Остров смерти и доблести ч. 10

Батарея была сформирована в 1920 г. на острове Лемнос в составе Кубанской казачьей дивизии. Входила в РОВС.

По счастливой случайности Врангель с супругой и адъютантом незадолго до катастрофы съехал на берег, на приём в одно из посольств. Погибли повар и вахтенный офицер Сапунов. Утонуло всё имущество, документы и архив барона. С помощью водолазов часть документации удалось потом поднять со дна в подпорченном виде. Остальное пропало. В ходе следствия капитан «Адрии» Симич и лоцман Самурский ссылались на сильное течение «форс-мажор», лишившее пароход возможности маневрировать. Выяснилось также, что Симич принимал меры, чтобы задержаться в карантине и пройти мимо «Лукулла» ночью. В общем, настоящие виновники угадывались достаточно прозрачно (спецслужбы большевиков - автор). Но прямых улик не было, и дело списали на «несчастный случай» (11). Б.Н. Степанов дожил до глубокой старости, активно публикуя свои очерки и воспоминания о былом в парижском военно-историческом морском листке. Так вот ген. П. Врангель своим появлением на о. Лемнос, окончательно деморализовал кубанцев. У последних, как всегда происходили ссоры и плелись интриги. Грубый и легкомысленный ген.-л-нт Фостиков не ладил с политическими деятелями, членами Рады. Они невпопад жаловались вождю на его самоуправство. Злоупотребив спиртным, вопреки обыкновению, барон Врангель выругал злосчастных кубанских политиков и даже пригрозил их ликвидировать, как некогда православного священника А.И. Калабухова. Затем он прошёл в арестное помещение, где Фостиков гноил тех, которые откликнулись на предложение французов отправиться в Россию. - Большевистская сволочь!

Как только я займу Кубань, вас перевешаю в первую очередь, исступленно кричал забывшийся аристократ, не уступая на этот раз в грубости любому приставу. На следующий день Врангель обошёл всё и узнал, что казаки более чем наполовину разуты, раздеты, многие не имеют второй смены белья. Выяснил, что французские интенданты не торопятся выдавать военную форму из цейхгаузов его же армии. Вещевые запасы были выгружены с кораблей ещё в Константинополе и переданы союзному командованию, как залог в счёт обеспечения возврата затрат на питание и содержание эвакуированных из Крыма людей. Французы оправдывались тем, что выданные одежда и обувь тут же продавались местному населению. В своих возражениях Главком напирал на то, что только крайне скудный рацион толкал казаков на подобные поступки. После обхода донского лагеря состоялся парад войск на мудроской пристани и снова, как и две недели назад во время приезда Донского атамана, на улицы вышло всё греческое население маленького городка. Только на этот раз его интерес подогревался тем, что вместе с Врангелем на Лемнос прибыло больше десятка журналистов, которые брали интервью у казачьих начальников, фотографировали казаков особенно фактурной внешности, и даже полностью снимали парад на, от прохода первой взводной колонны и до последней. Для французов было обременительно содержать многотысячную массу гражданских и военных беженцев и, они изыскивали всевозможные способы по сокращению её численности, при этом стараясь убрать существующие различия между ними.

Первое предложение выехать на родину французы сделали в январе, вывесив кое-где соответствующие объявления. Военное начальство категорически отказалось оповещать об этом войска. В приказе ген. Бруссо за № 1515 от 27 марта 1921 г. объявлялось, что Франция далее не намерена кормить армию Врангеля; что с 1 апреля выдача довольствия прекращается; что слухи о том, будто армию станут довольствовать американцы, ни на чём не основаны; что русским солдатам более не на что надеяться, так как кронштадтское восстание в России подавлено окончательно, и Франция не допустит Врангелю открыть военные действия против Советов. Каждому чину русской армии предоставляется на выбор, - или отправиться домой, где первая партия репатриантов была принята хорошо (на самом деле была расстреляна - авт.), или выехать в Бразилию, которая предоставляет работу на плантациях, или перейти на собственное иждивение. При этом предлагалось составить списки тех, кто желает уехать на родину. Начальники заявили французам, что желающих уехать нет и тогда те, решили действовать через их головы - напрямую. Настало 30 марта, самый ужасный из тех «скорбных дней борьбы за русскую армию, когда из её железных рядов» выбыло около 7 тыс. чел. Барону Врангелю это лемносское «действо» нанесло страшный удар. Европа увидела воочию, что далеко не вся армия пропитана зоологической ненавистью к большевикам, и что далеко не все её бойцы идейно сражались против Советов. Массовый отъезд казаков в Россию позорил белые знамёна, опустошал белый стан.

Врангель в своём приказе оповестил войска, что уехал преступный и большевистски настроенный элемент, и что теперь его армия, очистившись от вредного балласта, превратилась в стойкую и компактную массу. У казаков уже давно было изъято огнестрельное оружие, введён строгий режим передвижения по пропускам. И без того скудный рацион питания (кусок хлеба, перловка, старые мясные консервы и т. п.) был сведён до минимума. Главными врагами изгнанников на острове являлись осенние, зимние и весенние ветры, крысы и большие сколопендры (панцирная многоножка), не говоря уже о чернокожих-часовых. К наиболее острым проблемам выживания на Лемносе относились: отсутствие дров, необходимых для обогрева и приготовления пищи и постоянная нехватка питьевой воды. За лагерями Терско-Астраханского полка и Донской дивизии находились два больших источника, дававших, в среднем, около 40 вёдер в минуту, и пять малых (колодцев) - между лагерем и морем. Вода первых двух источников стекала в море двумя большими ручьями, на которых были установлены запруды для стирки белья, питьевую же воду брали из малых источников-колодцев, причём, только в двух из них вода была годная для питья. Как на беду, источники эти были самые удалённые от лагеря, и воду приходилось носить чуть ли не за версту. В период с конца ноября 1920 г. по март 1921 г. на Лемнос (о котором среди беженцев ходили самые ужасные слухи) пароходами «Крым», «Дон», «Георгий» и др. перебрасывались из Турции (лагерь Чилингир и др.) части Донского корпуса ген. Абрамова (свыше 8 тыс.), а также находящиеся при них беженцы: старики, женщины и дети, которые разместились по палаткам (одна на 12-14 чел.) на высоком восточном берегу Мудросского залива.

Палаток не хватало, а те что были выданы французами были большей частью рваными, полуистлевшими. не дававшими защиты ни от дождя, ни от ветра. С прибытием ген. Ф.Ф. Абрамова Донской и Кубанский корпуса были объединены в единую Лемносскую группу войск Русской армии под командованием Ф. Абрамова. Теперь он со своим созданным штабом из 9 чел. вёл переговоры с ген. Бруссо. Местное население острова (чуть более 16 тыс. чел.) с пониманием и сочувствием относилось к военным и беженцам из России. Нередко казаков и офицеров приглашали в дом, кормили, снабжали хлебом, брынзой и овощами, а свободные гречанки даже выходили замуж за русских офицеров. Французы не разрешали казакам свободного передвижения по острову. Лагерь был окружён двойным кольцом постов, за которые никого не выпускали. По близлежащим деревням были отправлены патрули, в обязанностях которых лежало арестовывать всех бродивших по Лемносу казаков. Не менее ревностно несли службу в этом направлении и греческие жандармы. Особенно тщательно охранялся г. Мудрос. На всех дорогах к нему стояли французские посты. Входить можно было только по особым пропускам, выдаваемых французским командованием на каждый день особо, да и то в очень ограниченном количестве. Греческие власти выделили для православных русских братьев старинную церковь Святых Архангелов в г. Мудрос, а также дали согласие на проведение русских служб ещё в двух греческих церквях. Ходить в храмы разрешалось только командами, причём французы внимательно следили за тем, чтобы люди не расходились по городу.

Кроме этого в лагерях имелись и свои палаточные церкви. Иконостас, светильники и вся церковная утварь были сделаны из подручного материала, из простынь, одеял, консервных ящиков, банок и жестянок. Из казаков и офицеров составляли хоры, среди своих же нашлись регенты, не только любители, но и лица со специальным образованием, и правильным чередом пошли церковные службы. Была организована работа пошивочных, портняжно-сапожных, слесарных, каменотесных, плотнично-столярных мастерских. Создали даже кубанскую корпусную инженерную мастерскую с кузнечным горном. Роль этих мастерских, безусловно, трудно было переоценить, так как тысячи людей нуждались в самых необходимых вещах. Понемногу успокоившись, обжившись, казаки начали украшать лагерь. перед многими палатками были разбиты клумбы, сплошь и рядом украшенные Георгиевскими крестами, полковыми и училищными значками и вензелями. Линейки были замощены, вдоль их. по краям, сооружены столбики, которым придавали подчас очень затейливый вид, а канавки обкладывались дерном. Оторванные от родных домов, в тоскливом изгнании, казаки старались хоть внешне чем-либо скрасить свою жизнь. Иногда за несколько вёрст на себе приносили дёрн, голодные бродили по берегу моря в поисках раковин и цветных камешков, из которых и делали всевозможные украшения. При этом много прирождённого, самобытного художественного вкуса, дарования и трогательной заботливости было проявлено казаками в украшении лагеря. Маленькие палатки на 12 чел. (Марабу) и большие на 40 чел. (Маркиза) также внутри обустраивались.

Продолжение следует в части  11                http://proza.ru/2020/03/29/2162