла я раньше обычного, так как ожидался ужин на берегу моря, и нужно было одеться по-особенному. Приняв душ, приведя себя в порядок, я захватила свою видавшую виды сумку-путешественницу и пошла на берег.  Как всегда было очень жарко, но это была приятная для меня погода, так как у моря - единственное место, где мне комфортно. Довольно быстро я нашла пустой столик, накрытый белоснежной скатертью и сервированный к ужину, повесила на стул шарф, чтобы показать, что это место занято, и отправилась к раздаче постоять в очереди и взять что-то новое для пробы и традиционные овощи. Ужин на берегу называют здесь турецкой ночью: вывешивают большой национальный флаг, готовят огромное количество сладостей, попробовать все – не осуществимая мечта. 

Я постоянно оглядывалась: не покажется ли моя новая знакомая, но то ли территория была очень большая, то ли я плохо смотрела, а Татьяны Николаевны так и не встретила.

Ужин был замечательный, концерт марокканских артистов захватил моё внимание, и я уже не вертела головой во все стороны, стараясь найти заинтересовавшую меня женщину. Гости отеля остались на дискотеку, я же тихонько пошла в номер, вдыхая аромат тонко пахнущих азалий. Однажды я имела неосторожность остаться после ужина, но очень скоро об этом  пожалела. Пьяные оргии, ревущие малыши,  которым давно пора спать, кричащие на них родители, которым надо было не просто отдохнуть, а напиться до последнего, ведь «всё включено», приставучие официанты, желающие заработать чаевые, а может, если повезёт, и заработать денег за ночь. Я видела, как одинокие дамы договариваются о цене, шепчут номера своих комнат. Я не осуждаю их, каждый отдыхает, как может, поэтому после ужина я благополучно уходила, по пути купив крупной и необыкновенно вкусной черешни.

Уже после душа я, пообщавшись с детьми по телефону, вышла на балкон, чтобы подышать воздухом.

- Любовь Анатольевна, не спите? – услышала я с тропинки, спрятавшейся за зарослями ежевики, плюща и дикого винограда, знакомый голос.
- Да, вот решила подышать перед сном.
- В гости пустите?
- С удовольствием.

Я зашла в комнату и приоткрыла дверь: Татьяна Николаевна в приятном зеленоватом сарафане, огромной шляпе с полями шла по коридору медленно и неуверенно. Я подумала, что она сильно пьяна, и мне стало неприятно от этого, но я всё же впустила её в номер, хотя мысль, что сейчас неизвестно, чего мне ожидать, отравила желание видеться с новой знакомой. Но не почувствовав  запаха алкоголя, я успокоилась.

Татьяна Николаевна, слегка улыбнувшись, извинилась за несколько поздний визит, спросила, куда ей можно присесть, и, примостившись на кресло, достала бутылку дорогого ежевичного вина, не из тех, что продают в любой турецкой лавчонке за восемь долларов.

- Любочка, давайте по чуть-чуть?
- Давайте, - ответила я и принесла два стакана.

Бутылка была открыта, о чём гостья тут же рассказала: она попросила в кафе открыть бутылку, чтобы у нас не было с ней проблем.

Вино оказалось очень терпким  и вкусным. Его хотелось смаковать по глоточку, придерживая на языке и  не глотая сразу. Мы понемногу выпили молча, и я протянула шоколадку. Татьяна Николаевна покачала головой:

- Кощунство. Такое вино не надо закусывать.
Я кивнула головой. Мы сделали ещё по глотку.

- Готовы ли вы, Любочка, выслушать историю одной немолодой, вышедшей из ума дамы?
Видя, что я пытаюсь возразить, она очень быстро заговорила:

- Нет, нет, нет. Не возражайте. Я такая и есть. Уж я-то себя знаю.
Тогда я просто удобнее устроилась на своей кровати, кресло в комнате было только одно, и приготовилась слушать.


- Вся жизнь моя, Любочка, это практически сплошная невезуха. Родилась я в очень бедной семье. Мать работала на двух работах, а по ночам шила платья подругам: отец третий раз учился в очередном институте и получал только стипендию, которую тратил исключительно на себя. Мама робко просила его найти подработку, но он и слышать ничего не хотел. Она тихо внешне старилась, опускалась в быт с головой, а отец расцветал, всегда был одет по моде на деньги, заработанные женой-трудяжкой.
Татьяна Николаевна замолчала, потом сделав глоток, произнесла:

-  Вижу, что вам не внове слышать такую историю.

Я лишь кивнула в ответ.

- Я жалела мать, помогая ей по мере возможности, тихо ненавидела отца, который постоянно на нас прикрикивал, не разрешал матери  ничего мне покупать, считая, что девочка может в одном платье ходить несколько лет...

Так мы и жили, пока я случайно на улице не увидела его под руку с невероятно красивой девушкой. Стройная, она не шла, а порхала рядом с ним. Удивила меня её молодость, красота необыкновенная. Я пошла за ними, прячась за прохожими. Но можно было, в принципе, и не прятаться: они никого не стыдились, не боялись и весело смеялись, что-то обсуждая. Представляете, что я пережила?

Я дошла до дома, в который они вошли, и поняла, что у отца сегодня будет «очередной вечерний семинар». По дороге домой я наревелась досыта, всё время думая, говорить или нет маме о том, что увидела. Но вспомнив её бессонные ночи, рассказы о том, что скоро всё изменится: «вот только папа закончит учиться», поняла – молчать нельзя.

Маму я нашла сидящей у окна, она смотрела куда-то вдаль, не двигаясь. Услышав, что я пришла, повернулась ко мне. И я поняла, что она тоже знает. Мы бросились в объятья друг к другу, и так стояли неизвестно сколько.

- Танюшка, - сказала мне она. Она всегда делала ударение на первый слог. – Танюшка, собирайся, дочка.
- А куда мы пойдём?
- Дядя Толя уезжает за границу на три года, он просил приглядывать за квартирой, деньги оставил, чтобы я за неё платила. Вот к нему и пойдём.

Дядя Толя – это мамин очень дальний родственник, а может, и не родственник,  но он часто помогал ей деньгами, покупал одежду и ругал за то, что она всю жизнь положила на этого «козла».

Вот так мы и ушли из дома. Никто нас не искал. И мы, вначале пугавшиеся любого шороха на лестничной площадке, постепенно привыкли жить тихо, но очень счастливо.
- Татьяна Николаевна, а Вы больше не встречались с отцом?

- Как же, виделись. Через много лет. Но позвольте, я уж по порядку. После школы пошла я работать в ближайший  магазин, а на следующий год поступила на заочный факультет в институт на экономиста. А потом и маму уговорила пойти учиться. Вместе на сессии ходили, вместе зубрили вечерами.

- А дядя ваш? Извините, что перебила.

- А дядя остался строить свои плотины ещё на три года, потом ещё на три... И мы жили в его квартире, а  он постоянно денег на неё  присылал. Надо сказать, очень уж он обрадовался, что мы живём у него. А потом дядя приехал домой и увёз маму с собой. Она долго отказывалась, но мы вдвоём уговорили её. До сих пор помню её счастливые глаза... Погибли они, Любочка. Теракт был. Но хоть одно хорошо, узнала она наконец-то, что такое семейное счастье. и погибли вместе. Еле пережила это горе.

Она опять помолчала, как бы собираясь с мыслями. А я в это время думала о своей маме, о бабушке, о том, как иногда бывают похожи судьбы совершенно незнакомых, случайно встреченных вот так, на отдыхе, людей.
 
После получения диплома мне очень повезло: дядин друг взял меня к себе на завод. Сначала я была простым счетоводом, а потом постепенно стала подниматься по служебной, как говорится, лестнице и дошла до начальника экономического отдела.
Я вижу Ваш немой вопрос, моя дорогая, и отвечу на него. Да.  Я была замужем. Два с половиной раза. Одному нужно было где-то жить,  и он пытался отнять у меня часть дядитолиной квартиры. Узнав, что она не моя, -  я всем об этом говорила, и как оказалось, не зря,  -  быстро сбежал, не прожив и года. Второй  был подлец, каких свет не видывал, и где я их только беру, таких мужиков-то? Пытался выносить из квартиры дорогие вещи и торговать ими на рынке. Случайно увидела его там, приехав с подругой, которая любила гулять по блошиным рынкам, выискивая старинный фарфор. Увидев меня, бросил вещи и скрылся. Хорошо хоть зарегистрироваться не успели. А третий... Третий был Севочка. Мы с ним прожили лет десять, наверное. Хороший был мужик. Но бездетный. Года два как схоронила его.

- Соболезную...
- Да, чего уж там...

Татьяна Николаевна опять замолчала, потом вытащила пачку сигарет, молча кивнула на неё, спросив разрешение, и вышла на балкон. Мне было неудобно оставлять её одну, и я вышла к ней.

- Да. Про отца-то так и не рассказала. Я всё же тайком от мамы несколько раз, прячась, пыталась увидеть его и ждала у своего бывшего дома и у дома той девушки. Но ни разу не встретила никого из них. Может, они жили теперь в другом месте, может, уехали куда. Вскоре мне это надоело, и я перестала его караулить. Наверное, в тайне я мечтала увидеть его плачущим, бегающим по отделениям милиции в поисках нас с мамой. У мамы я ни разу о нём не спросила: мне не хотелось её расстраивать. И вот не так давно иду по парку, смотрю:  на скамеечке мужички пиво пьют, один из них вдруг подскочил и ко мне. «Денег просить будет», - мелькнула одна только мысль.

- Танюшка, дочка, - вдруг услышала я...

Я увидела опустившегося человека, заискивающе смотрящего на меня. Знаете, даже рассматривать не стала, развернулась и ушла.


Было совсем темно. С моря доносились звуки музыки и крики отдыхающих, видимо, дискотека ещё не закончилась.   Я потянулась и чуть было не произнесла: «Хорошо-то как», -  но вовремя опомнилась. Всё же это было бы совершенно неуместно.
Моя гостья, затянувшись несколько раз подряд и выпустив из себя дым, вдруг резко повернулась и спросила:

- Не надоело вам, дорогая моя, выслушивать мою исповедь?
- Напротив, очень интересно.
- Нальём ещё по чуть-чуть?
- Нальём.

Мы вошли в комнату, она разлила вино и, взяв стакан, стала ходить по комнате.
- Это всё прелюдия. Я ведь говорю о прошлой жизни потому, что не знаю, как рассказать о том, что здесь со мной произошло. Можно я выключу свет, так мне будет легче говорить?  Фонарь с улицы даёт немного света, и мы не окажемся в полной темноте.

- Как вам удобнее, так и поступайте,  - ответила я, ожидая услышать что-то необычное.

Она немного помолчала, выключила свет, и мы оказались сначала в полнейшей темноте. Лишь полоска света на полу от окна, призрачные очертания предметов, и силуэт моей гостьи.
- Не знаю, с чего и начать. Могу сказать одно, что не было у меня, как оказалось, настоящего мужчины. Ни разу. Ну, так, чтобы ... эх, и ты рассыпалась на маленькие звёздочки. Чтобы поцелуй от сердца, от самых его глубин. Вы испытали когда-нибудь такое? Впрочем, можете не отвечать.

- Я знаю, о чём вы, - тихо, почти шёпотом, ответила я.
- Любочка, вы умеете слушать. Спасибо. Никогда ещё мне не хотелось кому-нибудь рассказать о себе. Да, и рассказывать-то было нечего. А тут... Одним словом, пропала я. Не подумайте плохого. Влюбилась. Да. Вот так бывает. Живёшь себе, живёшь. И вдруг – на тебе... Влюбляешься...

Давно мне хотелось попасть на море. Скопила денег, чтоб тратить, не оглядываясь, и полетела. Приятельницы хотели было напроситься, но я отговорилась. Просто хотелось побродить утром вдоль берега, продышаться и помолчать. Вот вы, почему одна? Не замужем?

- Замужем. Но...
- Просто хотелось побродить утром вдоль берега, продышаться и помолчать?
- Угадали.
- В нас есть что-то очень похожее. Родство душ? Наверняка.

Я увидела, как она наклонилась к столику, и услышала, как она налила из бутылки. Гостья села в кресло и,  глубоко  вздохнув, сказала:

- Тяну, тяну... Надо уже рассказывать главное.


 Море мне понравилось сразу. Я его, знаете ли, никогда не видела. Счастье просто окутало меня вместе с ласковым прикосновением волн. Купалась, загорала, читала... и слушала отдыхающих. Так я узнала, что есть на территории неплохой массажный салон. А потом ещё эта женщина, его крикливая  хозяйка,  много говорила о массаже и приглашала на бесплатные пятнадцать минут. Ну, вот я и поддалась на её уговоры. Надо сказать, что стоит это не дёшево. Но Вы понимаете, что здесь всё по-другому. Они на нас деньги зарабатывают, не так ли? Вы спрашивали: «Хороший ли массажный  салон»? А  я вам не ответила, сейчас поймёте почему. Салон хорош: пальмы, хижины, запах кремов и масел. Сходите, не пожалеете. Но главное – это руки массажиста...
Татьяна Николаевна вздохнула так глубоко и тоскливо, что мурашки пробежали по моим рукам. Она опять взяла сигарету и вышла на балкон. Я переживала, не заплачет ли женщина, силуэт которой слабо выделялся на фоне чернеющей листвы. Уткнувшись в подушку, которую держала, обняв, на коленях, я ждала. Она медлила возвращаться, может быть, обдумывая, надо ли продолжать рассказ?  но всё же вскоре опять устроившись в кресле, продолжила рассказ как-то очень внезапно:

-  И вот я пошла искать хозяйку. Она сидела в первой хижине, похожей на веранду, курила и болтала с турком, невысокого роста, в белой футболке и шортах. Увидев меня, она очень обрадовалась, и сказала что-то мужчине. Он обернулся, и как-то сразу мне понравился. Знаете, такой бесконечно добрый взгляд из-под очков в золотистой оправе.

- Пойдёмте, - сказал турок и показал рукой на дорожку, ведущую между нескольких хижин к последней.
- Если понравится, сделайте полноценный массаж, потом заплатите, - закричала вслед хозяйка.
- Хорошо, - крикнула я ей, обернувшись.

По середине хижины  стоял высокий стол с  тёмно-красным махровым полотенцем.  В углу - маленькая этажерка, где примостился небольшой радиоприёмник.  Мужчина, приведший меня, снял шлёпанцы на улице, я сняла тоже: в хижине было очень чисто, он ходил босиком. Практически одними жестами он указал мне, что нужно раздеться до купальника и лечь вниз лицом на стол.

Люба, вы когда-нибудь делали массаж у мужчины? – вдруг спросила Татьяна Николаевна и резко встала.
- Да, конечно.
- И что? – почти крикнула она. – Это лучше, чем у женщины? Вам как показалось? Ответьте сразу,  не задумываясь. Прошу.
- Татьяна, мужчины намного лучше делают массаж. Я такого мнения. Во всяком случае, может быть, мне не встречались хорошие женщины.
- Это было эротично? – вновь она повысила голос.
- Далеко не всегда, - ответила я, немного подумав.
- Как вы думаете, а можно влюбиться от первого прикосновения, - голос моей гостьи слегка дрогнул.
- Думаю, можно.

- Так вот. Я влюбилась. Сразу. Понимаете? Сразу, как только он прикоснулся ко мне. Мне было очень стыдно, и я вся сжалась в комок от того, что вся покрылась подлыми пупырышками. О, эти руки! О, это волшебство, чудодейство... Я плыла где-то там, на седьмых небесах под непонятную мне,  но очень красивую турецкую песню. Очнулась от голоса, что мне нужно перевернуться.

Люба, я не помню, как закончился этот первый сеанс: голова моя совершенно уплыла и отказывалась соображать что-либо. Напрочь отказывалась. Он подал мне руку, а я, пошатнувшись, не удержалась на ногах и  стала падать на него. Даже зрение моё никак не могло сфокусироваться на чём-то. Ощущение было таким, будто я креплёного вина  очень много выпила  . Первое, что я увидела – встревоженные глаза и улыбку. Он взял мою руку и, едва прикоснувшись к ней губами, сжал. Не знаю почему, я приблизила своё лицо к его лицу, внимательно смотрела несколько минут в его синие-синие глаза. Мой взгляд наконец-то сфокусировался, голова перестала кружиться, и я... Что я сделала? Я ... поцеловала его в щёку.

Любочка, я никогда в жизни не видела такой улыбки. Никогда... Трепетало  ли когда-нибудь твоё сердце так, чтобы сейчас, если не прижать к нему руки, оно выпрыгнет из груди, чтобы соединиться с другим сердцем, с сердцем стоящего рядом мужчины? А моё чуть было не выскочило.
Не знаю, чем бы всё закончилось, но противно резкий голос хозяйки всё испортил и остановил. Он мгновенно вышел ей навстречу, а я не могла надеть ни шорты, ни футболку: пальцы мои меня не хотели слушаться. Кое-как собравшись с мыслями, я вышла из хижины.

Тамара  гладила котёнка,  их бегало по территории великое множество, и говорила мне:

- Ахмет сказал, что у тебя с позвоночником проблемы. Надо серьёзно им заниматься. Он специалист, советую походить к нему.

Самого Ахмета не было видно. И я даже вздохнула от радости: уйду спокойно. Мы с Тамарой дошли до её «офиса», я записалась на 5 процедур, сегодняшняя оказалось бесплатной...

Она замолчала.
- Я покурю, - сказала она и опять вышла на балкон.

Я поняла, что сейчас она вновь пережила тот эмоциональный стресс, который уже испытала не так давно.  «Но так ей нужно, видимо, если она решилась рассказать», - подумала я и на этот раз пошла за ней.

- Какая тишина, - сказала Татьяна Николаевна слегка дрожащим голосом, - а мы и не заметили, как все угомонились. Вы не хотите спать?
- Нет, - ответила я поспешно, - не хочу.

Нельзя не дать ей выговорится. Что же такое случилось, за что она корит себя? О чём вздыхала и печалилась, когда я встретила её утром? Да, мне очень хотелось услышать продолжение этой истории.

- Пойдёмте, - сказала она, взяв меня за руку и слегка подталкивая к балконной двери. – Мне нужно закончить эту историю, а вам нужно отдыхать.

Мы зашли, сели каждая на своё место. Татьяна Николаевна помолчала, потом, выдохнув, продолжила:
- Не знаю, Люба, - вы простите, что я вас вот так по-простому.
- Пожалуйста-пожалуйста, как вам угодно, - поспешно ответила я.

- Ночь я, конечно, почти не спала. Глаз практически  не сомкнула. Я просто ощущала на себе его руки. Каждое движение, каждое прикосновение. Грезила ли я? Наверняка. И всё думала: идти ли мне к нему или остановиться? Ведь я понимала, что если он захочет чего-то большего, я не смогу отказать. Надо ли мне это? Как я с этим буду жить? Ведь он, конечно же, женат. А в Турции серьёзно с изменами, у их женщин, я слышала, очень много прав, поэтому подводить мне его совсем не хотелось, но и остановить я себя уже, видимо, не смогу.

Завтрака, конечно, не получилось. Кофе еле-еле смогла проглотить. Поминутно смотрела на часы, ожидая, когда стрелки будут подходить к десяти. Не поверите, ноги сделались тяжёлыми, не двигались. Короче, еле добралась до хижины.

Гостья опять замолчала, а я ждала, не перебивая. Энергия её наполнила всю комнату и, казалось, сделала темноту ещё гуще, а моё сердце стучало также часто, как и её.

- Пять дней длилось моё счастье. Как я и предполагала, всё сразу и случилось. Несколько минут массажа, голова моя опять закружилась, и я вдруг почувствовала, как тёплые его губы прикасаются к моим рукам, плечам.

- Повернись, - услышала я горячий шёпот.

Думаю, что подробности вам не нужны. Да, и не мастер я их пересказывать.  Одно скажу: теперь я знаю, что такое летать, растворяясь полностью, не чувствуя себя, не зная, где ты находишься.

Хорошо, что Ахмет контролировал ситуацию, ведь у него всё по часам. Ох, уж эти часы и минуты. Не поверите, я возненавидела всех, кто ходил по этой дорожке между хижинами, представляя, как он касается других. Отравляла, одним словом, этими мыслями своё счастье.

Люба, вы не подумайте, я не дура какая-то. Разум мой говорил мне, что случилось это, так радуйся. Но что-то тёмное нашёптывало: ты не одна у него, просто он использовал ситуацию...


И она вдруг замолчала. Я услышала всхлипы и поняла, что моя ночная гостья плачет. Я как-то растерялась, не зная, как поступить.

- Татьяна Николаевна, Танечка, что с Вами? Вы можете не продолжать.

Она помолчала, внезапно резко встала и включила свет. Я, зажмурившись, не сразу разглядела её заплаканное, совершенно трезвое лицо.
- А нечего больше рассказывать.

- Вы не пошли больше к нему? У вас закончились деньги? Давайте я вам одолжу, приедете, переведёте мне. Что же случилось?

- Случилось, да. Вчера. Когда мы утром расставались, он, как это у Грибоедова? На смеси московского с нижегородским? Да? Спросил, смогу ли я прийти к нему в хижину вечером в пять? Если я хочу.

- Я хочу? Только я? А ты? – спросила я его.

Не поверите, я теперь не помню, что он мне ответил. Но что-то в духе того, что он не может настаивать.

Конечно же, я обещала. Опять носилась с разными мыслями о том, что может быть, он захотел меня куда-то пригласить вне отеля и тому подобное...  После пляжа я бегом переоделась, привела себя в порядок и ... к нему.

И тут она как-то дико и громко рассмеялась.

- Представляете, я подхожу к Тамаре, а она удивлённо меня спрашивает, что мне нужно. Пришлось соврать, что Ахмет обещал рассказать, чем позвоночник лечить, что купить здесь, в их аптеке. А она мне отвечает, что он занят, делает массаж клиенту. Или клиентке. Не услышала, так заложило мне уши стуком моего сердца.
- Не скоро освободится? – спросила я.

- Только начал, - ответила мне она.

Вот так, Любочка, и закончилась моя история. Разом. Был роман. Нет романа. Было счастье. Нет счастья.

- Таня, подождите. Но может быть, это просто случайность. Он же на работе.
- Именно, Люба, на работе. И я его работа. И я за всё заплатила. Понимаете?
- Это я понимаю.
- Ничего вы не понимаете: я не записалась на массаж, я не заплатила...
- Таня, неужели вы думаете, что только поэтому...

Она давно стояла, повернувшись к окну, потом развернулась, подошла ко мне и крепко сжала мою руку:
- Я обнять вас хочу. Можно?
И не дожидаясь ответа, обняла. Потом почти отскочила:
- Заболтала я вас. Ложитесь сейчас же спать.

И пошла к выходу. Открыв дверь, остановилась:
- Завтра увидимся. Спокойной ночи.

Моего пожелания она уже не услышала, так как дверь закрылась за ней очень быстро.

Долго я не могла успокоиться, очень мне захотелось посмотреть на этого Ахмета. И что уж в нём такого, отчего чуть не сошла с ума, как она сама выразилась, моя неожиданная знакомая.

Нет-нет, я всё-таки уснула.

Утром разболелась голова. Едва смогла заставить себя пойти позавтракать. Но море быстро сняло всю ночную тревогу. А потом я встретила соседку по этажу и, разговорившись с ней, на время забыла о Татьяне. К вечеру стала о ней беспокоиться. Но она так и не появилась. Нигде. Ни этим вечером, ни следующим. То ли она сидела в номере, зализывая свои душевные раны, то ли заплатила и встретилась ещё раз с Ахметом... Увы. Не знаю. А додумывать  чужую историю не имею права.


Да, видела я того Ахмета. В салон  записалась, но  к другому массажисту.  Ахмет, как Ахмет. Красивый, конечно, очень. Этого у него не отнять. Улыбчивый. Но я как-то невзлюбила его, поэтому попросилась к другому. Интеллигентный, плохо говорящий на русском языке, доктор, работающий в реабилитационном центре.
Он хорошо мне поправил спину без всяких приключений. Или почти без них.