деревенский детектиф

- Я ж на секудочку, Марин, Галя седня работает, а Таня че-то ногу подвернула...
- А ты чо, бутылку достала, ну, давай,  я белую всегда, мне вино-то нельзя, у меня ж удалили пол-желудка. - Да мне табуретку, табуретку, не люблю я ваши стулья, - грохочет тетя Катя мебелью.

- О, салатов наворотила... Я вчера делала по Галиному рецепту, дак там грибы маринованные, картошка, курица и ананас, вот же, твою мать, у Галки на работе так делают, страховщицы сраные. - Тетя Катя шумно садится, в цветном халате, со свекольной "химией".

- О, это с рыбой?? Я люблю с рыбой, да ну его, это мясо, уже и не жуется, и вредно в старости-то, а рыба вкусная.

Она пробует, жует, причмокивает.

- Давай, наливай, выпьем, чо.. У меня  в теплице все встало.. А Таня ногу подвернула, Галька на работе, когда она кончится, эта работа, помидоры надо подвязывать.

- У тебя "Сибирский тяжеловес"?? Во, я тоже тяжеловесов люблю!

- Вот, прям по рубчик, хорошо. Давай, - опрокидывает тетя Катя немаленький ребристый стопарик на ножке. Этот "ребристый" у нас для тети Кати стоит, лафитничек.

Устанавливается тишина, причмокивание. Маруся, маленькая белая кошечка, запрыгивает к тете Кате на колени.

- Ишь, красавица моя,  нежная какая... Ох, скучаю, Лида, по Мурзику, скучаю, Марина, и Галя плачет, и Таня... Все ходим, высматриваем. К Приваловой-то ходит кот по ночам, сама говорит. Он же у их лапы в мороз переморозил, все, ползал, лапы ему отрезали. Потом  усыпили, ууу, Томка плакала. Три тыщщи отдали за укол! Придет, Томка говорит, ночью   и ляжет в ноги, все согреться не может, видать.  Она ему возле печки насыпет "китикета", утром встанет - нету.

Тетя Катя опрокидывает "до дна", выставив локоток.

- Ух, хорошо!! Я тоже поставлю, щас с теплицей разберусь, и на смородине поставлю. Прогоню, раза на два. А у тебя хорошая, крепкая, да на орешках, хорошо! Пахнет...
А  я-то устала, устала, Марина, - продолжает на тон выше тетя Катя, забегались все , и Галя избегалась, побегай-ко с ее, не девочка уже, а все бегает. А что - в аптеку надо, на базар надо, на Фрунзенский мы ездим, считай, два раза в неделю, там дешевле , на сорок рублей, в среднем, мы посчитали, без дороги, у нас у всех проездные. Тоже выгодно, поездий каждый день по тридцать семь, пощитай. Выгодно! А мы все считаем!

- А все, Мринка, завидуют нам! Крышу поставили, аж заходятся, Марин, правда, стоят шипят на остановке. А подхожу - замолкают, Марин. Нет, будто я не слышу!
Все обсудят, даже галкины новые сапоги, Марин. А побегай с ее, не побегаешь - не заработаешь. А ей выглядеть надо.  А  она осенью всю обувь собирает и везет сапожнику на край города, всем нам набойки, на зиму, да на весну будущую, оптом, дешевле так.  А я с работы - ночь отвахтерю в своем общежитии - и в туалет, полы мою - на остановке на нашей, в городе, мою. Костюм специльный в пакете беру, трико, там, кофту Галкину старую... Переоденусь. Тоже денежка.
Не тяжелая работа, нет. Мне тяжелую-то нельзя, я ж надорвалась, я ж за мужика на заводе ящики таскала, с болванками железными. Нельзя поднимать, Марина, поллитра, не больше.  Смеется.

- Ну, а Галя получает неплохо, тоже, поддерживает, вот пристрой сделали.
Тетя Катя хлопает вторую рюмку.

- Обзавидовались, а чему, Марин! - Зубов вот совсем нету, -  она ловко выплевывает на ладошку челюсть, что я не успеваю удивиться, так же ловко вставляет назад -  соленого, жареного, ничо нельзя, Марин. Вот, колбасочку твою и не прожую, твердая - крутит в руках кусочек сервелата.

- Завииидуют, Маринка, - протягивает тетя Катя. Соколиха первая. А вот, Соколиха, чо прячет зятя?? Выдали девку за кого попало, даже в паспорт не посмотрели, ни там справку-какую,  думали армянин, так сразу богатый, ага богатый, жена да две дочки, богатство-то оказалось, Марин, и  всем надо! Женился да передумкал! Они скрывают, вроде он рано уезжает на работу, так машины-то нет, на чем уезжает, и на остановке его  нет. Я иду к автобусу-то, вижу - нет машины!  А тоже, осуждать.

Осуждальщики.

На мгновение устанавливается тишина. Месяц заглядывает - все ли ладно?
После третьей тетя Катя совсем разошлась. Лафитничек ладошкой сбросила. Халатик подрасстегнула. Жарко.

- Завистливые, Марина, суки... Вот к мамке твоей зайду, дак отдышусь, независтливая она у тебя. А эти самогон, бл@ть, гонят, продают детям.  Вот суки-то, и стоит, такая, Марина, на остановке, вся, ой, ляля, губки поджала, а дочка-то ее тоже торгует, кособокая - сбежал жених-то... А меньше надо задаваться, у меня тоже вон, Галка, шрам какой на лице, с детства еще, с коляски упала, я ее на работу на санках возила, задела за кроленот,  а в люди вышла, помогает нам, так тоже завидуют, ишь - Галка в новой шапке, "норке", у них такой нет. Да она  там, в своем гострахе, днюет и ночует, дома не увидишь.

- И эта туда же, собачница дурноголовая, она, Марина, говорят, своих собак кошками кормит, кошки-то стали пропадать, слыхала? У нас Мурзик пропал, да, милиция к ней приходила, дак откупилась, кого там!! С говядиной под мышкой ушел. А может и собаку подсунула,- косится на меня тетя Катя. Кто его разберет, в супе- то...

- Милицанерик. - Не слышала, что ли?!  Оооой, - почти поет тетя Катя, у ней же рабы в яме сидят, узбеки, дОма ей все строют, и собаки для этого, охраняют. Куда ей такой домищща? Все пристраивает, под землей даже вырыла, молодится, да будто не видно, что пенсионерка! Милицанерики.. Идет, комбинашка с под халата видна, помаду повыковорит, со старой-то губнушки... Пади, там, под диван закатилась, лет десять назад.

- Вот кто у нее дома был ? (руки вверх пошли у тети Кати) Никто!! А узбеки-то молодые парни, живут там, у нее - поглядывает на меня хитро тетя Катя. Сама-то холостая! Угробила свово, уж годков десять, уморила мужика, в гроб без портов положила, пальцы торчали, так накрыла...

- Мой, когда помер, попродавали там чо, а в гроб уложили  по- человечески, и столы накрыли, не стыдно было! Лежал мой, усы чернющие, надорвался, с железками этими. Вот одни с девками и живем.

На столе примолкли салатики, и огурчики-помидрочики замерли, хлебушек задумался, не крошится - все тетю Катю слушают, и мы с мамой, словно реченька журчит наша тетя Катя, такая, с порожиками, споткнется о камень, да дальше, течет, вздыхает.

- А ну их всех на х@й, говорит тетя Катя, давай, Лида, наливай, еще рюмашку можно, у меня тризовидол есть - хлопает по карману.

Темнеет уже, но тетя Катя все говорит, говорит..