Пепельница

      Света вплотную подошла к зеркалу и стала изучать себя. Всё должно быть безупречно: растушёванные дымчатые тени, чёрные ресницы, придававшие серым глазам антрацитовый блеск, сердце верхней губы и полукруг нижней, нежно-кремовый тон кожи, густые русые локоны на плечах… Её дыхание согрело холодную гладь лёгким облаком, которое быстро рассеялось. Отступив на шаг, она поправила воздушное небесно-голубое платье-маллет и удовлетворённо прищурилась: оно подчеркивало изящные, плавные, будто гитара, линии тела. Серебряные серьги в виде танцующих пёрышек и белые плетёные босоножки вносили в образ нотки утончённой пикантности.
      Нетерпеливый звонок. Мелодично зацокав каблуками, девушка открыла дверь и впустила гостя. Мужчина пощекотал её упругую ладонь. «Я скучал по тебе», – послышался его хрипловатый шёпот.
      …Эту картину рисовало воображение Светы, когда она полулежала в пене с ароматом корицы, забросив ноги на плиточный бортик ванны. Ей до боли хотелось воссоздать пленительный облик в момент первой встречи с Денисом в солнечно-зелёном парке, овеянном шелковистой вечерней свежестью, но как уютно, как безопасно было в тёплом коконе из тысяч мелких пузырьков.
      «Я сидела у гранитного фонтана и любовалась брызгами. Некоторые даже попадали мне на лицо. А он проходил мимо… один?».
      Она помнила. Денис гулял с тремя друзьями, и, хихикая, они обсуждали поцелуи с «чьими-то милашками» на вчерашнем дне рождении.
      «Дэн посмотрел на меня… сразу. Я смутилась и отвела глаза… но он продолжал смотреть. Я чувствовала. Даже руки вспотели».
      Денис действительно окинул её игриво-оценивающим взглядом: таким традиционно сопровождают привлекательных женщин на улице. Поболтав с парнями ещё несколько минут, он снова повернулся в сторону незнакомки в голубом, чтобы внимательно понаблюдать. Хороша, одинока, с томно поджатыми пухлыми губами. Слишком увлеклась фонтаном. Вот достала из сумочки сигарету, закурила. Ого, как сексуально выдохнула дым… Помахав подмигивающим друзьям, Денис приблизился к девушке: «Можно попросить у вас сигаретку, леди?..»
      Света неохотно смыла пену струями душа, вылезла из ванны и закуталась в объёмный махровый халат. Расчёска зарылась в мокрые волосы, казавшиеся темнее, чем есть, недолго поблуждала по ним и с громким бряканьем улетела в настенный шкафчик.
      «Ой, к чёрту всё, мне лень. Уже, наверное, около восьми... Не буду. Он меня всякую видел. Хотя… так-то оно так, но сегодня нам предстоит важный… да, важный… разговор. Блин, почему важный? Обычный. Приедет на пару часов. После покурим».
      Мысли сплелись в колючий клубок. Пальцы сжали виски, затем по скулам спустились к обнажённой шее и замерли. Подняв голову, Света столкнулась со своим отражением.
      «Это я? эта баба – я?.. я… до чего ты довела себя, Светка. Сделай что-нибудь. Пожалуйста, сделай. Сейчас».
      Она промокнула волосы полотенцем, прошлась по ним расчёской, которую пришлось извлекать из-под упавших тюбиков и баночек, собрала в тугой пучок на затылке. Принесла косметичку. Немного пудры, туши, помады – и на лице не так проступают следы тусклой, разъедающей изнутри усталости. Кончик носа коснулся зеркала и оставил пористое пятнышко. Похожие отпечатки, но более мутные и застарелые, рассыпались почти по всему зеркальному краю.
      Потом протрёт.
      Света задремала на диване, придавив животом вязаную подушку. На рыжем журнальном столике бормотал будильник. Маленькая стрелка подбежала к девяти, большая – к одиннадцати, и они образовали дрожащий острый угол, который вот-вот превратится в прямой.
      Рядом с будильником стоял некий экзотический элемент декора. Это была пепельница. Света и Денис приобрели её в период отдыха в Сочи, в сувенирном магазинчике, приютившемся под сенью раскидистых цветущих мушмул, украшенном четырьмя башенками и мраморным ангелом у входа. Пару встретила юная продавщица с застенчивой улыбкой и, щебеча, стала показывать товары: кружки и кувшины, на чьих выпуклых боках угадывались изображения восхитительных городов, блюда с росписью под старину, роскошные подсвечники, прелестные домики со створчатыми дверцами, шкатулки различных форм, затейливые фигурки животных и людей… Девушка оказалась очень разговорчивой и не только рассказала истории создания вещиц, но и не без гордости добавила, что они изготовлены её отцом и матерью – искусными мастерами и по совместительству владельцами магазинчика. Денис усмехнулся: у него мелькнула мысль, что она сообщала о своих родителях всем клиентам, которые часто хотели спрятаться здесь от зноя, а уходили с аккуратным свёртком.
      Света, точно ребёнок, попавший в мир игрушек, суетилась между стеллажами и успевала ловить каждое слово продавщицы. Она дёрнула спутника за футболку:
      – Дэн, давай что-то купим. Вот это, например. – Она указала на статуэтку древнеримской богини Фортуны с рогом изобилия, откуда высыпались крупные монеты.
– Просто супер!
      – Да, симпатичная дама. Прямо как ты. Не будешь ревновать, а? – хохотнул он, но, заметив под опущенными солнцезащитными очками серые льдинки глаз, поспешил исправить оплошность:
      – Шучу, Светик, шучу. Вообще, я не люблю все эти безделушки, только захламляют пространство. Лучше бы что-то практичное… Зажигалку там, кальян… или пепельницу.
      Продавщица, во время их короткого разговора смахивавшая с прилавка невидимые крошки, оживилась:
      – Кальянов нет, но пепельницы папа делал. Не на продажу, а по просьбе родственников. И ещё были пробные варианты. На складе лежат две штуки. Не знаю, понравится ли вам… они… не совсем новые, но… Принести? – Она с надеждой посмотрела на покупателей.
      – Да, да! – воскликнула Света.
      – Мастаки, – вполголоса проговорил Денис.
      Девушка вернулась ровно через пять минут, держа пепельницу.
      – Одну нашла, а вторая, наверное, потерялась. Жаль… Вот.
      Изделие было керамическим, цвета шоколадной глазури с редкими золотистыми каплями мёда и представляло собой неглубокий квадратный сосуд с двумя выемками для сигарет, увенчанный великолепными фигурами феникса и дракона. Они располагались напротив друг друга на миниатюрных ступенчатых постаментах и напоминали то ли необузданных любовников, жаждущих наслаждения, то ли врагов, готовых сойтись в смертельной битве. Распахнутые крылья – мощные, кожистые у дракона и трепетно-хищные у феникса – почти соприкасались, словно пытаясь сотворить оберегающий круг. Чешуйчатый хвост, снабжённый наконечником, и пышный веер перьев вздымались вверх. Зубастая пасть с длинным языком и застывший в немом крике клюв придавали невольным стражам курительного праха покорённую силу, непобедимую слабость.
      – Красота, – прошептала Света. – Правда, классно. Они как настоящие… По-моему, дракон и феникс – персонажи китайской мифологии.
      – Да, – подтвердила продавщица и от души рассмеялась. – Папа и мама интересуются культурой разных народов. А Восток для них – страсть всей жизни.
      – Неплохо, неплохо, – одобрил Денис, трогая пепельницу. – Можно и взять.
      – Мы берём, – объявила Света. – Сколько стоит?
      – Хм… если учесть, что это пробник, который, по идее, не должен продаваться, то…
      Девушка назвала довольно скромную сумму. Света вынула из кошелька помявшуюся купюру, и, упаковав сувенир, молодые люди вышли к изумрудно-оранжевым мушмулам.
      Денис сорвал с дерева сочный плод и крепко обнял спутницу за талию.
      – Ну что, в отеле, так сказать, обкурим покупку?
      – Нет. Она декоративная. Не надо портить.


      Энергичное поглаживание по бедру вызволило Свету из сонных объятий. Когда подкрашенные ресницы разлепились, перед ней замаячило смуглое, с гармоничными контурами лицо Дениса.
      – Просыпайся, соня. Рано уснула. Я звонил, звонил… Открыл своим ключом.
      Она заморгала и машинально притянула будильник. Угол торопливых стрелок был уже не острым или прямым, а тупым. Денис зажёг ночник в нише, но желтоватое мерцание будто бы исходило от окна.
      – Думала, ты приедешь в восемь…
      – Пробки, Светик. Прости, я искуплю вину. – Он призывно чмокнул поджатые пухлые губы.
      – Не сомневаюсь… Помада.
      – Что? Где?
      – У меня. Теперь и у тебя.
      Она осторожно стёрла с его горячего рта светло-розовый матовый налёт. Влажный русый пучок с выбившимися прядками съехал набок и свесился над ухом.
      Денис забрался под ворот махрового халата.
      – Очень большой… без него удобней. И эффектней. Ты вкусно пахнешь…
      – Корицей. Подожди. – Света поймала жадную жёсткую руку и, ненавязчиво отстранив, поднялась. – Давай покурим, побеседуем…
      Он постарался спрятать разочарование за озорной улыбкой и направился к балкону.
      – Оставайся тут. Вон и пепельница есть…
      – Да? Мы раньше не использовали её. И в комнате не курили. Ты не разрешала.
      Девушка пожала плечами:
      – Всё меняется…
      Они облокотились на рельефную спинку дивана и неподвижно сидели, затуманенные невесомой терпкой пеленой.
      – Ну, как дела? Как работа? – полюбопытствовала Света, стряхивая пепел к подножию грозного осанистого дракона.
      – Работа? Да так, – постукивая по сигарете, без энтузиазма ответил Денис. Тлеющие крупинки разметались по плоскому дну сосуда, но самая проворная из них, свинцово-стальная, переливающаяся, впилась в лапку гордого феникса.
      – Надоела? Или начальство бесит?
      Затянувшись и секунду помолчав, он произнёс:
      – Нет. Сложная и серьёзная… моих способностей не хватает.
      – Скорее, усилий и желания развиваться.
      Денис неопределённо кивнул и вставил наполовину истлевшую сигарету в выемку. Дым – зыбкий, седой, ощутимый – расползался и медленно умирал.
      Света придвинула пепельницу.
      – Кстати, помнишь… Девочка, которая торговала в том сочинском магазине, сказала, что это был пробник.
      Он нахмурился, роясь в памяти.
      – Угу… Странно. Вроде качественно сделано.
      – Безусловно. Но если приглядеться… – Она провела пальцем по голове феникса. – Тут золотая краска неровно легла, получились не точки, а подтёки. И правое крыло чуть меньше левого. А тут, – палец переместился к драконьей груди и хребту с шипами, – покрытие повреждено, есть царапины.
      – От времени. Давненько же покупали, – глухо прозвучал голос Дениса.
      – Полтора года назад всего. Не от времени…
      Света бросила обугленный бычок в серо-чёрную сухую пыль и отметила, зевая:
      – Мне кажется, когда-то у пепельницы были другие оттенки.
      – В смысле?
      – Дракон – оливковый, а феникс – алый. Но мастер решил, что это вычурно, и бахнул обоим шоколадный цвет. Шоколад сладкий, иногда горький и тает... как дым.
      – У тебя разыгралась фантазия, Свет. – С робкой настойчивостью он стиснул её колено. – Нам нужно вырваться на природу, расслабиться…
      – Денис, – перебила она, – я пойду высыплю пепел.
      Наклонившись, он увидел на бледной щеке тонкую тёмную полоску.