Запах предновогодья

Когда взошел декабрь, Егорушке внезапно повезло – он впервые ехал в Москву. Не на соревнования, не на конкурс… Просто так. Все было здорово: ёлка в Кремле, ёлка на Манежной площади и особенно в ГУМе, составленная из каких-то серебристых жестяных листочков, подсвеченная сиреневато-розоватым цветом. Исключительно музыкальный, он впервые потрясённо слушал огромный симфонический оркестр. Мужественно отсидел на взрослом спектакле… В общем, вел себя, как воспитанный взрослый, еженедельно посещающий столичные театры.
Но на «Принцессе Турандот» в Вахтанговском театре его как прорвало.
– Почему верблюд не ест вату? – вопрошает на сцене Бригелла.
– Во, дурак! – бурно реагирует Егор.
– А ты-то знаешь? – шепчу я.
– Потому что в ней нет витаминов! – отвечает Панталоне.
– Вот бревно! – восхищается тупостью персонажей Егорушка.
– А скажи мне, Панталоне, что такое ни пуха ни пера? – продолжают на сцене резвиться персонажи комедии масок…
Егорушка, не дожидаясь ответа, вслух дает немыслимые ответы, вовлекая зрителей, сидящих поблизости от нас в игру… Со сцены звучит ответ:
– Ни пуха ни пера – это будет раскладушка!
Заразительный Егорушкин смех после каждого каламбура масок так развеселил, раскрепостил всех в зале, что на нас все посматривали с каким-то умилением и аплодировали уже так же по-мальчишески, от души, как это положено в детстве…
Относительно цирка Егор предварительно прозондировал почву – в цирк мне не хотелось: все дни в Москве наперечёт, куча дел.… Но отказать было невозможно.
Перед цирком на Цветном бульваре – памятник Юрию Никулину, выходящему из машины, которая вся забита ребятишками, даже сфотографироваться – очередь… Вздыхаю – миновали еще один соблазн, садимся в зале на свои места, скучающим взглядом взрослого посматриваю на публику.
Да, не в Большом театре… Но едва началось новогоднее цирковое шоу, «егоровская зараза» перекинулась, в первую очередь, почему-то на меня. Вся компания леших, снегурочек, дедов морозов и зверушек, не подпускающих к ёлке или рвущихся к ней, вызывали у меня такие бурные переживания, что Егор важно изронил в мой адрес, вздохнув:
– Вот дитя…
Я посерьёзнела и в антракте решила охладить свой пыл. Но не тут-то было: в вестибюле не занятые в спектакле звери демонстрировали свои таланты!
Вдруг Егор потянул меня за руку – огромная слониха качала на хоботе по очереди ребятишек всех мастей за определенную плату. А у нас даже, чтобы рядом сфотографироваться, денег не было. Мы с грустью расстались со слонихой и старались не вспоминать о ней. Ходили по Москве, фотографировали положенные достопримечательности: вот Кремль, вот Царь-пушка… Под конец путешествия заходим в «Детский мир», а там! Под потолок ростом! Огромный игрушечный слон!!! Егор сразу рванул к нему потрогать, обнять, сфотографироваться…
Из смешного и трогательного мальчишки Егор превратился в почти неузнаваемого юношу, который делает всё наоборот, как, наверное, и полагается в его возрасте. Я терплю все непокорные выходки, а когда невмоготу, вспоминаю замечательных серых слонов того декабря. Ведь наша жизнь, настоящая яркая жизнь, складывается, может, из незначительных, но праздничных мгновений.

Ах ты, мальчик Наоборот!
Как давно и прекрасно то было,
когда  я безмятежно любила
Новогодьем подаренный год!
Там звенели ко-ло-ко-ла
в честь счастливейшего единенья,
и я в варежке солнце несла,
а в пакете конфеты с печеньем.
Вокруг ёлок водил хоровод
Старый год с Новым годом  в обнимку,
и коварнейшая Турандот
начинала с загадок разминку.
Я умела тебе угодить:
в Новый год все слоны или дети…
И легко по ступенечкам нот
мы бродили вдвоём в целом свете…
Новогодний осыпался шар
на окраине этого года.
Но зачем этот в сторону шаг?
Это всё не меняет погоды!