Роман о Розе 1620

Имеют ли чувства какой-нибудь цвет,
Когда они в душах кипят и зреют?
Не знаю, смешно это или нет,
Но часто мне кажется, что имеют.

А если вдруг ревность сощурит взгляд
Иль гнев опалит грозовым рассветом,
То чувства, наверное, в нас горят
Цветом пожара - багряным цветом.

Когда ж захлестнет тебя вдруг тоска,
Да так, что вздохнуть невозможно даже,
Тоска эта будет, как дым, горька,
А цветом темная, словно сажа. (Э.Асадов)

                ***


Последние такты мелодии затихли, заглушаемые шелестом юбок и шуршанием подошв о пол. Танец закончился, две пестрые шеренги волной откатились друг от друга и рассыпались на смеющиеся и болтающие парочки.
Графиня де Ла Фер – хозяйка дома и несомненная королева бала – рассеянным взглядом скользнула по разгоряченным лицам танцоров, но, не найдя среди них своего мужа, досадливо прикусила губу.
- Его здесь нет, - виконт де Крепи смотрел на свою партнершу снизу вверх во всех смыслах – он был невысок ростом, а в его глазах отражались восторг и обожание.
Хотя танец уже закончился, он все еще не отпускал руки графини, а она и не пыталась эту руку отнять.
- Я сейчас найду графа и предупрежу, что, к огромному сожалению, Вы уже покидаете нас.
- Я сожалею не меньше, но, увы, обстоятельства…
Виконт заглядывал в глаза молодой женщине и виновато бормотал, что завтра рано утром он должен ехать осматривать новые охотничьи угодья, которые хочет купить, что ехать далеко, что вопрос о сделке был решен задолго до этого бала и что если бы он знал заранее…
Графиня согласно кивала, но ее взгляд по-прежнему рассеянно блуждал в поисках мужа.
- Видимо, он вышел с гостями подышать воздухом. Я приведу его, а Вы пока найдите свою жену.
Виконт понурил голову:
- Да, конечно. Прежде чем откланяться, позвольте поблагодарить Вас за танец – Вы очень добры… и прекрасны.
Графиня улыбнулась (весьма снисходительно) и, поправляя локоны, невольно оглянулась в поисках зеркала. Однако вместо собственного отражения она могла видеть только два больших парадных портрета, на одном из которых был изображен тот, кого она безуспешно искала – граф де Ла Фер, полновластный хозяин этих земель.
Портрет был выполнен мастерски, один из тех, о которых говорят «как живой». Но как ни велико искусство живописца, а в нарисованных глазах не увидишь своего отражения. Графиня снова повернулась к виконту де Крепи, чей взгляд выражал все, что только могло пожелать ее самолюбие.
- Вы прекрасны, - грустно вздохнул виконт.
Он поглядел на второй портрет, изображавший саму графиню, и снова вздохнул:
- Я пошел за женой.
Де Крепи побрел по залу, выискивая свою благоверную, а графиня, напоследок еще раз оглядев присутствующих, направилась к выходу.
Было далеко за полночь, и только свет из окон да факелы у дверей давали возможность гулявшим на лужайке видеть друг друга. Дальше все тонуло во мраке.
Из залы снова донеслись звуки. Сначала нестройные – это музыканты проверяли инструменты, а потом веселая куранта задорно стала зазывать любителей поплясать, и лужайка быстро опустела.
Графиня подобрала одной рукой юбку, чтоб не цеплялась за траву, и нерешительно шагнула в темноту. Чтоб не споткнуться и не упасть, молодая женщина слегка опиралась на невысокую декоративную стену, которая окружала бальную залу и старый охотничий павильон, отделяя их от замка.
Пройдя с десяток шагов, графиня не без труда различила впереди силуэт – какой-то мужчина стоял облокотившись на стену и немного наклонившись к своим невидимым собеседникам. Разговор был негромким, и она едва смогла разобрать несколько слов, которые тут же заглушил звонкий женский смех, исполненный кокетства. Собеседница явно заигрывала с мужчиной.
Графиня медленно отступила назад, до самой границы света и тени, которые сталкиваясь, словно отражали противоречивость обуревавших ее чувств.
Музыканты играли во всю мочь, и, видимо, заговорившиеся гости тоже соблазнились возможностью размяться. Смеясь и шурша юбкой, на лужайку из темноты вышла дама под руку с кавалером, и до графини донесся жеманный голос:
- Ах, умираю, хочу танцевать!
Пару сопровождал молодой человек лет двадцати-двадцати двух, в котором легко можно было узнать оригинал парадного портрета из бальной залы – графа де Ла Фер. Скользнув взглядом по неподвижной фигуре жены, он широким жестом проводил гостей. Едва они скрылись за дверью, граф быстро подошел к жене, крепко взял за руку и решительно утащил назад в темноту. Графиня не сопротивлялась – муж просто не оставил ей такой возможности. Она инстинктивно обняла его за шею, потому что от поцелуя у нее закружилась голова.
- Это Вам моя маленькая месть, Анна.
- За что? – прошептала графиня.
- За любезности с виконтом де Крепи.
- Но как..?
- Здесь, как и в Берри, с Вас не сводят глаз, - граф тихо рассмеялся. - Мне уже насплетничали.
- И тогда Вы решили уединиться с мадам де…
- Су-у-да-арыня! Неужели я настолько мелочен в Ваших глазах?
- Но…- растерялась графиня. – Вы сами сказали – «маленькая месть»…
- Месть – это вот что…
Он снова поцеловал ее.
- Теперь Вы будете думать только обо мне.
Граф помог ей сесть на скамью у стены, и ласково провел рукой по щеке жены:
- Не выходите сразу к гостям. У Вас лицо горит.
Силуэт графа – сначала черный, потом огненный в свете факелов – мелькнул перед глазами молодой женщины, и она услышала чей-то возглас:
- А! Да вот же он! Наш очаровательный хозяин!

                ***

Анна проснулась от неприятного чувства – ей было тяжело дышать. В кровати за пологом было темно и душно. Тяжелая, плотная ткань пахла пылью. Очень красивая и дорогая, затканная шелком, расшитая жемчугом, украшенная затейливыми аппликациями из драгоценного меха эта ткань почти не пропускала воздуха.
Как ненавидела Анна эту парадную спальню и эту огромную кровать со старинным пологом!
Летом тут можно было сойти с ума.
Анна осторожно проскользнула между полотнищами, стараясь, чтоб мелькнувший свет не разбудил мужа. В комнате тоже было жарко, и Анна подошла к плотно закрытому портьерами окну. Там, за стеклом, было раннее утро. Пожалуй, единственные часы в эту пору, когда можно было рассчитывать на прохладу и свежесть. Молодая женщина попыталась открыть окно, но быстро поняла, что в одиночку ей не справиться с тяжелой рамой.
Тут же рядом возле окна на столике стояло вино, но уже после первого глотка Анна с досадой отставила бокал – вино было теплым. Она отерла пот на висках и над верхней губой и снова поглядела в окно. Солнце еще было невысоко, и тень от замка почти полностью закрывала двор. Однако в этой блаженной тени уже прогуливались гости из числа ранних пташек.
Анна с досадой вздохнула. Ничего не поделаешь - принимая гостей нужно быть готовым к тому, что оставаясь хозяином в доме, парадоксальным образом становишься рабом прихотей чужих людей, лишаясь возможности удовлетворять собственные капризы.
Подумав, Анна надела халат прямо на ночную сорочку и вышла из спальни. Бесшумно миновав комнату безмятежно спавшей горничной, она выглянула в коридор.
Замок потихоньку просыпался. Слышались звуки шагов, негромкое позвякивание посуды, постукивания и шорохи. Совсем скоро эти звуки станут громкими, уверенно зазвучат голоса и начнется новый день, наполненный для кого-то хлопотами, а для кого-то удовольствиями. Но пока слуги старались не тревожить почивавших господ.
Лучше всего Анна знала ту часть замка, где были покои мужа и ее собственные апартаменты, но в целом тоже ориентировалась неплохо. Хотя они переехали из Берри совсем недавно и у графини де Ла Фер было множество других дел, помимо изучения нежилых нынче помещений, кое-что она все же запомнила.
На плане, который украшал стену кабинета графа де Ла Фер, замок напоминал полураспустившийся бутон, защищенный шипами. Старое крыло было как ветка, давшая рост цветку, что складывался из двух новых пристроек, сомкнувшихся вокруг квадратного двора и снаружи обрамленных рвом с изящным мостом. Остатки бастионных укреплений острыми зигзагами-шипами охватывали старую часть замка. Именно туда – к бывшим покоям прежнего хозяина - и направилась графиня де Ла Фер.
Она поднялась на третий этаж и проскользнула через спальни прислуги сейчас пустые, затем спустилась по винтовой лестнице, прошла через вереницу темных комнат и оказалась там, куда стремилась – вдали от всех, надежно спрятанная от любопытных глаз.
Старое крыло было одноэтажным и в торце имело широкий и низкий балкон, больше похожий на террасу. Его пристроили для деда нынешнего графа де Ла Фер, который в старости стал нуждаться в большом количестве свежего воздуха и солнечного света. Вокруг был разбит небольшой сад, давно потерявший даже видимость ухоженности. Деревья вымахали выше кровли, кусты разрослись, а траву можно было косить.
Графиня еще ни разу не была тут, и легко перебравшись через перила балкона, с удовлетворением огляделась.
Вокруг стояла совершенная тишина, даже птицы пели где-то далеко. Анна повернулась к балкону спиной и улыбнулась – замок словно пропал, не подавая никаких признаков своего существования.
Среди кустов на небольшом пьедестале стояла статуя. Анна без особого интереса поглядела на нее – какая-то античная богиня. Чуть склонила голову и опустила глаза, целомудренно прикрывая руками тело и без того все укутанное в складки одежды. Анна присела на краешек пьедестала и, закрыв глаза, закинула голову, подставив лицо под рассеянное листвой утреннее солнце.
Насладившись тишиной, она медленно открыла глаза и вздрогнула от неожиданности. Свет и тень на лице статуи странным образом создали иллюзию того, что богиня улыбается. Анна готова была поклясться, что ясно видит эту улыбку. Она придвинулась ближе, желая лучше рассмотреть мраморное лицо, но эффект пропал, и статуя теперь выглядела строго и сдержанно. Анна намеренно стала менять свое положение, пытаясь заставить богиню «улыбнуться» и когда ей это удалось, довольно расхохоталась:
- Подчиняется!
Она с увлечением продолжила игру, ничего не замечая вокруг, и, когда рядом раздался требовательный голос, так резко дернулась, что соскользнула с пьедестала на траву.
- Что Вы здесь делаете, сударыня?
- Бог мой, граф! Разве можно так пугать!
Анна с улыбкой протянула руки мужу:
- Помогите мне подняться. Смотрите, что я нашла! Какая-то старая статуя.
- Что Вы здесь делаете?
Анна удивленно поглядела на графа:
- Ничего. Я хотела немного погулять вдали от всех.
- Хорошо, теперь идите.
Граф выглядел таким же строгим и сдержанным, как мраморная богиня, и Анна не решилась возразить. Он помог ей перелезть через перила балкона и, словно не замечая ее вопросительно-насмешливой улыбки, настойчиво повторил:
- Идите.
Анна послушалась, но в комнате задержалась у окна, укрывшись за портьерами, которые намеренно не отдергивали, чтоб сохранить внутреннее убранство от света.
По всей видимости, граф не сомневался, что жена покорно ушла, потому что, постояв немного, он опустился перед статуей на одно колено и быстрым, привычным движением приложил кончики пальцев к своим губам, а затем коснулся рукой края мраморной одежды. Дожидаться пока муж застанет ее за подглядыванием, было глупо, и Анна поспешила покинуть старые покои. С самоуверенностью, какую питает привычка видеть мужчин у своих ног, молодая графиня ожидала, что позже муж, конечно же, захочет объясниться, и уже готовилась выслушать исповедь смущенного графа о романтических мечтаниях юности. Анна собиралась проявить снисходительность – она лишь немного посмеется над мужем, но позволит ему выпросить прощение и с готовностью примет его уверения в любви. Она ждала весь день, но ее чаяния были напрасны. Граф вел себя так, будто это утро было самым обычным, и графиня призадумалась. Виденная сцена казалась ей смутно знакомой, и только к вечеру Анна вспомнила, что, кажется, видела похожую картинку в одной из книг, которые показывал ей граф. Тогда она почти не смотрела и практически не слушала, о чем он говорил. Рассказ о каких-то едва ли живших на свете людях казался ей ерундой по сравнению с тем, что она видела в глазах графа де Ла Фер и слышала в его голосе. Но сейчас это воспоминание подсказало ей, что нужно сделать.
Вечером, уже лежа в постели, в темноте за ненавистным пологом, она тихо сказала мужу:
- Простите меня, что, по незнанию, я коснулась тайн Вашего сердца. Поверьте, для меня святы даже те, о которых я не знаю.
Граф ничего не ответил, но горячие поцелуи, которыми он стал покрывать ее лицо и руки вызвали у графини чувство тщеславного удовлетворения – она поступила правильно.

                ***

Через несколько дней гости разъехались, разнося по всему графству рассказы о великолепном приеме, который граф де Ла Фер устроил в честь приезда, желая порадовать свою молодую жену.
Но еще до окончания празднеств у супругов случилась небольшая размолвка и причиной была все та же статуя.
Не устававший нахваливать своего хозяина управляющий Гийом без конца сыпал именами знатных особ родившихся, живших и посещавших Ла Фер. Он-то и разболтал всем о подарке, полученном от доброго короля Генриха в честь рождения нынешнего графа де Ла Фер.
Гийом не забыл и остальных, но, если рассказ о дарах Франциска I вызвал у графа горделивую улыбку, то при упоминании мраморной богини он почему-то бросил на жену взгляд, в котором было что-то вроде замешательства.
- Это что же – моя соперница? – смеясь, поинтересовалась графиня. Гости тоже рассмеялись, и граф внешне непринужденно последовал их примеру. Но у Анны его веселость вызвала тревогу и когда они на несколько минут остались наедине, она, едва сдерживая ревнивые интонации, спросила уже настойчивее:
- Так у меня есть соперницы?
Граф задумчиво улыбнулся и покачал головой:
- Разве с Вами может кто-то сравниться?
- Возможно, жена для Вас уже не столь желанная цель!
Граф ответил странным взглядом и, ничего не сказав, только поцеловал Анне руку.
Этот случай оставил у графини неприятное чувство, и между супругами появилась едва ощутимая напряженность.
Теперь время от времени граф бросал на жену все такие же странные взгляды, понять которые она не могла, и от этого ее нервозность только росла. Неужели она не ошиблась? Всего месяц, как они женаты, а все уже позади? Он, как и прежде, вельможа, знатный господин, хозяин графства, а она…  Уже никто? И нет той власти, что могла бы изменить положение дел?
Все чаще и чаще возвращалось к ней то чувство, что испытала она в церкви во время венчания – страх. Страх перед силой и властью, которые она не сможет обуздать.
Но ведь она помнит его признание! Он не лгал, он был перед ней открыт, беспомощен, беззащитен! Она была победительницей!
Или только думала, что была?
Она уже почти жалела, что гости скоро уедут, и они с мужем останутся вдвоем. Там, в блестящей веселой толпе, она чувствовала себя королевой – могущественной повелительницей множества вассалов, которые по первому знаку бросались выполнять любое ее желание.
И он тоже склонял перед ней голову. Ее муж. Его восхищение ее талантами было непритворным, но что будет теперь?
Когда вечером он явился в спальню и, вместо того, чтоб лечь в постель, поманил Анну к двери, у нее мелькнула дикая мысль, что он собрался вышвырнуть ее на улицу, туда, откуда привел.
- Что Вы хотите? – голос едва повиновался ей.
- Идите со мной, только не шумите.
Он взял ее за руку, и они стали красться по давно затихшему замку пока не выбрались наружу через какой-то полупотайной ход. Анну охватила паника:
- Я… не пойду. Я не хочу!
Граф зажал ей ладонью рот, а вторую руку приложил к своим губам, призывая к тишине.
- Тихо. Я не хочу, чтоб нас услышали.
- Что Вы собираетесь со мной сделать?
- Идемте.
Они пошли вдоль крепостной стены, прячась в ее тени, дошли до ворот и вышли к старому охотничьему павильону.
- Туда.
Анна испуганно оглядела темную громаду:
- Нет!
- Нет?
Граф подхватил ее на руки и крепко сжал:
- Тогда я Вас понесу. И очень прошу – не кричите. Вы мне доверяете?
Они забрались на самый верх, и перед дверью граф опустил жену на пол:
- Пришли. Прошу Вас. Вы… не будете жаловаться духовнику на то легкомыслие, к которому вас принуждает муж?
- Легкомыслие?
- Входите.
В комнате было темно. Граф шепнул: «Я принесу огонь», и Анна осталась одна. Она ничего не могла различить и только ощущала нежный аромат роз.
- Что это?
Свечи загорались одна за другой, и комната стала наполняться светом.
- Что это?
Граф поставил подсвечник на изящный столик и улыбнулся:
- У Вас нет соперниц.
Анна огляделась. Нежный розовый шелк был везде – драпировки в альковах, легчайший полог на роскошной кровати, расшитое покрывало.
И розы. Они были всюду.
Граф подошел к жене:
- Вы не считаете мои прихоти… слишком смелыми?
Он прикоснулся к ее вискам, слегка взъерошив волосы. Его пальцы соскользнули вниз, на нежную шею и взгляд стал темным и жадным.
- Я поспешил зажечь столько свечей, любуясь Вами… а теперь хочу скорее их погасить.
- Но что с Вашими руками? Какие царапины!
Граф растерянно повернул кисти рук, рассматривая их, и рассмеялся:
- Ах, это! Это розы. Такие нежные и красивые. Как Вы. Но Вы не будете так же жестоки со мной? Анна… Я люблю тебя… И никто не сможет этого изменить. Разве что ты сама…