Мезенские встречи

В пятидесятых — семидесятых, сейчас уже далеких годах прошлого столетия, жители заполярного поселка Шойна,что на полуострове Канин, собираясь выехать в отпуск или по каким другим делам на Большую землю, имели в основном, одну транспортную возможность — самолет.

Летом, правда заходил еще, курсировавший из Архангельска до Нарьян-Мара и обратно теплоход, но это было редким удовольствием. Летать приходилось через Мезень.

Мезенский аэропорт был своеобразной транзитной площадкой между Шойной и Архангельском. Незаменимый и сейчас самолет АН-2 двухсот километровое расстояние от Шойны до Мезени с десятком пассажиров и почтой преодолевал в среднем за час двадцать. В период распутицы летали на вертолетах МИ-4 или МИ-8.

Впервые я летал на самолете с матерью в Мезень в конце пятидесятых годов. Тогда мне было лет десять — двенадцать. Встав взрослым летать, приходилось много и в отпуск, и на учебу.

О том, что самолет вылетел из Мезени в Шойну, жители узнавали быстро, так сказать по “телефонной“ связи. Самолет выполнял три рейса в неделю: понедельник, среда, пятница. Вылетающие заранее подходили к зданию аэропорта, оформляли билеты и ждали прилета самолета.

Разгрузка после посадки проходила довольно быстро. Новые пассажиры занимали свои места, пилоты запускали двигатель и АН-2 после небольшого разбега был уже в воздухе.

Хорошо помню эти полеты. С момента взлета и до посадки тебя не покидает мысль, что жизнь твоя, как и других находящихся в самолете зависит сейчас не от тебя, а от сидящих в кабине пилотов, умело управляющих многочисленными приборами и рычажками и чему-то многому еще, о чем человек и не догадывается. Случаю что ли?
 
Начинаешь рассматривать так, сказать самолет изнутри. Кабина небольшая, всех и все видно: пилоты впереди, по бокам самолета сидят пассажиры, под сидениями и у ног вещи, почта и груз поближе к кабине пилотов.

Расположившись на своих сидениях, некоторые пассажиры умудрялись поговорить о чем-нибудь, но это не очень получалось. Мешал шум работающего мотора. Другие сидели с закрытыми глазами, погруженные в свои мысли и переживания. Все-таки на самолете ты не дома на печи, а на высоте нескольких сотен метров над землей.

Кто постарше тот находился в полудреме, закрыв глаза. Ну а дети, конечно, старались прильнуть к стеклам иллюминаторов и посмотреть, что там снаружи.

А снаружи летом красота неописуема. С одной стороны, голубые или даже синие уходящие до горизонта воды Белого моря. С другой в голубой туманной дымке тундра, Канинская тундра, покрытая ровным покрывалом зелени с многочисленными тундровыми озерами и речками.

Иногда можно было разглядеть даже оленьи тропы, лебедей, сидящих на озере, избушки охотников и рыбаков.

Вдоль побережья в некоторых районах были видны огромные завалы выброшенных морем бревен.

По маршруту самолет пролетал такие расположенные вблизи побережья моря поселения как Кия, Чижа, Несь, Семжа.

Приближаясь к Чиже под самолетом вдруг вместо ровной, появлялась гористая поверхность. Это Шомоховские сопки или горы. Высота их достигает девяноста метров. Рассматривать их довольно интересно. Возникал сразу вопрос, откуда тут вдруг на ровной тундровой поверхности появились горы.
 
Постепенно ровная поверхность тундры сменялась лесотундрой. Появлялись островки деревьев, которые ближе к Мезени переходили полностью в лесные массивы.

Почти полуторачасовой полет подходил к концу. Пассажиры оживали, открывали глаза, потягивались. Начинали посматривать на свои вещи, все ли на месте. Чего — бы не забыть.

Вскоре самолет начинал снижение. Кто-то, увидев в иллюминаторе высокую трубу, говорил:” Каменка, прилетели”.

Все в ожидании посадки. Вскоре колеса прикасались к земле и самолет, пробежав небольшое расстояние по полосе, начинал выруливать поближе к зданию аэропорта и останавливался.

Все довольные поблагодарив пилотов и мысленно еще кого-то, выходили из самолета на твердую землю и, оглядевшись вокруг потихоньку, шли со своими вещами в сторону здания аэропорта.

Помню, грунтовая взлетной — посадочная полоса в Мезени в те годы была внизу, как говорится: “Под угором”. С утра там всегда можно было увидеть стройный ряд самолетов, которые готовили техники к предстоящим полетам.

Аэропорт представлял собой небольшое деревянное здание расположенное “На угоре”.
Отдельно в сторонке стояло здание аэропортовской столовой, где можно было и пассажирам покушать.

Пассажиров в аэропорту почти всегда было много. Район обслуживания большой, деревень в Мезенском районе много. Да еще и к нам в Ненецкий округ они летали и в Шойну и в Несь.

В Шойне не продавали прямых билетов до Архангельска, поэтому пассажиры с самолета сразу устремлялись к кассе аэропорта. Если повезет, сразу улетали в Архангельск, ну а если нет, то приходилось оставаться в Мезени до следующего дня.

Те, у кого в Мезени не было родственников и знакомых, проводили это время в аэропорту и в гостинице.

Когда летели из Архангельска в Шойну, вообще можно было просидеть в Мезени и неделю. То нелетная погода, то “Запрет”.

Слово “Запрет” было каким-то секретным. Его произносили в аэропорту друг другу шепотом, чтобы другие не слышали. Иногда по-другому говорили: “Стреляют”. Понятно, что стреляли явно не из охотничьих ружей. То были "стрельбы" ракетами с Плесецкого космодрома.

После объявления посадки пассажиры вереницей, вслед за сопровождающей, спускались от здания аэропорта по лесенке вниз и шли к своему самолету.

От Мезени до Архангельска еще более двухсот километров. Рейсы в те годы здесь выполняли самолеты ЛИ-2 или ИЛ-14. Полет на них занимал примерно минут сорок. Но можно было улететь и на АН-2. На таком самолете летели долго, около двух часов. Особенно весной накачает так, что еще долго на земле ощущаешь состояние полета.

“Аннушки” и вертолеты в те годы садились в аэропорту на острове Кегостров. С острова до города Архангельска ходил знаменитый до сих пор речной теплоход “ Балхаш”, постройки 1944 года.

Запомнился мне такой случай. Было это глубокой осенью или даже зимой в начале семидесятых годов. Возвращался я с очередной учебной сессии из Архангельска в Шойну. Учился заочно в институте и два — три раза в год летал сдавать экзамены, послушать очередные лекции.

До Мезени долетел как обычно, а вот на Шойну самолеты все не летели и не летели. Погода не на шутку испортилась, причем надолго. Неделю тогда мы сидели в Мезени, если не больше. Пассажиров, прилетающих с Архангельска и желающих вылететь в Шойну, с каждым днем становилось все больше и больше. А метель не утихала и вылеты для АН-2 были закрыты. Билеты на руках, а вылететь не можем. И вдруг объявляют посадку. Смотрю, пассажиров многовато что-то для одного самолета идет на посадку. Оказалось, решили нас увезти одним рейсом, самолетом ЛИ-2.

Конечно, в Шойне ближняя посадочная полоса была маловата для этого самолета. Посадили нас тогда на “Дальний аэродром”, на полосу заброшенного военного аэродрома, находящуюся в тундре в двенадцати километрах к юго-востоку от Шойны. Пассажиров тогда вывезли до поселка на военных ГТСках. А метель еще долго не прекращалась. Вот такая раньше забота о людях была.

Оказывается этот заброшенный ныне аэродром использовался авиацией Беломорской Военной Флотилии в годы Великой Отечественной войны. Появись сейчас у Шойны перспектива развития, эту полосу вполне можно было привести в порядок и использовать в необходимых целях.