Глава убийца не удачник

А. Лютенко.
(Из романа Миллиард на двоих)

                «Каждый убийца, вероятно, чей-то хороший знакомый»
                Агата Кристи

Стояла глубокая ночь и посёлок спал, как большое серое животное, видя тяжёлые тревожные сны. Но уже – то в одном, то в другом месте – загорались окна в домах и из труб, нелепо торчащих над крышами бараков, начинал подниматься сероватый дым. Жители с утра топили печи, готовили завтраки и настраивались на ещё один, очередной трудовой день. Что, по официальной пропаганде, призван «нести свет и радость на просторы нашего любимого СССР».

«Уазик», числившийся за лагерной администрацией, переехал в свете фар реку и остановился на краю посёлка геологов. Из машины вылезли двое.
Один, одетый в военную форму без погон – Майор Ярыга – нервно закурил и указал рукой на плохо различимый в предрассветной темноте покосившийся домик.
– Не перепутай, смотри! И бей наверняка!
– Да не учи учёного, ментяра! – браво отреагировал на «напутствие» вышедший из машины второй пассажир: Валька, известный в лагере под кличкой «Рыжий», одетый в старое казённое пальто с чужого плеча (судя по тому, как свисали плечи). Штаны на нём были солдатские, а сапоги – кирзовые, что носят конвоиры-сверхсрочники.
Но Ярыга видимо не услышал сказанную дерзость. Или просто сделал вид.
– Буду ждать тебя через час: вот здесь, на этом самом месте… – и посмотрел на фосфорный циферблат наручных часов.

– Дай выпить! – оскалился Валька-Рыжий. Ему, на вид, ещё не стукнуло и тридцати. Но все пальцы – уже покрыты синими наколками, а рот выделялся нестройным рядом металлических зубов.
– Сначала дело сделай! – назидательно возразил майор.
– Дай выпить, говорю! – уже с нотками злости повторил уголовник. – Чай не курей иду резать, а человека. Надо для храбрости хлебнуть чуток. А то ведь завалю всё дело!
Военный нехотя открыл дверку машины, вытащил из-под сиденья металлическую фляжку и протянул её уголовнику. Тот, нервно открутив крышку и забросил голову, стал жадно глотать содержимое. Могло сложиться впечатление, что «зэк» пьёт не сорокаградусный напиток, а простую воду.
– Слышь, хорош! – скомандовал военный, насильно вырывая фляжку. Всего за каких-то несколько секунд та сильно опустела.
– Всё, пошёл! А то скоро светает… – грубо толкнул Вальку в спину майор. – Только домишко, смотри, не перепутай. И вали его сразу, без лишних разговоров!
– Да заткнись ты, ментяра!  – Валька-Рыжий махнул рукой и шагнул в темноту.
– Я буду здесь через час! – услышал он уже за спиной опротивевший голос. Заработал двигатель машины. Развернувшись, она неторопливо поползла назад – через реку.

…На тёмной улице все дома казались похожими друг на друга. Только одни – отремонтированы и в них стояли новые оконные рамы. Другие – как хромые калеки: с пустыми окнами и выломанными дверьми. Многим в посёлке было плевать, в каком состоянии находились их жилища: в своих мечтах они хотели поскорей покинуть это гиблое место. Но пролетали месяцы и годы, а люди всё также жили среди этой тайги и болот: устраивая свой быт и выращивая детей, что никогда не видели больших городов и другой жизни.
Несмотря на темноту, с  высоты бугра всё же можно разобрать – куда именно указывал рукой майор. Но когда молодой зэк спустился вниз с холма, оказавшись на тёмной улице – все дома, что не имели опознавательных знаков, стали вдруг на одно лицо, как старые бабы. Вдобавок, алкоголь играл свою роль. В голове плыл лёгкий туман.

«Вот, блин, но где же этот дом? Вроде, отдельно стоял? Кажись, этот!» – мелькнуло в голове. И парень, пройдя по узкой затоптанной тропинке, остановился у чёрной деревянной двери. А затем вынул из-за голенища сапога длинный финский нож и ручкой поступал в дверь.
Сначала никто не отозвался. Но потом, через пару минут, за дверью послышалось шевеление, чей-то мат и грохот ведра (о него, видимо, споткнулся поднятый стуком обитатель жилища).
– Кто там ещё? – раздался хриплый голос за дверью.
– Открывай, телеграмма…
Звякнул засов и дверь приоткрылась.
– Какая ещё, к чёрту, телеграмма? Рань такая…– но открывший дверь больше ничего не успел произнести.
Молодой зек пнул сапогом дверь и с наскока всадил длинный нож в живот полуодетому бородатому незнакомцу. Когда тот упал, Валька нагнулся к его голове, нащупал рукой худой кадык на шее своей жертвы и перерезал его.
Дело сделано! Вытирая лезвие ножа о плечо, ещё бьющегося в последних судорогах тела, носком сапога отпихнул обвисшую голову поглубже в глубь дома – чтобы не было видно, когда расцветет, с улицы.
Убийца оглянулся по сторонам – везде тихо! – и бодрым шагом выйдя на тропу, важно зашагал вдоль заборов.

Через десять минут Валька добрался до длинного двухэтажного барака. На первом этаже, в самой угловой комнате, горел свет. До машины, что будет поджидать у переправы, оставалось ещё через минут сорок. А здесь, в этой каморке, где горел свет, обитал его подельник Лёха, по кличке «Индеец». Ещё недавно вместе сидели «на зоне», но Леха «откинулся» раньше – и теперь жил «на поселении», без права выезда в европейскую часть страны.
Очень хотелось водки… В подъезде пахло потной одеждой, гнилой картошкой и мочой. Пройдя весь длинный коридор – где в углу светила жёлтая, засиженная мухами лампочка – он ткнул в обитую старым матрасом (для тепла дверь).

…За столом сидели двое. Один – его кореш, Лёха-Индеец. Второго Валька не знал. Перед сидящими за деревянным столом, освещаемым тряпичным плафоном, стояла сковородка, где виднелись четыре яичных желтка. Рядом стояла початая бутылка водки.
То, что оба пьяны – это понятно. Что в комнате накурено так, что щипало глаза – тоже ничего странного. Но на полу повсюду валялись женские вещи – какая-то облезлая цигейковая шубка, длинная юбка из толстой ткани, рваные чулки, бюстгальтер… «Это я удачно нагрянул!» – возникла у Вальки довольная мысль. Так и есть: на трескучей кровати с металлическими спинками спала лохматая толстая баба, выставив голую задницу вверх. Из-за грязных лохматых волос, закрывавших лицо, её возраст невозможно было определить точно. В комнате стояла невыносимая вонь, но обитальцев притона это, видимо, ничуть не волновало: они увлечённо о чём-то спорили. Но когда Валька-Рыжий предстал перед ними – «хозяева», повернув в его сторону пьяные рожи, уставились на него с нескрываемым недоумением.
– Салам, бродяги! – приветствовал присутствующих вошедший.


Лёха, долго жмурясь, смотрел сквозь толщу табачного дыма – не узнавая того, кто явился в его жилище. Но когда в его пьяном мозгу что-то вдруг щёлкнуло – он, заулыбался и театрально раскинул руки.
– Рыжий, никак ты?! Ну-ка, дай на тебя посмотрю. Красава!
И с похлопываниями и галдежом старые приятели уселись за стол.
– Знакомься, Рыжий: это мой кореш, Сёма.
И налив всем в гранёные стаканы водки, качаясь из стороны в стороны, радостно предложил всем выпить. Но Вальке-Рыжему не понравилось, как зло и подозрительно на него смотрит исподлобья верзила, пьяным Лёхой представленный как «Сёма».
– А мы тут за жизнь толкуем! – размахивая стаканом, продолжал пьяно горланить Лёха. Но, собравшись с силами, поднёс палец к губам и прошипел:
– Тихо… Рыжий есть дело. Только тихо – никому, понял?
Он осмотрелся по сторонам, как будто в тесной комнатушке мог поместиться ещё кто-то. Но кроме храпящей пьяной бабы, никого, разумеется, больше не отметил.
– Слышь, Рыжий, в посёлке кто живет, а?
И он уставился пьяными глазами на своих собеседников. А затем ответил сам себе.
– Правильно: геологи, мать их так. А что эти геологи делают? Правильно: работают! – поддакнул сам себе Лёха.
Чувствовалось, что спьяну нелегко подбирать нужные слова. Но его так и подмывало продолжать.
– А чтоб им работать, то надо и что-то жрать. Так вот, я завершаю. Всю эту орду кормит их начальник снабжения, редкая тварь. И этот фраер вместо тушёнки впихивает этим геологам всякую дрянь. А тушёнку и весь другой дефицит – продает его подруга, заведующая магазина. И водку, и спирт, и тушёнку, и конфеты. Всё из-под полы и в три цены!
– Так что нам из этого? – удивился Валька-Рыжий.
– А то, что мы этого снабженца завтра в лесок вывезем и попытаем немного. Я думаю, что деньги они хранят у этой бабы. А вечерком сходим и к самой продавщице. И её отжарим, и денежки из-под комода заберём. А на кого им жаловаться, да и на что? Что у них деньги, сворованные у государства, честные урки отняли? Уловил мысль мою?
И немного помолчав – добавил, помрачнев:
– Нечего здесь больше сидеть – когти драть отсюда надо! Нехорошие события разворачиваются в посёлке.

Возникла долгая пауза. Чувствовалось, что в воздухе витает какая-то недосказанность…
– Слышь, Рыжий, а как ты тут оказался? Ты же сидишь на зоне?
И оба трезвеющие собутыльнику вопросительно уставились на Вальку.
– Так ты слово сказать даже не даёшь… – поднимая стакан, с хвальбой в голосе парировал Рыжий – радуясь в душе тому впечатлению, которое он произвёл на своих собутыльников.
– Вы про лейтенанта нашего, что на Лома наехал, знаете?
– Ну, что-то такое слыхали… – двое, переглянувшись, стали очень внимательно слушать хвастливого Вальку.
– Так вот… – он принял наступившую тишину как одобрение своих слов. – Лом не тот, чтобы с ним так можно. Короче, дал поручение и этого мента-суку прикончили. Но не совсем, правда… Тот, кому поручили эту гниду извести, только ранил мента, а не убил. Вот я и кончил этого мазилу.
– Мента?!
– Да причём тут мент? Того, кто с задачей не справился! Я его наказал, по всем воровским правилам.
Наступила гробовая тишина…
Первым отозвался верзила, что всё время сидел молча.
– Ты порешил того, кто лейтенанта завалил?
– Да! – довольный собой, подтвердил Валька Рыжий и залпом выпил стакан.
Он обернулся и стал внимательно рассматривать женскую мятую задницу.
– А что, если я по-быстрому сгоняю в этот чёрный глаз? – он указал пальцем на торчащие кверху ягодицы.
– Да, валяй! Нам жалко, что ли? – махнул в раздумье Лёха, внимательно глядя на верзилу.
Но разгорячённый водкой и охватившим его желанием, Валька Рыжий уже не видел, как его собеседники перемигиваются между собой. Расстегнув ширинку, он пытался приподнять пухлую задницу, чтобы стало поудобней заниматься «своим делом». Баба, что-то пьяно промычала и перевернулась на бок.
– Вот же сука! Ну-ка, вставай раком! – и Валька попытался перевернуть пьяную к себе.
В это время в его глазах полетели искры, пол поплыл из-под его ног, и он рухнул на грязный пол – мордой, в плевки и затушенные окурки…
Он не видел, как верзила держал в руках горлышко бутылки, что разбил о голову Вальки.
– Ты всё, Лёха, понял, что Лом учудил?
– Как такое не понять? – абсолютно трезвым голосом ответил Лёха-Индеец.
– Это за то, что мы по наводке Лома мента подстрелили – нам плата! Этого клоуна отправили нас порешить. Видать, они не знали, что я не один там был. А ты, Конь, на шухере стоял, когда я мента валил. Но этот засранец – здесь, а должен сидеть на зоне! Видать, Лом с лагерным начальством заодно! И они нас всё равно теперь найдут.
– Да, так получается… – подтвердил Сёма.
И когда Леха-Индеец нагнулся над телом Вальки, начав шарить по карманам его пальто, в это самое время он получил удар осколком горлышка от бутылки в шейную артерию.
Упав рядом с Валькой, он рукой попытался заткнуть горло ладонью.
– За что? – шептали его губы. – За что?
Верзила сел на стул и поставил свой огромный сапог Лёхе-Индейцу на грудь.
– Слушай меня, шавка. Я не знаю кто это всё придумал… Но пока ведь никто не знает, что это мы с тобой вместе мента валили. Никто!.. – и он покачал пальцем у носа истекающего кровью Индейца.
Лёха выпучил глаза и хрипел в агонии. Сёма задумчиво чесал себе затылок – он, скорее, рассуждал вслух, чем обращался к бившемуся в агонии корешу.
– Но зато все знают, что у меня с этим лейтенантиком конфликт. И могут всю эту байду повесить на меня одного, а я этого не хочу. Ты через пару минут всё равно же сдохнешь – и будут считать, что ты пьяный подрался со своей сожительницей. А я этого клоуна сейчас забираю и тащу «в контору» – к тем «гэбистам», что на вертолёте из Москвы прилетели. И пусть этот дурила, когда в себя придёт, расскажет им всё – и про этого суку-Лома, и про всех его подельников. В том числе – и про тебя. Но ты уже к этому времени будешь «синим», а значит – самым лучшим свидетелем…
И верзила, поднявшись, положил в руку храпящей тётки горлышко от бутылки, которым он порезал Лёху.
-Спи дуреха в лагере тебе спать будет некогда...- Усмехнулся Сема ..
А женщина сладко чмокала во сне губами не представляя какой подарок ожидает её завтра ..

…Последнее, что видел на этом свете умирающий уголовник – его подельник налил себе полный стакан водки, выпил его залпом, крякнул, подняв с пола обмякшее тело Вальки Рыжего, перебросил его через плечо и шагнул в проём двери…
«А насчёт снабженца и продавщицы – неплохая у Лёхи идея… Была… Он вообще-то урка башковитый. Был…» – пронеслось в голове верзилы, когда тот уже шёл по просветлевшей улице, неся на плече убийцу-неудачника Вальку Рыжего.
Со стороны могло показаться, что один друг проявляет заботу о другом – доставляет своего собутыльника, что немного перебрал, к жене и детям. Хотя это только могло так показаться. Со стороны…

Продолжение следует..