Движение книг

Я собираю рюкзак на 35-й Грушинский фестиваль. Что взять почитать в дорогу? Хотя там читать некогда – выступай, слушай, пой. Фестиваль посвящен В.Высоцкому. Значит, Высоцкого. И что-нибудь ещё там куплю…
Вообще-то каждая книга должна стоять на своем месте. Как в книжном магазине. Например «Современная литература» (писатели по алфавиту!).
А бывает и такой принцип расстановки:
– После смерти
                нам стоять почти что рядом:
вы на Пэ,
                – а я на Мэ, –
грустно подшучивает Маяковский, намекая на свою близость к Пушкину не столько по алфавиту, сколько – духовную… А я в своей домашней библиотеке и поставила их рядом, раз так хотел Маяковский и раз они мне оба близки!
В моей немаленькой домашней библиотеке движенье книг доводит меня до умопомрачения. За рабочую неделю та или иная книга покидает своё насиженное место, листается, читается, получает новые закладки, укладывается в рюкзачок и отправляется в школу вместе со мной на урок литературы или мировой художественной культуры. Иногда задерживается в школе, иногда заставляет глаза ребят загораться ярким пламенем, иногда – нет. И, чаще хорошо поработавшая, возвращается домой, где складывается в стопу на письменный стол рядом с компьютером с победным видом:
– Поработала… устала… отдыхаю…
– Подумаешь! – молчит надменный Компьютер с чувством превосходства: в нем-то информации на сто тысяч таких, как она!
Но Она-то знает: её любят, лелеют, в чужие библиотеки не сдают – значит нужна!
Я, чтоб Компьютер сильно не обижался, включаю музыку.
Все довольны. И так почти каждый день.
А стопа книг растёт…
– Так, так, – звучит музыка в опять обиженном Компьютере. Но наступает долгожданный конец недели, и Пушкин, соседствующий с Кибировым или Брейгелем, наобщавшись вдоволь с незнакомцем, отправляется «домой» на раз и навсегда отведенное ему место.
Однажды летом, когда моим книгам дан был отпуск в 48 рабочих дней, произошло (о, если б они могли возмущаться вслух!) событие – цунами по меркам книжного жития-бытия! Их расставили по цветам, в тон интерьеру. Вернулась из отпуска из ахнула: целый год не могла толком работать, разыскивая заблудившиеся книги.
А какой решительностью надо располагать, чтобы избавиться от «ненужной» книги (подарить, сдать в библиотеку). Ведь пока её читаешь, она становится Твоею: обложка, шрифт, объём, переплет, цвет и даже запах страниц. Единственное утешение, коли подаришь хорошему доброму другу-библиофилу: Лене – Мураками, Ване – японские хокку, Тёме – «Прогулки с Пушкиным» А. Терца, Гере – сборник бардовских песен, Серёге – Брэдбери…
Я не знаю лучшего подарка, чем книга. В институтские годы судьба забросила как-то в Ярославль, где жили мамины друзья Асафьевы. Все: дед, дочь и внучка – кандидаты филологических наук, Андрей Васильевич когда-то преподавал литературу в Златоустовском учительском институте. Так вот, в те дни у них гостил знаменитый писатель-рассказчик Ираклий Андронников, автор книг «Я хочу вам рассказать», «Лермонтов». Съездили вместе на Некрасовский праздник поэзии в Карабиху. Говорили же больше о Лермонтове, что это поэт юных, что без него молодым никак нельзя. Я, в это время писавшая курсовую по шести редакциям «Демона», возражала, что уж слишком зрелый этот поэт…
– Ну, преподавание Лермонтова в надежных руках! – пошутили старшие филологи и подарили мне четырёхтомник Лермонтова. А вместе с книгами и необъяснимое увлечение поэтом. Приезжаю в Пятигорск, вхожу в домик-музей Лермонтова, сердце щемит, а перед глазами том 1-й, страница 425:
– Не смейся над моей пророческой тоскою,
Я знал: удар судьбы меня не обойдёт…
Книге под силу соединить несоединимое: поэзию Лермонтова XIX века, прошлое моей юности с воспоминаниями о прекрасных встречах в XX веке с настоящим в XXI веке, где я вновь и вновь склоняюсь над избранным из Лермонтова… И будущим, где я не устану читать и перечитывать любимое. А может, в этом вечном движении человека к книге и заключен высший подвижнический смысл бытия?