Тройной одеколон

Нужно было срочно отвезти матрац. Вот настолько срочно, что смотреть на него было совершенно невозможно. Такое бывает, когда долго сомневаешься, а потом враз решаешься проститься с вещью, и хочется избавиться от неё как можно скорее, чтобы не передумать.

Про этот серый пружинный матрац Зоя решила уже давно и даже договорилась с новым приёмным домом для него, но почему-то всё время откладывала, как будто ждала подходящего момента, а тот всё не наступал и не наступал. Какой знак возвестит о таком моменте, Зоя сказать не могла. И когда однажды вечером приняла решение отвезти матрац, как будто ничего примечательного и не произошло. Но решение принялось словно само собой. Легко и бесповоротно. Звонить она не стала – даже сама не понимала почему. Просто не стала и всё. Что-то в глубине её самой, под голубой домашней рубашкой, а дома она носила исключительно мужские рубашки, сказало ей, что только так и следует сделать: поехать без предупреждения. Она всегда старалась слушать этот подрубашечный голос. Не без труда свернув сопротивлявшиеся упругие пружины в тугой рулон и перевязав их подвернувшейся голубой атласной ленточкой, она улыбнулась – отличный подарок, красивый и практичный. Она любила дарить полезные подарки и представлять, как человек, пользуясь вещью, вспоминает её добрым словом.

Они с матрацем с трудом втиснулись в узкий пассажирский лифт и с трудом выбрались из него. Нащупав за матрацным силуэтом кнопку звонка, Зоя впервые за эти два дня подумала: а что если его вообще нет дома или, ещё хуже, он не один и ему сейчас вовсе не до матраца и тем более не до неё. Но было поздно: за дверью послышалось шарканье домашних шлёпанцев. На пороге стоял мужчина в чёрных, видавших виды, джинсах и бежевой рубашке с длинным рукавом. Глаза его на мгновенье вздрогнули от неожиданности, а левая бровь поползла вверх. Но Зоя всего этого не видела, точнее не могла видеть из-за матраца. Вместе с матрацем они ввалились в прихожую и поздоровались. От неожиданности Сергей сделал шаг назад и тут же осветил прихожую улыбкой такой яркости, что Зоя почувствовала неловкость: её появление, тем более неожиданное, давно никого так не радовало. В больших глазах Сергея заблестели слёзы волнения, но он всё стоял, боясь сделать движение, словно Зоя – пугливый мираж, который может растаять от внешних вибраций. Они могли стоять так очень долго, если бы Зоя не взяла инициативу в свои руки, как делала это всегда в их отношениях. Она начала быстро тараторить про полезный подарок, словно боялась, что Сергей может передумать и отказаться. Она говорила много и долго, а он всё смотрел на неё не отрываясь. Но ничего не слышал. Он слушал свои воспоминания, которые кричали ему сбивчивым языком о том, как много лет назад Зоя впервые переступила порог его квартиры. Был май, жаркий и счастливый месяц его жизни. Он много работал, и работа заменяла ему в жизни всё остальное. Когда они познакомились, он сразу понял, что его жизнь больше никогда не будет прежней. А она? Она тогда очень хотела, чтобы её жизнь перестала быть прежней. Так началась их маленькая история.

Зоина болтовня всегда действовала на Сергея успокаивающе. Он наконец смог пошевелиться и крепко обнял её, замёрзшую, тёплыми домашними руками. И расплакался. Зоя позволила эмоциям несколько минут жизни и деловым голосом повторила характеристику драгоценного груза. Она распаковала матрац, чтобы он распрямил томившиеся в неволе пружины, и пристроила его вдоль стены в кабинете Сергея, потому что только там было немного свободного места. Всё остальное пространство было занято бесконечным количеством кабелей, переходников, мониторов, системников и ноутбуков, соединенных в одну неаккуратную паутину. Со стороны всё выглядело бессистемно, отчего на автомате возник порыв рассортировать всё это безумное хозяйство по категориям и сложить в гармоничный узор. Но Зоя усилием воли остановила потянувшуюся к проводам руку и поспешно спросила:

-всё еще работаешь дома?

Сергей ответил утвердительно.

- а  помнишь, - спросил он в ответ, - как первый раз я пригласил тебя на пиццу?
- конечно, помню, - ответила Зоя.

Она и правда помнила. Сергей, как всегда, был в костюме с галстуком и чистейшей белой рубашке. Он чинно готовил пиццу, волнуясь, чтобы ничего не забыть и сделать всё правильно. Зое в тот момент отчего-то очень захотелось сломать его правильность, взломать его систему, чтобы после этого большого взрыва она сама собой сложилась в новый, более естественный узор. Ей казалось, что Сергей томится за решёткой ненужных правил и не замечает половины всего чудесного, что есть в этой жизни. И что если Зоя покажет ему это прекрасное, он выйдет из своей одиночной камеры и больше ни за что не захочет в неё возвращаться. Зоя готовила салат из свежих овощей, а Сергей жарил мясо и делал пиццу. Зое нравилось, что есть в этом какая-то классическая правильность: мясо и мужчина. До этого ей никогда не удавалось соблюсти этот гендерный баланс и постепенно все мужские дела перетекали в её руки. И даже мясо. Потом они водрузили всё на тележку, какие обычно бывают в отелях, и повезли в рабочий кабинет Сергея. В то время там было только два компьютера и три монитора, большое директорское кресло из кожи и пара шкафов для одежды. И эти шкафы были, к удивлению Зои, почти пустыми. С женской завистью она заглянула в один из двух шкафов. На одной полке лежала пачка бумаги А4, на другой - наборы бумажных салфеток, ватные диски и бутылочка тройного одеколона. Именно за одеколоном Сергей и полез тогда в шкаф. Он с неторопливостью маньяка принялся протирать поверхность рабочего стола, за которым они собирались обедать. Увидев знакомую бутылочку с соломенного цвета жидкостью внутри, Зоя сразу повеселела. Точно такая же всегда стояла в шкафу у бабы Дуси. От неё в шкафу царил специфический, не поддающийся точному описанию, аромат, который просачивался в комнату каждый раз, когда баба Дуся доставала что-то из посуды.

От детских воспоминаний Зоя совсем расслабилась и непременно захотела пошалить.

- приглашаю тебя на пикник, - прищурившись, обратилась она к Сергею.

Нехотя оторвав взгляд от полировки, он спросил:

- что это значит?
- мы просто постелем на пол плед и будем обедать там. Ты не против?

Сергей оказался отзывчивым на шалости, которые для Зои были делом обычным. С того обеда на полу началась их история, в которой Сергей терял свои, поросшие мхом, привычки одну за другой и обретал нового себя. Зое даже не приходилось ничего специально придумывать, чтобы радовать Сергея. До встречи с ней он держал себя в такой строгости, что ей достаточно было оставаться самой собой, чтобы их отношения напоминали американские горки. Они, наверное, так и катались бы до сих пор, если бы Зоя не увлеклась однажды своей работой. Она вообще была увлекающейся натурой. И, зная о своей слабости, всегда искала что-то постоянное и незыблемое в жизни, чтобы не сойти с ума от мелькающих за окнами декораций. Все встречающиеся на пути люди, все происходившие рядом события, словно обращались к ней: "Посмотри на нас, останься с нами, попробуй новое!" И она смотрела, пробовала и оставалась: где-то на день, где-то на месяц, где-то на годы. Сергею это даже нравилось: она всегда возвращалась полной впечатлений, которые ливнем обрушивала на его пустынную душу трудоголика. Напоённая её эмоциями, душа Сергея расцветала, как весенний куст, и отношения выходили на новый скоростной виток.

А потом Зое вдруг показалось, что она совсем ничего не получает в этих отношениях, только отдает. Если бы обмен был взаимным, оба они давно бы стали высокоразвитыми личностями, людьми новой эпохи, представителями расы будущего, с развитыми сверхспособностями и высокой самосознательностью. Сейчас Зоя и не помнит, что послужило толчком к началу конца: может, тот же подрубашечный голос, а может, один из околонаучных глянцевых журналов, которые Сергей с удовольствием покупал ей и сам же читал вслух в спальне. Сейчас это уже и не важно. Тогда Зое показалось, что жизнь проносится мимо, а она стоит одна, оставленная всеми на перроне, и её поезд за ней уже никогда не придёт, что она не может ни сдать, ни обменять свой билет и поэтому просто стоит и смотрит, как другие едут по выбранным ими маршрутам.

Сергей всё понял и отпустил её, посожалев над её недальновидностью, в надежде, что она одумается  и вернется. Но она так и не вернулась. Сначала из гордости, а после уже по привычке. Она бродила по жизни в поисках того главного и постоянного, что, словно колышек для козы, привяжет её к чему-то в этой жизни, а может, и к самой жизни, но так и не нашла. А просто жила, работала, общалась с друзьями, иногда влюблялась, но слегка, без фанатизма. И больше ничего не искала, решив для себя, что ничего постоянного в этой жизни нет и быть не может, по крайне мере для неё.

С Сергеем они не виделись почти год. Он слегка постарел, но когда улыбался, становился тем самым Сергуней, которого она увидела майским утром много лет назад.

- смотри, - обратился он к Зое с улыбкой умиления, -  здесь почти всё так, как было в нашу первую встречу: те же обои, то же кресло, – Сергей указывал рукой то влево, то вправо, - Правда, стол поменял.
- и компьютеров добавил – улыбнулась в ответ Зоя.
- да, немного.

Зое было очень любопытно заглянуть в шкаф – что там сейчас? Но она не могла придумать повод.
Сергей, как всегда, словно прочитав ее мысли, подошёл к шкафу и открыл дверцу.

- ты оставила здесь свою шкатулку, - сказал он и протянул ей маленькую коробочку. В шкатулке лежало семь шпилек, которые от влажности покрылись слоем ржавчины.
- можешь выбросить – у меня теперь короткие волосы, и они мне не нужны.
- что ты! Я не могу выбросить твою вещь.
Зоя посмотрела на Сергея с удивлением.
- но мне их некуда использовать, к тому же они испортились.
- тогда можно они останутся у меня?
- зачем?
- просто так.
- пожалуйста, мне всё равно.
И счастливый Сергей бережно поставил шкатулку обратно в шкаф.
- а что тройной одеколон больше не продают?
- почему же – продают, - ответил Сергей с недоумением, - а тебе он для чего?
- нет, мне не нужен. Просто думала, что тройной одеколон никогда не исчезнет из твоей жизни, что бы ни случилось. Я даже завидовала тебе, что ты так веришь в его сиу. Я так и не нашла своего Бога, спасающего от всех и вся.
- вот он: я только что протирал им футляр для очков. Не успел убрать – ты позвонила.

И Сергей показал пузырек с зеленоватой жидкостью, который стоял на полу возле ножки стула. Да, это был всё тот же волшебный тройной одеколон. Жидкость была чуть ярче, чем раньше, а может, Зое просто показалось – так давно она его не видела.
Она отчего-то по-детски обрадовалась и даже взяла в руки эту круглую бутылочку. Раньше страсть Сергея к одеколону злила её, вызывая самую настоящую животную ревность. Это была единственная привычка, которую Зое не удалось даже поколебать, и она сдалась. А сейчас она встретилась с этой склянкой, как с закадычной подружкой, с которой её связывает не одна детская тайна. Вспомнив блестящие от слёз глаза Сергея, она поняла, что победила. В этом старом платяном шкафу, словно в сейфе, выделено место и её душе. Навсегда. И пусть зелёная склянка подвинется.


28.03.2020     23:47