Люблю окраину родную

    Малая Родина- дом, в котором я родился, улица, где я рос и район, где я жил. Иной поморщится и скажет « Тьфу ты, грязная окраина, одно название чего стоит-Смолянка-а». Название не белоснежное и скверно пахнущее, что верно, то верно. Но я верен словам известной песни «Еду я на родину, пусть кричат -уродина, а она нам нравится».

    Бывшая городская окраина, заселенная еврейской беднотой - биндюжниками и балагулами, плохо пахнущими смоловарнями и мыловарнями. Возле каждого убогого строения, куча копошившихся еврейских детей. Голод и нищета витают в каждой семье, убивают болезнями и безысходностью. Маленькая начальная еврейская школа- хедер, где бедный учитель-меламед, учит таких же бедных детей.
 
    Советская власть дала евреям выход из зоны оседлости, возможность учиться и проживать, где им угодно. Смолянка вошла в городскую черту и перестала быть своеобразным еврейским гетто. Последняя война почти поголовно уничтожила еврейское население. Мне суждено было родиться после страшной войны и застать остатки еврейских соседей, выживших в эвакуации. Это были интересные, самобытные люди, говорившие на идише. Они знали еврейские праздники, готовили вкусную еду и знали многое то, что не знали их дети. Прошло несколько десятков лет и их не стало, дети и внуки покинули Смолянку и даже город. Вместо них пришли жители окрестных сел, с другим миром и укладом жизни.

    Смолянка начиналась после района, с красивым названием Липки. Улица плавно спускалась в район смолянской низменности. По обеим высоким сторонам Липок, росли высокие, раскидистые липы, давшие названию району. До революции там жила категория людей, именовавших как мещане. В советское время это был рабочий люд, имевший небольшой участок приусадебной земли, сад и какую-ту домашнюю живность. Многие занимались пчеловодством, благо дело были прекрасные медоносы -липовые деревья и сады. В период цветения лип, весь район благоухал медовым ароматом цветущих деревьев, в воздухе висел гул от пчелиного жужжанья. Старые липы, как люди старели и умирали, помню от некогда прекрасных двух аллей лип-осталось несколько деревьев. В семидесятых годах прошлого века, вдоль центральной улицы районов Липки и Смолянка посадили молодые каштановые деревья, которые растут до сих пор.
 
    Над Смолянкой слева, возвышался зеленый холм. В детстве он казался настоящей горой. У подножия холма, в зеленой ложбине, извиваясь и журча, тек Путятинский ручей. Он вытекал из Путятинского пруда, на дне которого били чистейшей воды ключи, питавшие его круглый год. Вокруг современного пруда разместился Ботанический сад, в котором можно найти немало интересных мест и растений. В далеком детстве вода в Путятинском ручье была прохладной и кристально чистой, наигравшись в детские игры мы бежали к ручью, зачерпывали ладошкой воду и без боязни пили. Сачками мы ловили мелкие рыбешки для домашних котов.
 
    Зимой, с большим снегом, дети и взрослые скатывались с холма на лыжах и санях. Холм был индикатором прихода весны, тогда начинал таять снег и показывалась его бурая верхушка, с прошлогодней травой. Когда на весеннем солнце высыхала прошлогодняя трава, мы ее поджигали. Поджигали снизу, языки пламени захватывали весь холм, дым окутывал все вокруг. Из серо-бурого, холм становился угольно -черным, но ненадолго. На наших глазах, в течении нескольких дней, холм преображался, на нем прорастала изумрудная трава и вскоре холм был покрыт зеленым ковром. Летом на склонах холма созревала земляника, а в маленьких ложбинках рос пахучий чабрец, придававший скошенной на сено траве, неповторимый аромат.
 
    У подножия холма, по берегам ручейка и чуть выше, росли старые груши-«дички», с почерневшими от возраста корой и колючими ветками. Весной старые деревья наряжались молодыми невестами. В белоснежном наряде, распространяя нежнейший аромат, фантастически красиво они выглядели на фоне зеленого холма. В конце лета мы прятали созревшие терпкие груши, в пласты пахучего сена, у подножья дерева. У нас были враги-маленькие муравьи, которые прогрызали отверстия, в набравших сладость «гнилычек».
 
    По другую сторону ручья, зацветала белоснежная, с резким запахом черемуха. Затем приходило время пахучей сирени, которая цвела всеми оттенками сиреневого цвета. Позднее цвели колючий шиповник и боярышник. Но апогеем летнего цветопредставления -была белая акация. Тягучий воздух, напоенный сладкими ароматами цветущей акации, можно было «пить».
 
    По склонам оврага, к осени созревали лесные орехи-лещина. Возле ручья, на поляне, возвышались величественные тополя, а под ними разрознено росли, невесть откуда взявшиеся молодые деревца грецкого ореха. Это была загадка, как появились-маленькие саженцы грецкого ореха. Все прояснилось поздней осенью, когда я обнаружил под тополями, крупные грецкие орехи. Недалеко был сад, с громадными деревьями грецкого ореха. Сметливые вороны обрывали созревшие орехи и бросали их с высоты, чтобы расколоть твердую скорлупу и легко добраться до вкусной мякоти. Так, через десяток тысяч лет умные пернатые по интеллекту догонят человека.
 
    Где-то в километре от холма, в противоположной стороне смолянской низменности- протекала река Тетерев. Ее течение было плавным и спокойным, лишь раз на изгибе русла, течение ускорялось и появлялись водовороты. В эту реку незаметно вливался маленький ручеек моего детства- Путятинский ручей. Через сотни километров, река Тетерев впадала в Днепр, главную реку моей большой родины-Украины. Так наша малая родина -связана с большой.