Гримасы рыночной любви. На работу за любовью

На работу… за любовью
Марина иногда намекала мне, хотя уже не так часто, что хочет родить от меня ребёнка. Она была уверена, что это будет девочка, и даже имя подобрала для неё – Иринка. Я не верил в искренность её слов. У меня перед глазами стоял злополучный таксист, тем более что однажды я на своём телефоне с определителем заметил чужой номер мобильного телефона, на который звонила любимая в моё отсутствие. Перезвонив по нему и услышав мужской бас, я догадался, что это номер Коляна. Это была уже неприкрытая наглость, и мы снова поругались и … снова помирились.
Марина, как и раньше, ходила на рынок и помогала торговать Наде. Между ними были полудружеские отношения, хотя Надя откровенно её недолюбливала и, как и раньше, надо мной посмеивалась. Я прекрасно сам видел двусмысленность своего положения, но эта наша любовная связь, скорее, напоминала любовное болото, когда ступив одной ногой, не можешь уже вытянуть и вторую и судорожно топчешься на месте, и тонешь, захлёбываясь любовной жижей. В минуты раздражения я всегда говорил Марине, что она похожа на пиявку, и как только найдёт кого-нибудь помоложе, вцепится в него, забыв даже, как меня звать.
Марина снова решила пойти на «свой хлеб». Кроме того, ей нужен был и трудовой стаж с фиксированным заработком, чтобы оформлять пособие на детей. Марина устроилась продавцом газет и журналов в киоске. Зарплату ей начислили всего лишь 50 грн. Это, конечно, были сущие копейки. Я смеялся над ней и говорил, что она больше проедает в день, чем зарабатывает за месяц, но переубедить мою «бизнес-вумэн» было невозможно. Марина, конечно, не перетруждалась и всегда приносила домой свежую прессу почитать. Иногда вместо неё в киоске торговала мать. Это было тогда, когда дочурка плохо себя чувствовала после очередного маленького приключения и алкогольной инъекции.
Рядом с киоском торговала в контейнере Алёна. Она была реализатором, лет на десять старше Марины. Сама была родом из Приднестровья, у нас жила на птичьих правах, так как ни прописки, ни украинского гражданства не имела. Марина быстро с ней подружилась и часто оставляла киоск на неё, если надо было куда-нибудь сбегать. То же самое делала и Алёна. У неё не было мужа, зато было двое взрослых сыновей, один из которых был на заработках в Москве. Если у нас жили не слишком жирно, то в соседней непризнанной республике жили ещё хуже. Вся надежда была на Россию. А многие правдами и неправдами разбегались кто куда в поисках лучшей жизни. 
В киоске Марина проработала несколько месяцев. Недостачи у неё не было. Я иногда помогал Марине получать товар, но она и сама справлялась хорошо. Семейная жизнь, вроде бы, стала налаживаться, как вдруг произошёл очередной вираж. Обычно после окончания торговли на рынке, часа в два, я подходил к киоску, и мы с Мариной шли вместе домой. Но моя «преданная» подруга задолго до двух загадочно исчезла. Я начал нервничать, тем более что для этого были причины. Пару раз я замечал, как незабвенный друг Марины, её любимый таксист, крутился возле киоска. Потом он так обнаглел, что даже подходил к моей стойке. Подливала масла в огонь и Надя. Она мне рассказала, как несколько месяцев назад она довольно часто наблюдала, как после моего ухода домой пообедать, внезапно появлялся Колян, Марина брала сумку и шла покупать продукты чуть ли не под ручку с ним.
«Началось!» - подумал я. В половине четвёртого я пошёл в баню помыться. Примерно через час банщик выкрикнул мою фамилию и объявил, что меня кто-то вызывает. Я обвязался полотенцем, как делают многие заядлые парильщики, выходя во двор, и выглянул в предбанник. Возле двери стояла счастливая Марина. Она чуть ли не влезла за дверь, нимало не смущаясь от мужского стриптиза. Было заметно, что она немного выпившая. Я сказал, что скоро выйду. Минут через десять вышел. Марина рассказала мне трогательную историю о том, что её внезапно перекинули в другой киоск, где продавцу стало плохо, вызвали «скорую», и она вместо коллеги доработала. Марина предложила пойти в ближайший бар и выпить пива.
– Да, – сказала она, – вот тебе десять гривень. Я угощаю.
Я чувствовал, что моя румяная труженица беззастенчиво врёт, но мне в который раз почему-то хотелось ей верить, а десятку она, скорее всего, заработала «ударным» трудом у таксиста. Но я ничего ей не сказал, хотя душещипательный рассказ можно было на следующий день легко проверить. Не хотел очередного скандала, после которого моя «ударница» неминуемо исчезнет на несколько дней, надув обиженно розовые губки. 
Больше Колян не появлялся в моей жизни, хотя, возможно, Марина с ним и дальше встречалась. У неё было так много мимолётных встреч и залётных «друзей», что я временами терял им счёт. Марину же это ничуть не смущало. Ей нравилось порхать по жизни, обжигая крылья.