Враг моего врага - глава тридцать шестая

Справиться с кухаркой, горничной и конюхом оказалось нетрудно. Никто из них не ожидал нападения, никто не стал сопротивляться и поднимать шум. Конюх и в самом деле был совсем стариком, таким дряхлым, что на миг у Робина даже зашевелилась совесть. Но разбойник тут же отмел все колебания в сторону. Ни на ком из слуг не было ни единой царапины. Старика Робин подкараулил ранним утром на конюшне. Связал его, заткнул тряпицей рот, усадил в проходе между денниками. Под спину конюху он подложил седло, потом одним витком привязал старика к деревянному столбу. Все. Устроен удобно, никуда не денется. Робин быстро осмотрелся на конюшне. В одном из денников, чуя неладное, тревожно всхрапывал темно-гнедой конь. В двух других стояли два почти одинаковых мула – белых, невысоких, очень красивых. Разбойник вспомнил, что Ясмина рассказывала про двух маленьких девочек.
Еще три денника были пусты. Робин быстро заглянул в них, но там на полу не было даже ни единой соломинки – похоже, никаких гостей в доме Зигфрида Майера не ждали.
Он обернулся к связанному старику.
– Конь хозяйский, мулы для детей?
Конюх закивал.
– Не бойся. Я ничего тебе не сделаю. И девочки, и обе служанки тоже останутся целы. Посиди тут немного, а потом вас отпустят.
Робин вышел из конюшни, погладил своего чубарого, которого оставил рядом на коновязи. Было уже светло, но еще очень рано. В доме наверняка все, кроме кухарки, спят. Уходящая июльская ночь оказалась теплой и душной, день начинался сразу с жары, и окно на первом этаже было приоткрыто. Разбойник еще раз обошел дом. Ставни на втором этаже захлопнуты наглухо, там все пока спят. А вот на кухне – Робин был уверен, что приоткрытое окно ведет именно на кухню – судя по доносившимся звукам, уже кто-то хлопотал. Разбойник подкрался, примериваясь, сможет ли ворваться внутрь одним быстрым движением, но тут окно распахнулось, и на улицу хлынула грязная вода. Робин еле успел отшатнуться и прижаться к стене. Он замер, переводя дыхание, и осторожно покосился на ставни – выплеснув помои, кухарка оставила створки полностью открытым. Разбойник легко запрыгнул внутрь и через мгновение уже осматривался посреди кухни. Он опустился на пол почти неслышно, но молоденькая девушка, которая, стоя к окну спиной, раскатывала тесто, все-таки обернулась. Закричать кухарка не успела – Робин закрыл ей рот ладонью, и вместо крика получилось жалобное мычание, которое едва ли кто-то мог услышать.
– Тихо, тихо, – шепнул разбойник. – Я ничего плохого тебе не сделаю. Не кричи и не бойся. Опустись на пол, спокойно. Не бойся. Да не надо ложиться, – засмеялся он, – я не за этим. В другой раз. Садись, обопрись на ножку стола. Вот так.
Робин быстро привязал кухарку к тяжеленному дубовому столу, который хрупкая девушка точно не могла сдвинуть.
– Кто еще в доме? Дети, горничная, хозяин? Есть еще кто-то?
Кухарка молча замотала головой.
– Горничная спит в комнате с детьми? Только тихо!
– Да.
– Не делай такие глаза, девочек я не трону. Где их комната? Они еще спят?
– Вроде спят, – прошептала девушка. – Они все поздно встают.
– Где комната детей? И Майера?
– Наверху. Первая от лестницы – девочек. Дальше – хозяина.
– Сиди смирно, – Робин успокаивающе улыбнулся. – Прости, ты хорошая девочка, но мне придется это сделать, чтобы ты не кричала.
Он схватил со стола первую попавшуюся тряпку и ловко заткнул кухарке рот.
– Не бойся. Скоро тебя развяжут и отпустят.
На втором этаже прямо от лестницы начинался коридор, вдоль стены стояло три больших крепких сундука. Разбойник осторожно пнул каждый – тяжелые, с места так просто не спихнуть. Он медленно, боясь громыхнуть и нашуметь, дюйм за дюймом передвинул по полу один сундук и заслонил дверь первой комнаты. Ясмина сказала, что горничная выглядит крепкой. Сможет ли крепкая женщина открыть дверь, отодвинув такой сундучище? Но Робин и сам с ним еле справился. Медлить было некогда. В любой миг могли проснуться девочки или горничная, а кухарка могла выплюнуть тряпку и поднять шум.
Робин подошел к двери комнаты Зигфрида Майера. Заперта ли? Но от кого Майеру запираться в собственном доме? Разбойник, почти не дыша, тронул дверь и почувствовал, как она подалась. Он снова замер, потом вынул из ножен меч, достал охотничий нож.
– Пресвятая Дева, во что я опять ввязываюсь? – тихо буркнул он и, распахнув дверь, шагнул в комнату Зигфрида Майера.
Слюдяные окна были закрыты ставнями, но солнечные лучи все равно проскальзывали внутрь, и в комнате было светло. Торговец лежал в роскошной резной кровати, беспокойно всхрапывая, словно вот-вот проснется, – похоже, Робин все-таки нашумел, пока пробирался в хозяйскую комнату. Разбойник поднял меч, быстрым движением клинка подцепил плотное шерстяное покрывало и отбросил в сторону.
– Доброе утро, Зигфрид.
Хозяин, похоже, был из тех, кто просыпается сразу. От окрика Майер подскочил, но тут же увидел клинок у горла и вжался в подушки.
– Локсли, – выдохнул он и вдруг замер. Робин понял его без слов.
– Спокойно, девочки в безопасности. Как их зовут? – спросил вдруг разбойник.
– Эмилия и Изабелла.
– Не бойся за них.
Робин внимательно смотрел на хозяина дома. Ему нравилось, как Майер держится. Пусть он и всего лишь торговец – но торговец, прошедший крестовый поход и наверняка прекрасно владеющий оружием. Такого нельзя недооценивать.
– Теперь слушай, – начал разбойник, все так же держа меч у горла хозяина. – Я не буду жестоким, но и беречь тебя особо не стану. Если будешь слушаться – я не убью и не искалечу тебя прямо сейчас. И, может быть, останешься жив.
– Может быть?
– Это не я буду решать.
– А кто же?
– Жасминовая Веточка, – ответил Робин.
Зигфрид Майер замер, хватая ртом воздух.
– Почти год назад, когда вы с де Клермоном оставили ее умирать на дороге, ты выдернул у нее из ушей серьги. Вряд ли ты их продал – нужды в деньгах у тебя, кажется, нет. Где они?
– Она же умерла, – наконец смог произнести Майер.
Робин почувствовал, что теряет самообладание. Еще миг – и он разрубил бы хозяина дома на куски, не посмотрев, что тот безоружен.
– Точнее, вы с де Клермоном бросили ее умирать. Как собаку. На дороге, на палящем солнце. Где серьги?
У него начала уставать рука, держать на весу тяжелый меч было непросто. Разбойник собрался, стараясь, чтобы Майер не заметил подрагивания клинка.
– Ну? – Робин посмотрел торговцу прямо в глаза и вдруг представил себе Ясмину, без чувств лежащую на дороге. Он еле удержался от удара, но в последний миг взял себя в руки. Ясмина жива и здорова – и ждет в лесу, когда он привезет Зигфрида Майера.
Торговец осторожно шевельнулся в постели, Робин тут же ткнул его мечом и, все-таки не выдержав, с нажимом провел клинком по плечу. Показалась кровь, Майер тихо взвыл. Разбойник, не в силах остановиться, глубоко рассек торговцу кожу на шее, но потом вспомнил, как сарацинка бросила нож в шею бойца во Франции, и остановился. Фонтан крови ему сейчас точно был не нужен.
– Хватит, хватит, – побелевшими губами лепетал Майер.
– Где?
– За твоей спиной, у двери. Сундук. На нем ларец.
– Встань и открой сам, – ответил Робин, по-прежнему держа меч наготове.
Косясь на клинок, Майер неловко поднялся. Он был в одной сорочке, босые ноги шлепали по дощатому полу. На большом сундуке действительно стоял ларец – примерно такой же, как у Хью. Рядом с ларцом в одной небольшой куче была свалена одежда.
– Сейчас достану ключи, – сказал торговец, опасливо поглядывая на клинок. Он просунул ладонь под груду вещей и тут же выпрямился, держа в руке длинный кинжал.
– Вот бестолочь! – выругался разбойник.
Кинжал, скользнув по клинку меча, отлетел в сторону, а сам Зигфрид Майер потерял равновесие и растянулся внизу. Робин тут же оказался у него за спиной, и, не давая подняться, придавил сильнее, схватил за волосы и несколько раз приложил лицом об пол. Торговец затих. Робин взял ларец и, не желая портить свое оружие, быстро подобрал с пола кинжал Майера. Он просунул кинжал в щель, повернул его, сломал замок и открыл крышку. Ларец был почти пуст, но разбойник сразу увидел серьги с крупными ярко-зелеными камнями. Робин вынул из своей поясной сумки кольцо, поднес к серьгам. Сомнений не оставалось – это были украшения из одного набора. Спрятав кольцо и серьги, он быстро перебрал все остальное, что было в ларце. Оставил без внимания пару серебряных браслетов с камнями – слишком дешевых и слишком крупных. Взял золотую цепь очень необычного плетения, нить крупного жемчуга и несколько византийских безантов, редких в Англии. Перевернул Майера – лицо у него было разбито в кровь, но казалось, что хозяин вот-вот придет в себя. Робин схватил с сундука первую попавшуюся тряпку – это оказался чулок – и, разжав челюсти Майера его же кинжалом, затолкал чулок торговцу в рот.
– Смотри не задохнись и не захлебнись, – пробурчал разбойник. – Я обещал тебя привезти живым. Но тут недалеко.
Он завернул Майера в плотное покрывало с кровати и крепко связал. В получившемся свертке явно были видны очертания человеческого тела, но Робин решил, что если его перебросить через седло, то будет не так и заметно. Он услышал, как в соседней комнате отчаянно забились в дверь – горничная пыталась отодвинуть сундук, и разбойник знал, что рано или поздно она это сделает. Пора было уходить. Робин взвалил Зигфрида Майера на плечи, быстро сбежал по лестнице вниз, открыл засов входной двери и осторожно выглянул на улицу. Рядом никого не было. Он кинулся к коновязи, где оставил чубарого, перебросил сверток через его спину, быстро потрепал коня по холке.
– Знаю, что тяжело. Это ненадолго, ты справишься.
Разбойник вскочил в седло и, придерживая пленника, направился к воротам, которые вот-вот должны были открыться. Он надеялся, что там уже с обеих сторон скопилось несколько повозок и всадников, и на него никто не станет обращать внимания. Сверток зашевелился – видно, Майер пришел в себя.
– Лежи смирно, – прошипел Робин. – Если ты задергаешься – стражники, может, меня и схватят, но всадить в тебя нож я успею раза три, если не четыре. Хотя хватит и одного.
Он спокойно, как ни в чем не бывало, подъехал к городским воротам и пристроился за крестьянской телегой. Сердце колотилось. Если стражникам сейчас, пока решетка не поднята, что-то покажется подозрительным – он пропал. И даже если ворота будут открыты, ему не уйти от арбалетных выстрелов. Чубарый быстр и вынослив, но под двойной ношей он не сможет лететь, как обычно, да и мчаться галопом с завернутым в покрывало пленником не получится.
Ворота открылись, всадники и повозки впереди тронулись. Робин, взяв поводья в одну руку, второй придерживал сверток.
– Да что вы там роетесь в повозках! – крикнул один из стражников двум другим, осматривавшим телеги. – Те же горшки и тряпки, что всегда! Лучше идите сюда и послушайте – двести шиллингов можно заработать! 
Привратник развернул лист пергамента и, неловко водя пальцем по строчкам, начал читать: «от роду тридцати двух лет, на столько и выглядит. Ростом примерно шесть футов, худой, в плечах широкий. Лицо обычное, волосы светлые, глаза серые. Усов и бороды не носит».
Не дожидаясь, пока стражник дочитает, Робин вслед за телегой проскользнул через ворота, пустил коня неспешной рысью и остановился, только когда отъехал от города почти на милю. На дороге никого не было, до условленного места оставалась еще пара миль. Разбойник спешился, развернул край покрывала и выдернул чулок изо рта Майера.
– А то ж захлебнешься еще. Вот теперь ори, сколько влезет.
Он снова вскочил в седло и через несколько минут был уже в стороне от дороги, на закрытой от посторонних глаз лесной полянке, которую они с Ясминой нашли еще вчера вечером. Сарацинка, как и договаривались, уже ждала. Робин опустил мычащий и дергающийся сверток на землю, крепко обнял девушку и долго не отпускал, не обращая внимание на крики из свертка.
– Вот. Делай с ним что хочешь. Или скажи, что ты хочешь, и я сам все с ним сделаю.
– С тобой все в порядке?
– Да. Я геройски справился со стариком и двумя женщинами.
– И с Майером.
– Что ты хочешь с ним сделать?
– То же, что он сделал с Мурадом.
Сверток завыл.
– Ясминка, – тихо выдохнул Робин. – Ты не злая и не жестокая. Знай это.
Он наклонился к Зигфриду Майеру, достал нож, разрезал веревки и развернул покрывало. Если поначалу торговец держался очень неплохо, то сейчас совсем сломался и сник.
– Как же долго я за тобой охотилась, – сказала Ясмина, глядя на Майера, который в одной сорочке сжался в комок на покрывале.
Робин смотрел на нее и не узнавал ни взгляда, ни голоса.

Продолжение - тридцать седьмая глава: http://www.proza.ru/2020/03/31/1982