Теплоход Юшар сел на мель

Тот, кто жил в семидесятые годы в Шойне хорошо помнит приходивший сюда с Архангельска в летние месяцы красавец белый теплоход.
Построенный в Болгарии в 1970 году и приписанный к Архангельску теплоход «Юшар» работал на транспортных линиях Северного Морского Пароходства, в том числе совершал грузопассажирские рейсы от Архангельска до Нарьян-Мара.
Выполняя один — два рейса в месяц по этому маршруту в период навигации, он заходил в некоторые населенные пункты по побережью и был хорошим подспорьем тем, кто летом приезжал в гости к родственникам или выезжал после долгой заполярной зимы отдохнуть на Большую землю.
Самолетом, хотя и можно было улететь, но в летний период, желающих было намного больше, чем мог взять борт самолета АН-2. Да и билет морем был “подешевле”.
Для справки: “Теплоход брал на борт до ста пассажиров. Двухпалубное судно располагало 24 каютами для пассажиров, рестораном для питания. Экипаж судна составлял 25 человек и 9 человек обслуживающего персонала. Длина судна 68 метров, ширина 10 метров, высота — 6 метров, осадка до 3 метров. Дальность плавания: 2200 миль (1 морская миля — 1852 метра), скорость судна 13-14 узлов в час. (1 узел — 1 морская миля в час)”.
Шойна — первая остановка судна после Архангельска. В хорошую погоду путь до Шойны занимал чуть меньше суток. При штормовом ветре судно обычно укрывалось у острова Моржовец (примерно середина пути) и пережидало непогоду. Тогда время в пути несколько увеличивалось.
Можно сказать, каждый житель Шойны хотя бы раз плавал на этом судне до Архангельска и обратно. Путешествие по Белому морю в хорошую погоду одно удовольствие. Качки нет, судно движется по ровной водной глади, мерцающей тысячами солнечных блесков.
В шторм плавание оставляло совсем другие воспоминания. Бортовая и килевая качки, судно переваливалось с боку на бок, то нос задерет к верху, то корму. Если нос зарывается в ближайшую волну, то брызги от нее летят на палубу. В каютах душно, так как иллюминаторы окон закрыты при шторме. Пассажиров начинает мутить от морской болезни. Лежишь в каюте на кровати, а тебя — то поднимает вместе с кораблем, то резко опускает. Стоять или сидеть довольно сложно. Правда те, кого не брала морская болезнь, умудрялись еще посидеть и в ресторане.
Жители Шойны загодя приходили на берег реки или поднимались на маячную сопку посмотреть, не показался ли на горизонте моря “белый теплоход“. Даже, если на нем никто из родственников не приезжал, все равно приходили. Для села это был праздник. Не были помехой ни дождь, ни ветер. Замерзнут, сходят домой чаю горячего попьют и снова на берег. Как бы ни прозевать самое интересное.
Стоят и ждут, когда теплоход появится на горизонте и встанет в море у приемного буя на якорь. Всем передают новость — “Юшар” пришел, ждет полной воды”.
Дождавшись полного прилива, теплоход поднимал якорь и начинал медленно заходить в реку, чтобы встать “на яму”, самое глубокое место в устье реки. Тогда к нему устремлялся местный транспорт: рыбкооповская и маячная доры, личные катера. Но иногда и везло пассажирам, если в Шойне находилось судно с грузом. Обычно с ним была баржа для разгрузки этого груза, и она тоже шла к теплоходу за пассажирами.
В хорошую погоду с судна опускали специальный трап, и пассажиры спускались по нему в катер. При сильном ветре катера, да и баржу на волнах подкидывало и опускало довольно резко и высоко. В этих случаях при высадке использовалась веревочная лесенка, и люди по ней спускались. А были и пожилые пассажиры, и дети. Нужно самому сойти и вещи опустить. Вообще “Одна романтика”.
В пятидесятых и шестидесятых годах, когда в реку заходили десятки рыболовецких и грузовых судов, использовали лоцмана. Его обязанности исправно исполнял местный житель Александр Медведев. Но времена изменились. За навигацию стало заходить от силы до десятка судов и решение о том заходить или нет в реку в зависимости от погодных условий стали принимать сами капитаны.
У многих Шоинских мужиков были свои “вторые имена”. Александра почему-то называли в народе “Репой”. В штормовую погоду мужики между собой говорили. “Репа” заведет. Он знает каждый метр реки, на мель не посадит. И действительно это был мастер своего дела.
С годами река стала сильно мелеть. В малые воды песчаные кошки стали выступать из воды все больше и больше. Ближе к морю при входе в реку была почти всегда видна, большая Карельская кошка. Когда-то на эту кошку сел теплоход “Карелия”. Ее особенно опасались капитаны судов, заходивших в реку Шойна.
Ранней весной, когда основной ледоход заканчивался, приходило гидрографическое судно. Делались промеры глубины устья реки, выставлялись буи по фарватеру. В море устанавливался приемный буй.
В штормовую погоду были случаи, когда теплоход “проходил мимо Шойны”. Такое право у капитана было. Нужно было придерживаться расписания, стоять долго, а шторма иногда продолжались и сутки и более, судно не могло. Нужно было плыть дальше до Нарьян-Мара, а это еще больше суток пути. Тогда пассажирам, ехавшим в Шойну, крупно не везло. Быть рядом с Шойной и проехать мимо — удовольствие маленькое.
Тут все решал капитан. Ситуация для него было не из легких. И людей жаль и из расписания сильно выходить нельзя. Вот в такой сложной ситуации и оказался капитан судна в один из рейсов в начале 70-х годов. “Вода пришла”, но штормовой ветер и волна были довольно сильными. В море людей было не снять. Даже иногда в реке снимали с большой опасностью, а тут море. Решил завести судно в реку. Не повезло, судно закинуло волной на одну из мелей. Сняться самостоятельно уже и в большую воду не смогли, пришлось вызывать подмогу с Архангельска.
Судно просидело на мели не одни сутки, пока погода не направилась и с Архангельска не пришли спасательные суда и не стащили его с этой мели.
Жители Шойны в малую воду по кошкам чуть не до самого судна доходили. Ну, а как же, такое событие не часто бывает.
Судно после того проверили, и оно продолжало благополучно плавать по Северным морям.