О возможности единства

О возможности единства

  Я много написал за свою жизнь, и в какой-то момент осознал, что сквозь половину моих произведений алой шёлковой лентой вьётся одна главенствующая идея – единство. Так или иначе, им можно было объяснить всё. Звучит банально, инфантильно, но зато предельно просто и правдиво. Я до сих пор вижу в единстве ключ ко всему. Единственно возможный вариант, при котором наше общество расцветёт, и мир станет лучшим местом.
  Понятно, что единство, общность – это на сколько-то процентов утопия. Но почему они так трудно недостижимы? Сегодня я ощутил необходимость попытаться ответить.
  Один человек сказал, что на время изоляции в связи с вирусом надо запретить продавать алкоголь только, чтобы «неповадно было по магазинам шляться». Сразу бросилась единоличность такого странного и жёсткого решения за всех. То есть у кого-то отобрать его последний оплот, вторую вещь, которая помогла бы скрасить не только эту недельку, а всё обозримое будущее. А почему бы этому мудрому реформатору в таком случае, не запретить покупать сырую рыбу или колбасу?
  Как вообще человек без детей может понять человека, у которого они есть? У них настолько разные мировоззрения, что при некоторых обстоятельствах они стояли бы по разные стороны баррикад. Та же история и с женой, и с девушкой. Да даже побывавший за границей уже находится с иными изначальными условиями с домоседом. Сытый голодного не разумеет. Мало того, человек, что-то переживший, что-то приобретший, чрезвычайно быстро забывает прошлое. Ему становятся чужды чаяния и страдания, он даже помыслить не может, что такое одиночество или нужда, хотя всего месяц назад был на том незавидном уровне. А сейчас посочувствует, конечно, но домой срочно нужно батон купить.
  Наша жизнь значительно изменилась и продолжает меняться всё быстрее. У каждого свои дела, все уткнулись в свои точки, каждый куда-то спешит, и, разумеется, никому нет дела до других – свою бы жизнь обустроить. Если подумать, критическая масса зла зиждется на нашей разобщённости. Такая мелочь, но логичная – в пустоту проще залиться чёрной жиже негатива. Если попытаться уточнить, «уже что-нибудь конкретное придумать, чтобы выгоду приносило здесь и сейчас», то можно обвинить капитализм, уход от социализма. Но я уверен, что возможны лекарства с пренебрежимо малыми побочными эффектами. Учёные с такими открытиями всё успешнее справляются.
  Да и какое счастье может быть всеобщим, если в принципе многие приятные фрагменты априори кому-нибудь мешают? Если с тобой та самая, она вряд ли с кем-то другим. Сколько денег не печатай, а все богатыми быть не могут в принципе. Очень надо каждому подняться на уровень, а лучше на несколько. Кто-то может тебя подтолкнуть, но в большинстве случаев придётся идти, наступая людям на ноги, а то и вовсе по головам.
  И тут ещё одна забавная и плачевная деталь проявляется. Казалось бы, все мы связаны: как же добиться чего-то существенного без участия других – нужно, как минимум, чтобы кто-то замолвил за тебя словечко или, чтобы у тебя как можно больше покупали, да хотя бы смотрели на тебя почаще и побольше. Современные технологии настолько сильно развились, что мы можем связаться с человеком в другом конце света, мы легко переписываемся с немыслимым количеством людей. Сделало ли это нас ближе друг к другу? Отнюдь. В чём-то даже наоборот. Взять хотя бы новости – сфера, в которой по своей природе ложь или недомолвки обесценивают всё, что там говорят. Или несдержанные комментарии, каким-то образом умудряющиеся постоянно ухудшать кому-то жизнь. А в случае со свободой слова, проще вообще ничего не писать и не говорить. Проводами, волнами друг до друга дотянулись, и нас, как будто действительно стало не сто с лишним миллионов, а почти восемь миллиардов, а толк есть далеко не всегда. Налицо конфликт количества с качеством.
  Вирус чуть сильнее обнажил человеческий эгоизм. Слетавшие куда-то ещё и заразили своих. И рыбку съел и обнаглел. Стоит ли винить людей, думающих так? Безусловно, нет. А с другой стороны, если человек год планировал, копил и заплатил или в командировку летал – неужели их стоит винить? Так и получается, никто не виноват. Но это не так: никто невиновен и все виновны одновременно.
Лучше уж мыслить так, чем искать одного виноватого.
  Это немного сложная философия – попытаюсь объяснить. В большинстве случаев мы принимаем решение или совершаем поступок исходя из суммы всех факторов: настоящих, вероятных будущих и прошлых. Мы не можем полностью абстрагироваться от исходных условий, также как не можем выкинуть из головы произошедшее с нами, жить, как ни в чём ни бывало. А кто виноват в том, что творилось и творится в мире людей? Ответ очевиден. Влияние может быть огромным, например, когда у тебя что-то несправедливо отнимают, и совсем малым – когда кто-то посмеялся над твоей шуткой. А кто повлиял на накопленный опыт и сиюминутное настроение тех, кто с тобой контактировал? Правильно, ещё какие-то люди. Мы, осознанно или нет, меняем наш мир под себя. Конечно, есть десятые доли процента, отведённые на наводнения, землетрясения, в которых мы не виноваты. И то, на счёт лесных пожаров я не уверен.
  Человек социальное животное. Просто стая стала поменьше, и с ней реже видимся. И ещё огромная, в большинстве своём, увы, безликая серая орава. А как иначе – их же так много, и все такие сиюминутно малополезные.
  Есть ещё немаловажный аспект. Мы не способны почувствовать то же, что чувствует другой. Даже такой же пережитый опыт не ощущается одинаково. Один мозг – один луч фонаря и имеет общего с другим лишь эллипс в месте их пересечения. Стоит ли обижаться на человека, который не может влезть в шкуру другого, вселиться в кого-то, чью жизнь он не хочет присваивать?
  Человек может частично войти в положение близкого, если захочет. Но мы ведь редко это делаем. И опять же, поймём мы, что надо близким, но дать это далеко не всегда можем. Порой мы не знаем даже, как помочь близким, а советы делу нечасто помогают. Можно понять, почему мы редко смотрим со второй и третьей позиций: это энергозатратно, нам тяжело даются перемены и само занятие зачастую неблагодарное. Но тем не менее, эта практика необходима. Она полезна как минимум для нашего разума, чтобы он не костенел, а ещё с её помощью можно принимать более взвешенные решения. Можно начать с малого: если позволяет настроение, попробовать почувствовать, каково твоему знакомому, хотя бы на минуту – не сильно убудет. В таком состоянии может что толковое придёт в голову. Со временем эта «суперспособность» будет включаться всё чаще и проще. Как говорится, доверие возникает из понимания, а уж понимать друг друга нам точно доступно уже сейчас.
  Не всё окрашено только в серый, чёрный и красный цвета – даже крайний пессимист втайне верит, что что-то будет лучше. Порой мы помогаем кому-то, и нам становится лучше на душе без капельки корысти. Люди на улице не дадут тебе погибнуть – обязательно кто-то помощь вызовет, обязательно кто-то с дороги перенесёт. И тут хватит одного, чтобы запустить цепную реакцию («стадный эффект» для циников) – та же самая критическая масса, только теперь на благо.
  В большинстве своём люди на всяческих мероприятиях всё чаще слушают друг друга в независимости от звания, статуса и положения. И неважно: чтобы дело выгодное решить, из уважения друг к другу или по другим причинам. Когда делается что-то хорошее, полезное, мотивы можно не искать. Если не брать в расчёт поведение некоторых людей с плохим настроением в интернете и СМИ, всё явственнее ощущается наша цивилизованность, неконфликтность, образованность.
  Однако, даже когда мы хорошо относимся к людям, это далеко не всегда взаимно – тебя по-прежнему отрезают и выкидывают, как мусор. Надеюсь, это происходит потому, что до тебя человек пережил сколько-то негатива от похожих на тебя. И к совершенно невиновному человеку по инерции относятся, как к подозреваемому. Конечно, ведь проще обобщить, округлить. А надеюсь потому, что остальные варианты ещё страшнее. Не хочется верить, что на свете так много людей, родившихся с гнильцой и не способных измениться.
  А каково тем, чьи надежды, мечты и вполне чистые побуждения из раза в раз рушатся, окатывая грязью. Можно ли винить человека в растущем цинизме и скептицизме после того, как в нём несколько сот кусочков таким образом повредились и перестали работать? Конечно, тоже нет. Его душу надо лечить, и неизвестно, сколько лет терапии счастьем потребуется больному.
  Мы движемся, бесспорно. Но этого неимоверно мало. Шажочки муравьиные, а интенция до сих пор в зачатке, да и она постоянно подвергается насилию. Нужна примерно тысяча лет, чтобы сказать, когда единство и всеобщая вовлеченность в жизни, переживания, мгновения радости и грусти будут возможны.
  Подводя итог, скажу, что помимо вещей преходящих, вроде неоднозначных политических и социальных строев, повсеместной меркантильности, сочащейся, точно яд из анчара, и отношения в стиле: «а что мне этот человек – их же на свете миллионы», есть ещё препоны. Сама наша природа несовершенна, если не сказать хуже. Она не позволяет нам думать на уровень выше, создаёт скучный потолок и стены. Нам даже не хватает воображения, желания и ответственности воспринять, что будет чуть позже нашей смерти – какие там века. А до тех пор можно хоть немного чаще относиться друг к другу, как к людям. Тем высшим существам, на которых вся надежда, и которые в ответе почти за всё происходящее. У нас всё же есть какая-то поразительная и мистически прекрасная связь, да мы ещё и находимся на одном шаре. И остаётся надеяться, что пара годиков счастья могут перебить десятки лет страданий и практически бессмысленного существования. Хотя бы так, пока не раздадим каждому лекарство.


  Март 2020